— Да, это я его закрыл, — сказал молодой инженер. — Такие опыты подкрепляют мою уверенность.
— Правильно делаешь. Упражняйся как можно больше.
— Почему вы полагаетесь только на меня? — спросил Второв. — Может быть, вы сами…
— Я уже пробовал. Ничего не получается. Или я неправильно понимаю, что именно требуется, или биотоки моего мозга не соответствуют настройке механизмов. Как бы то ни было, только ты можешь влиять на них.
Дверь снова открылась. Как и раньше, перед этим появился синий круг с жёлтыми полосами.
Они «прошли» в помещение пульта.
— Я останусь здесь, — сказал Мельников. — У двери.
— В какое же кресло мне сесть? Здесь их четыре.
— Садись в то же, что вчера. Мне думается, что у фаэтонцев было четыре пилота и каждый из них имел своё место. Биотоки у разных людей разные. Эта штука, вероятно, имеет четыре одинаковых пульта управления, но настроенных на различные токи.
— Скорее всего так. Ну что ж, Борис Николаевич! Приступим к первому опыту. Крепче держитесь за что-нибудь.
— Держаться не за что, — ответил Мельников — Я лягу на мостик.
При слове «лягу» оба невольно улыбнулись. Никто из экипажа «СССР-КС3» не мог отвыкнуть от слов: «лягу», «пойду», «сяду», хотя лежание, ходьба и сидение были невозможны в мире без тяжести.
Второв слегка оттолкнулся от стены и поплыл в воздухе к креслу. Взявшись за него руками, он придал своему телу сидячее положение. Искрящиеся огоньки мгновенно замерли, и на потемневшей грани пульта вспыхнул синий круг. И как только он исчез, стенки шара стали прозрачны.
— Я тут ни при чём, — сказал Второв. — Они сработали сами.
— Попробуй заставить их потерять прозрачность, — предложил Мельников.
Второв сосредоточился. Но то, что легко удавалось в других помещениях, здесь не получалось. Стенки оставались прозрачными.
— Что-то не выходит.
— Это в порядке вещей, — поспешил сказать Мельников, опасаясь, что неудачный опыт может лишить Второва необходимой уверенности в себе. — Здесь на пульте всё иначе, чем в других местах. Пилот должен думать о манёврах корабля. Поэтому всё остальное полностью автоматизировано, чтобы не отвлекать его внимания.
— Да, вероятно это так. Во всяком случае такое объяснение вполне логично. «Ложитесь», Борис Николаевич!
Мельников вытянулся вдоль мостика на расстоянии нескольких миллиметров от него. Если будет удар, мостик хорошо пружинит, это было проверено не один раз.
Наступила решающая минута. Всё будет ясно через несколько мгновений. Мельников пристально смотрел на Венеру. За то время, что они спали, планета отошла ещё дальше. Она выглядела сейчас огромным белым шаром, раз в восемь большим, чем полная Луна на небе Земли. «Значит, расстояние немного больше полумиллиона километров», — машинально подумал он.
Как только Второв коснулся сиденья кресла, он начал мысленно декламировать стихи, чтобы как-нибудь нечаянно не подумать того, что могло повлиять на пульт. Когда он увидел, что Мельников приготовился, очередная строчка оборвалась на полуслове. Второв закрыл глаза.
На мгновение мелькнула мысль, что через секунду они могут умереть, если звездолёт послушается его сразу. Молниеносный поворот, страшный рывок инерции, чудовищной силы удар о стену, и всё!.. И тут же он почувствовал, как мягкая сила прижала его к креслу. На корабле возникла сила тяжести! Она могла появиться только при повороте.
Что же случилось? Он не давал приказа! Он ещё не успел подумать о повороте. Он только собирался сделать это…
— Звездолёт поворачивает, — сказал Мельников. — Опыт удался. Судя по направлению силы тяжести, поворот происходит в вертикальной плоскости. Ещё лучше это заметно по положению Венеры и Солнца. Поздравляю, Геннадий! Советую тебе немедленно отойти от пульта.
Второв машинально повиновался. Он ничего не понимал. Мельников думает, что поворот вызван им, но ведь это не так… не так… но почему же не так? Ведь он только что представил себе картину гибели. С обострённой силой воображения он подумал именно о повороте. Очевидно, этого было достаточно, чтобы привести в действие автоматику. Он представил себе мгновенный поворот, а звездолёт поворачивает плавно. Но ведь это означает именно то, на что они надеялись. Загадочные механизмы восприняли смысл приказа, а его выполнение идёт по другому пути, не зависящему от воли человека. Бессознательно он, Второв, произвёл опыт в самой решительной форме. И вот полная удача!..
«Чудовищно умён этот корабль», — подумал Второв.
— Вот теперь нельзя сомневаться, что мы спасём и себя и корабль, — сказал Мельников, обнимая товарища. — Молодец!
Второв подробно рассказал обо всём, что произошло в действительности.
— Выходит, — закончил он, — что я ещё не годен к роли водителя этого звездолёта.
— Я и не надеялся, что это произойдёт сразу, — ответил Мельников. — Будешь учиться. И учиться долго. Мы не имеем права рисковать после такого удачного начала.
— Боюсь, что придётся поторопиться. Скоро мы ослабеем от голода.
Мельников испытующе посмотрел на друга.
— Ты чувствуешь голод? — спросил он.
— Пока нет.
— Я тоже не чувствую. Наоборот, мне кажется, что у меня прибавились силы.
— Как странно, — сказал Второв, — у меня тоже такое ощущение. Наверное, это от нервного состояния. Ведь мы ели в последний раз на нашем корабле пятнадцать часов тому назад.
Мельников промолчал. Смутная мысль, что тут снова замешаны фаэтонцы, мелькнула и исчезла. Не могли же они питаться воздухом. А если могли, то люди Земли не могут. Но никак не удавалось отделаться от впечатления, что желудок полон.
— Надо внимательно следить за тем, сколько времени продлится поворот, — сказал он. — Может быть, тебе придётся вмешаться и прекратить его.
— Не думаю. Я хорошо помню, что представил себе поворот именно на сто восемьдесят градусов. Не сомневаюсь, что так и будет.
— Вполне возможно, но всё же проследим.
Возникшая вследствие центробежного эффекта сила тяжести была несколько большей, чем на Земле. Мельников и Второв чувствовали себя немного отяжелевшими, но не настолько, чтобы затруднялись движения. Было естественно предположить, что эта тяжесть для фаэтонцев нормальна. Отсюда вытекало, что планета Фаэтон превосходила Землю своими размерами. Это объясняло малый рост фаэтонцев. Мельников отметил про себя этот чрезвычайно важный факт.
Звездолёт совершал поворот в вертикальной плоскости. Относительно полов, мостиков и всех предметов на корабле сила тяжести всё время была направлена вниз. Передвигаться можно было свободно, так же как тогда, когда корабль стоял на Венере. Это было удобно и доказывало продуманность, с какой были настроены пока ещё непонятные автоматы, управляющие полётом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});