подумывал о том, не съесть ли немного холодного мяса перед сном, и не обращал внимания на посетителя, который поклонился и, охваченный возбуждением, быстро вышел из комнаты.
Позже, медленно пережевывая пищу, Катон вспомнил о проблеме, созданной сыном-идиотом и Рением, и раздраженно вздохнул.
В памяти всплыло, как этот человек дрался на арене, и от удовольствия сенатор покрутил головой. Гладиатор демонстрировал контролируемую жестокость, которая потрясала даже видавшую виды римскую публику. Человека, столь дешево ценившего свою собственную жизнь, нелегко заставить свернуть с пути. Что можно предложить за сына? Мальчишка-командир, Брут, по уши в долгах. Возможно, он соблазнится на золото. Власть – очень непостоянная любовница, и там, где вопреки ожиданиям деньги и влияние оказываются бессильными, нужны такие послушные орудия, как Антонид. Глупо было бы лишиться подобного помощника.
Помедлив, Александрия постучалась в ворота хорошо знакомого поместья.
Пять миль, отделявших дом Цезарей от Рима, словно вернули ее в прошлое. В последний раз она покидала эти стены, будучи рабыней. Воспоминания переполняли ее. Розги Рения, поцелуй Гая в конюшне, работа до полного изнеможения под ветром и дождем, разгар мятежа и люди, зарезанные кухонным ножом в темноте под покровом ночи… Если бы Юлий не забрал ее в город, Александрия все еще работала бы здесь, дожидаясь ранней старости, несомой безжалостными годами.
Перед внутренним взором вставали старые, казалось бы, давно забытые лица, и Александрии пришлось собрать все свое мужество, чтобы заставить себя поднять руку и ударить в тяжелые створки.
– Кто там? – послышался незнакомый голос.
Девушка услышала быстрые шаги – кто-то поднимался по внутренней лестнице на стену. Показалось незнакомое лицо – раб равнодушно посмотрел на женщину внизу и мальчика, вцепившегося в ее руку.
Стараясь унять бешено колотящееся сердце, Александрия с достоинством подняла голову:
– Мое имя Александрия. Я пришла повидаться с Тубруком. Он здесь?
– Прошу подождать, госпожа, – ответил раб и исчез.
Александрия быстро перевела дыхание. Привратник посчитал, что в поместье явилась свободная женщина. Она расправила плечи, почувствовав себя уверенней. Непросто будет встретиться с Тубруком.
Девушка велела себе успокоиться. Октавиан хранил молчание, все еще негодуя на взрослых, принявших решение без его участия.
Когда ворота распахнулись и к ним вышел Тубрук, Александрия была на грани паники и так сильно сжимала ладонь Октавиана, что мальчишка едва не скулил от боли.
Казалось, гладиатор остался все тем же. Знакомая мягкая улыбка озаряла его лицо, и Александрия почувствовала, что напряжение, гнетущее ее с раннего утра, ослабевает.
– Я слышал, что дела у тебя идут неплохо, – сказал он. – Если вы голодны, вам принесут поесть.
– С дороги хочется пить, Тубрук. Это Октавиан.
Управляющий поместьем наклонился и посмотрел на мальчика, пытавшегося спрятаться за Александрией:
– Привет, парень. Полагаю, ты проголодался? – Октавиан напряженно кивнул, и Тубрук усмехнулся. – Никогда не встречал ребятишек, которые отказываются перекусить. Заходите, сейчас нам принесут напиться и поесть.
Немного помолчав, старый гладиатор сообщил:
– Здесь Марк Брут. И с ним Рений.
Девушка напряглась. Имя Рения не напоминало ни о чем хорошем. Имя Брута тоже вызывало двойственные ощущения – сладости, связанной с горечью и болью. Проходя во двор, она крепче сжала ладошку Октавиана – не для его спокойствия, а чтобы почувствовать себя уверенней.
Едва они вошли во внутренний дворик, на Александрию нахлынули яркие воспоминания. Она стояла… вон там и ударила ножом человека, схватившего ее, а Сусанна погибла за воротами.
Глубоко вздохнув, девушка покачала головой. На этом месте, как нигде, прошлое врывалось в сознание, унося ее с собой в неведомые дали.
– А госпожа дома? – спросила Александрия.
Тубрук изменился в лице и словно бы постарел.
– Аврелия очень нездорова. Если ты пришла, чтобы увидеться с ней, то это вряд ли получится.
– Мне больно слышать такие слова, но я пришла, чтобы поговорить с тобой.
Тубрук отвел ее в тихую комнату; когда Александрия еще была рабыней, ей редко доводилось заходить сюда.
Полы в помещении отапливались, поэтому оно казалось обжитым и уютным. Тубрук ненадолго ушел, чтобы отдать распоряжение об угощении, и девушка чувствовала, как напряжение и тревога покидают ее, уступая место надеждам на лучшее.
Октавиан ерзал, нервно стучал сандалиями по плитам пола, пока Александрия не положила твердую ладонь на его коленку.
Вернулся Тубрук с подносом, на котором стояли кувшин и тарелки со свеженарезанными фруктами. Октавиан с энтузиазмом принялся за угощение, а управляющий улыбнулся рвению мальчика, уселся и вопросительно посмотрел на Александрию.
– Я хотела поговорить с тобой об Октавиане, – сообщила она, помолчав.
– Ты не против, если кто-нибудь покажет ему наши конюшни? – быстро спросил Тубрук.
Девушка пожала плечами:
– Он знает, о чем пойдет разговор.
Тубрук налил ей охлажденного яблочного сока, и Александрия, собираясь с мыслями, отхлебнула из чаши.
– У меня есть доля в мастерской златокузнеца в городе. Мы взяли Октавиана на обучение ремеслу. Не стану лгать тебе и утверждать, что этот мальчик – образец для подражания. Еще недавно он был почти зверенышем, но теперь сильно изменился…
Александрия, замолчав, наблюдала, как мальчик старается запихнуть в рот дольку дыни. Заметив ее взгляд, Тубрук неожиданно встал:
– Пока довольно, парень. Иди посмотри наши конюшни. Возьми для лошадей пару яблок.
Октавиан взглянул на Александрию. Она кивнула; мальчишка улыбнулся, набрал фруктов и, не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Послышался топот его ног по ступеням, затем все стихло.
– Он не помнит своего отца и, пока мы не взяли его к себе, был уличным мальчишкой. Если бы ты знал, как он изменился, Тубрук! Мальчик просто очарован тем ремеслом, которому обучает его Таббик. У него умелые руки, и со временем, я думаю, из Октавиана получится настоящий мастер.
– Зачем же ты привела его ко мне? – мягко спросил управляющий.
– Уже почти месяц мы не можем выпустить паренька на улицу. Каждый вечер Таббик вынужден провожать его до дому и затем в темноте возвращаться домой. В наши дни даже для него улицы небезопасны, а Октавиана жестоко избили уже трижды… В первый раз у него отняли серебряное кольцо, и мы думаем, что мальчика выслеживают специально – не несет ли он чего-то еще. В городе полно шаек из юнцов. Таббик пожаловался их хозяевам, когда нам удалось узнать, кто виноват, но на следующий день Октавиана избили снова. Они искалечат мальчика, Тубрук. Таббик сделал ему нож, но Октавиан не хочет его брать. Говорит, что этим же ножом его и зарежут, стоит ему только вытащить его. Мне думается, он прав.
Александрия перевела дух и заговорила снова:
– Его мать в отчаянии. Я обещала, что отведу мальчика к тебе и попрошу