27 сентября — 5 октября 1970 года
Хуан Флинн, описавший свою должность на ранчо Спана как “разгребатель навоза", казалось, отлично чувствует себя на свидетельском месте. Так или иначе, тощий панамский ковбой оказался единственным из всех свидетелей, кто открыто выразил враждебность по отношению к Мэнсону. Когда Чарли пытался испепелить его взглядом, в обращенных к нему глазах Хуана тоже сверкала ярость.
Опознав револьвер, Хуан заметил: “И мистер Мэнсон однажды стрелял из этой штуки, знаете, в мою сторону, когда, видите ли, я прогуливался с девушкой по другую сторону лощины”.
Остановить разговорившегося Хуана было не так-то просто. Девушка прибыла на ранчо Спана покататься на лошадях; она проигнорировала Мэнсона, но с охотой отправилась прогуляться по склону с галантным ковбоем. Чарли настолько разобиделся, что пару раз выстрелил, особо не целясь, в их направлении.
Канареку удалось выкинуть из этих показаний Хуана все, кроме того факта, что Флинн видел пистолет в руке Мэнсона.
Он пытался также — безуспешно — не позволить прозвучать двум наиболее значительным эпизодам из показаний Хуана Флинна.
Однажды ночью, в начале августа 1969 года, Хуан смотрел телевизор в трейлере, когда туда вошла одетая в черное Сэди. “Куда это вы собрались?” — поинтересовался Хуан. “Мы хотим зарезать парочку долбаных свиней”, — ответила Сэди. Когда она ушла, Хуан выглянул в окно и увидел, как она залезает в старый желтый “форд” Джонни Шварца; Чарли, Клем, Текс, Линда и Лесли уже сидели в машине.
По словам Хуана, это происходило уже после наступления темноты, часов в восемь-девять вечера, — назвать точную дату он не смог, но прикинул, что до рейда 16 августа оставалось около недели. Таким образом, речь шла, скорее всего, о ночи убийства четы Лабианка.
История, рассказанная Хуаном, имела важность и в качестве самих показаний, и как независимая поддержка рассказанного Линдой Касабьян. Совпали не только время суток, участники, автомобиль и цвет одежды Сьюзен Аткинс; Хуан заметил также, что за рулем “форда” сидел Мэнсон.
Затем Хуан дал показания о кухонном разговоре, имевшем место "на другой день или вроде того", когда, приставив нож к его горлу, Мэнсон сказал Флинну: “Ах ты, сукин сын, разве ты не знаешь, что именно я совершаю все эти убийства?”
Репортеры поспешили к выходу.
МЭНСОН ПРИЗНАЛСЯ В УБИЙСТВАХ. -
ЗАЯВЛЯЕТ КОВБОЙ С РАНЧО СПАНА
Протесты Канарека удержали Хуана от дачи показаний по еще одному эпизоду, способному нанести защите новый мощный удар.
Поздним вечером в июне или июле 1969 года Мэнсон, Хуан и еще трое парней из “Семьи” ехали через Чатсворт, когда Чарли остановил машину напротив “богатого дома” и приказал Хуану пойти туда и связать всех, кто внутри. Когда он закончит, продолжал Чарли, то откроет дверь, и, цитируя Мэнсона, “мы войдем и перережем этих траханых свиней”. На что Хуан ответил: “Нет уж, спасибо”.
По сути дела, то была генеральная репетиция убийств Тейт— Лабианка. Но, объявив, что “эмоциональный эффект показаний намного превосходит их доказательную ценность”, Олдер не разрешил мне задать Хуану соответствующие вопросы.
По той же причине мне не удалось протащить в зал суда замечание, брошенное Мэнсоном Хуану: “У Адольфа Гитлера был отличный ответ на все”.
Под “ответом”, ясно, подразумевалось убийство — но, благодаря своевременным протестам Канарека, ни один из этих двух инцидентов не был услышан присяжными и не попал в прессу.
На перекрестном допросе Фитцджеральд обнаружил интересное противоречие. Даже после того, как Мэнсон предположительно угрожал ему (не однажды, но несколько раз), Хуан продолжал оставаться на ранчо. После рейда он даже сопровождал “Семью” в Долину Смерти, прожил там с группой пару недель — и лишь тогда бежал, чтобы присоединиться к Крокетту, Постону и Уоткинсу.
Мне это тоже было не совсем понятно. Возможно, это объяснялось тем (как и заявил Хуан), что поначалу он счел Мэнсона “трепачом”: “Никто в здравом рассудке не станет убивать кого-то, а потом хвастать этим”. Кроме того, разозлить мягкого по натуре Хуана было непросто. Пожалуй, еще более важной чертой его характера была независимость — как и Пол Крокетт, покинувший Долину Смерти далеко не сразу после угроз Мэнсона, Хуан просто не выносил попыток запугать его.
Канарек подхватил эту находку Фитцджеральда. “Скажите нам теперь, мистер Флинн, опасались ли вы за свою жизнь, находясь на ранчо Майерса в обществе мистера Мэнсона?”
О.: “Ну, я был осторожен и внимателен”.
В.: “Просто отвечайте на вопрос, мистер Флинн. Я понимаю, что вы актер, но, будьте любезны, ответьте на мой вопрос, пожалуйста”.
О.: “В общем, мне там нравилось, знаете, потому что мне хотелось обо всех думать хорошо. Но всякий раз, когда я выходил из-за угла, ну, кажется, главной темой всех разговоров было, знаете, про то, сколько раз они успели бы убить меня. А потом в итоге я удрал оттуда”.
В.: “Хорошо, мистер Флинн, не поясните ли вы мне, в чем проявлялись ваша осторожность и внимательность? Как вы защитили себя?”
О.: “Я просто взял и удрал, вот и вся защита”.
Тогда Канарек предположил, что во время беседы Хуана с Сартучи ковбой ни словом не обмолвился о Мэнсоне, приставлявшем нож к его горлу. “Вы придерживали сведения, не так ли, мистер Флинн, чтобы выплеснуть их в этом самом зале? Вы подтверждаете это?”
О.: “Нет, я рассказывал об этом еще до того, когда говорил с полицейскими, понимаете”.
Игнорируя ответ Флинна, Канарек продолжал: “Вы хотите сказать, мистер Флинн, что выдумали все это специально для суда? Это верно, мистер Флинн?”
Канарек подразумевал, что Флинн лишь недавно придумал этот драматический эпизод. Я сделал себе пометку, не подозревая, насколько важен окажется вскоре этот момент диалога.
Фокусируя внимание присяжных на деталях, прозвучавших при прямом допросе свидетеля, но не упоминавшихся в беседе с Сартучи, Канарек спросил, когда же Хуан впервые упомянул кому-либо об инциденте с ножом.
О.: “Ну, в Шошоне были полицейские, знаете ли, и я говорил с ними”. Флинн, однако, не смог припомнить их фамилий.
Канарек напирал, несколько раз подряд, на то, что Флинн якобы придумал свою историю. Хуан же не воспринимал спокойно, когда его обзывали лжецом. Гнев закипал в нем, и это было заметно.
Собираясь доказать, что Флинн выдумал эффектную историю в надежде поправить свою карьеру киноактера (Хуан снимался в эпизодических ролях в нескольких вестернах), Канарек спросил у него: “Знаете ли вы, что суд над мистером Мэнсоном широко освещается прессой? Вы понимаете, не так ли, что каждый, кто появляется здесь, приобретает определенную известность?”
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});