– Ну, а потом, когда мы отклонились от этого пути, почему же вы тогда ничего не сказали?
– По той причине, что мое толкование, как бы верно оно ни было, не могло бы помочь спасти капитана Гранта.
– Почему вы так думаете?
– Да потому, что если с тех пор прошло целых два года и капитан не появился, значит, он пал жертвой либо крушения, либо новозеландцев.
– Так вы думаете?.. – спросил Гленарван.
– Я думаю, что, быть может, и удастся найти какие-либо останки «Британии», но потерпевшие крушение люди безвозвратно погибли.
– Ни слова об этом, друзья мои, – сказал Гленарван. – Предоставьте мне выбрать подходящий момент, чтобы сообщить эту печальную весть детям капитана Гранта.
Глава XX
КРИК В НОЧИ
Вскоре вся команда «Дункана» узнала, что сообщение Айртона не пролило света на судьбу капитана Гранта. Все впали в глубокое уныние: на боцмана возлагалось столько надежд, а оказалось, что ему неизвестно ничего, что могло бы навести «Дункан» на след «Британии».
Итак, яхта шла прежним курсом. Оставалось лишь выбрать остров, на котором высадить Айртона.
Паганель и Джон Манглс справились по корабельным картам. Как раз на тридцать седьмой параллели значился клочок земли под названием риф Мария-Тереза. Этот скалистый, затерянный в Тихом океане островок расположен в трех с половиной тысячах миль от американского побережья и в тысяче пятистах милях от Новой Зеландии. На севере ближайшая к нему земля – архипелаг Паумоту, находящийся под протекторатом Франции; к югу же никаких земель вплоть до вечных льдов Южного полюса нет. Суда никогда не пристают к берегам этого пустынного островка. Никаких отголосков того, что делается в мире, не долетает до него. Одни буревестники во время своих дальних перелетов опускаются сюда отдыхать. На многих картах и вовсе не значится этого островка – рифа, омываемого волнами Тихого океана.
Этот остров, заброшенный в океане, в стороне от всех морских путей, был самым уединенным местом, какое только можно найти на земном шаре. Айртону показали его на карте. Боцман согласился поселиться там, вдали от людей, и «Дункан» взял курс на риф Мария-Тереза. Яхта находилась в это время как раз на прямой линии от бухты Талькауано к Марии-Терезе. Два дня спустя, в два часа дня вахтенный матрос заметил на горизонте землю. Это был остров Мария-Тереза, низкий, вытянутый, едва поднимавшийся из воды, похожий на огромного кита. Яхта, рассекавшая волны со скоростью шестнадцати узлов, была еще на расстоянии тридцати миль от него. Мало-помалу стали видны очертания рифа. На фоне заходящего солнца отчетливо вырисовывался его причудливый силуэт. Солнце ярко освещало отдельные невысокие скалы.
В пять часов Джону Манглсу показалось, что над островом поднимается к небу легкий дым.
– Что это, вулкан? – спросил он Паганеля, рассматривавшего остров в подзорную трубу.
– Не знаю, что и думать, – ответил географ. – Этот остров малоизвестен. Конечно, не было бы ничего удивительного, если бы он оказался вулканического происхождения.
– Но если его создало извержение, нет ли опасности, что другое извержение его разрушит? – сказал Гленарван.
– Маловероятно, – ответил Паганель. – Гарантией его прочности служит то, что он существует несколько веков. Эти новые острова могут исчезнуть вскоре после возникновения, как остров Джулия, просуществовавший в Средиземном море всего лишь несколько месяцев.
– Что ж, – сказал Гленарван, – как вы думаете, Джон, сможем мы подойти к берегу до наступления ночи?
– Нет, милорд. Я не могу подвергать корабль опасности, подводя его в темноте к незнакомому мне берегу. Я буду крейсировать, делая короткие галсы, а завтра на рассвете мы пошлем туда шлюпку.
В восемь часов вечера риф Мария-Тереза, до которого оставалось всего пять миль, казался какой-то удлиненной, едва видной тенью. «Дункан» все приближался к нему.
В девять часов на островке вспыхнул довольно яркий огонек. Он светился ровным, неподвижным светом.
– Вот это как будто указывает на вулкан, – проговорил Паганель, внимательно всматриваясь.
– Однако на таком близком расстоянии мы слышали бы грохот, всегда сопровождающий извержение, – заметил Джон Манглс, – а восточный ветер не доносит до нас никакого шума.
– Действительно, пламя есть, но вулкан безмолвствует, – согласился Паганель. – Кажется, этот огонь мигает, как маяк.
– Вы правы, – отозвался Джон. – А между тем на этих берегах нет маяков. О! – воскликнул он. – Вот и другой огонек – теперь на самом берегу. Смотрите! Он колышется! Он перемещается!
Джон не ошибался. Действительно, появился другой огонек. Казалось, он то потухает, то снова разгорается.
– Значит, остров обитаем? – спросил Гленарван.
– Очевидно, населен дикарями, – ответил Паганель.
– Но тогда мы не сможем высадить там боцмана.
– Нет, конечно, – вмешался майор, – это был бы слишком плохой подарок даже для дикарей.
– В таком случае мы поищем какой-нибудь другой, необитаемый остров, – сказал Гленарван. – Я обещал Айртону, что он будет жив и невредим, и хочу сдержать свое слово.
– Во всяком случае, будем осторожны, – заметил Паганель, – у новозеландцев, как некогда у жителей Корнуэльских островов, в ходу обычай заманивать к берегам суда с помощью движущихся огней. Вероятно, и обитателям Марии-Терезы знаком этот прием.
– Держись в четверти мили от берега! – крикнул Джон Манглс матросу, стоявшему на руле. – Завтра на рассвете мы узнаем, в чем дело.
В одиннадцать часов Джон Манглс и пассажиры разошлись по своим каютам. На баке остались вахтенные, а на корме у румпеля стоял один рулевой.
В это время на верхнюю палубу поднялись Мери Грант и Роберт. Дети капитана Гранта, облокотившись на перила, с грустью смотрели на блестевшее фосфоресцирующим светом море и на светящийся след, остававшийся за кормой «Дункана». Мери думала о будущем Роберта, Роберт – о будущем сестры. И оба думали об отце. Жив ли он еще, их любимый отец? Неужели надо отказаться от надежды свидеться с ним? Но как жить без него? Что станется с ними? Что было бы с ними и теперь без лорда Гленарвана и леди Элен?
Горе сделало мальчика взрослым не по годам. Он догадывался, какие мысли волновали сестру.
– Мери, – сказал он, беря ее за руку, – никогда не надо отчаиваться. Вспомни, чему учил нас отец, которого ничто не могло сломить. До сих пор, сестра, ты работала для меня, а теперь моя очередь, я стану трудиться для тебя.
– Милый Роберт!..
– Мери, мне надо сказать тебе одну вещь. Ты ведь не станешь сердиться, правда?