Читать интересную книгу Новая космическая опера. Антология - Кэтрин Азаро

Чувствуя, что голова идет кругом, я прислонился к стене. Кто я такой?

Ты Ален Бломенфельд, информационный брокер при авернской фирме «Синдик д'Аржан». За реальное время, истекшее после последней проверки тобою знания, никто из твоих знакомых не умер. Никто из твоих знакомых не изменил точку зрения. Непрерывность твоего сознания полностью подтверждается. В данный момент ты…

— Ошибка. Срочно перепроверь, — скомандовал я вслух.

А затем, внутри собственной головы, добавил другую команду, команду сугубо личную, которая никогда не уйдет за пределы нейропроцессоров, вживленных в кору моего мозга.

В глазах у меня замелькали иероглифы самопроверки, я ощутил зябкий приступ гнева, когда тайный соглядатай стал сканировать мою память, сверять ее с внешней, составлявшей мой публичный образ и хранившейся в системах знания, разбросанных по всему обжитому пространству. Вся моя публичная память была проверена с использованием публичных ключей, приватные половинки которых были зашиты в мой таламус так прочно и так надежно, что любая попытка украсть их была бы равносильна убийству.

Обнаружена глобальная нестыковка. Внешние темпоральные структуры не согласуются с внутренней контрольной суммой. Внутренняя память не выказывает признаков когнитивной инженерии. Твоя внешняя память подверглась вмешательству извне. Тревога!

— Угу. Спасибо, что вовремя меня предупредил. Гардероб?

Я сел на краешек кровати и попытался думать о двух вещах сразу и очень быстро. Гардероб тут же вывел меня из раздумий.

— Чем могу быть полезен, сэр?

— Мне нужен полный костюм, подходящий для капитанского бала. Что ты можешь мне предложить?

Зеркало помутнело, а затем прояснилось и стало показывать меня в разнообразных костюмах, как в бургундских, так и принятых в Авернской автономии. Я отметил, что мое тело не претерпело вроде бы никаких изменений, что успокаивало, хотя и не слишком. Тем временем в моей голове лихорадочно клубились мысли: я нахожусь под ударом? А если да, то какое нападение мне угрожает — физическое или экзистенциальное? Скорее, экзистенциальное, и Арианна, кем бы она ни была, являлась элементом какой-то попытки тайно проникнуть в мою личность — но только зачем, почему? Кто может иметь хоть какие-то мотивы для подобного заговора? Вполне возможно, что за мной охотятся нанятые биржей убийцы, готовые без раздумий прикончить меня и доставить своим заказчикам всю мою память и биржевые опции, компактно переписанные в куб, но они вряд ли способны на всякие тонкости. Так кто же тогда?

— Остановимся, пожалуй, на этом, — сказал я, когда мой зеркальный образ облачился в темную, строгого покроя мантию.

Затем я задумался на мгновение, вызывая из своих внутренних цепей программу скрытного производства: изготовь мне эту вещь и положи ее во внутренний карман. Сбросив гардеробу конструкцию, я начал раздеваться.

Знать бы мне только, кто они такие и чего от меня хотят.

Знать бы мне только, чего мне надо опасаться…

Главный салон являл собою мраморное великолепие, словно желая лишний раз подчеркнуть, что у современного космического путешественника нет никаких проблем, связанных с массой. Корабль показал мне мое место; среди болтающих при свечах гостей обозначился пунктир мигающих светлячков.

— Ален! Ну как приятно видеть тебя снова!

Я не мог разобраться, сарказм это или нет. Ее побледневшие от напряжения губы изогнулись в приветливой улыбке.

— Я непростительно задержался, — констатировал я, садясь с ней рядом.

— Ничего страшного. Я как раз говорила Айвене — познакомься, пожалуйста, — что никогда не знаю, чего от тебя ожидать.

На этот раз сарказм был очевиден, и проскользнувшая нотка враждебности заставила меня рефлекторно выпрямиться. Айвена, нечто блондинистое с очень светлым цветом лица, одобрительно кивнула, я ее гордо проигнорировал.

— Да я и сам не знаю, — поддержал я, беря со стола свой винный бокал. Неусыпный служитель тут же опустил к бокалу рот и изверг из себя тонкую красную струйку. Я поднес бокал к носу, поболтал в нем вино и глубоко вдохнул. — Ты уже как-нибудь договорилась о нашем прибытии?

— Я ждала тебя, чтобы все это обсудить, — сдержанно признала она.

И тут я неожиданно заметил, что все, без остатка, ее внимание сосредоточено на мне. Это было немного пугающим. В культуре дешевой общедоступной красоты валюта эстетического совершенства сильно упала в цене. Арианна Бломенфельд была не столько хорошенькой, сколько броской, а по тому, как во всем ощущалась ее необузданная натура, можно было догадываться, что она прибегает к услугам лишь самых утонченных ваятелей тела. Не будь ситуация такой тоскливо запутанной, я бы, наверно, ходил вокруг нее кругами, капая слюной и свесив язык до полу.

— Только это, пожалуй, стоит перенести на потом, когда мы будем одни, — сказала она.

— Возможно.

Я отпил из бокала, пытаясь сообразить, на что это она намекает. Подали главное блюдо: нежную, тонко нарезанную плоть под белым соусом. Мы ели во враждебной тишине, нарушаемой лишь пустопорожней болтовней блондинки с ее партнером, таким же безликим ничтожеством неопределенного возраста и с весьма сомнительным вкусом. Я, как мог, изучал Арианну, делая вид, что в упор ее не замечаю. А изучать было, в общем, и нечего, она не выявляла никаких эмоций, разве что время от времени, когда вскользь на меня поглядывала.

Я ел, не обращая внимания на еду, полностью отключившись от речи капитана, а также от последовавших за ней тостов и благодарностей за гостеприимство. Время от времени то тот, то другой малый агент выкладывал на задворки моего мозга обрывок того или иного мнения. Чуть менее часто официтроны меняли тарелки и окружали нас удушливой заботой. Я обреченно боролся с миской сладких спагетти, когда Арианна решила наконец со мной поговорить.

— Рано или поздно тебе придется принять решение относительно своего будущего, — заявила она без обиняков. — Ты не можешь увиливать от меня бесконечно. Я хочу, Ален, чтобы ты дал мне прямой ответ. Медведь или бык?[59] Тот или другой?

— О чем это ты? — Моя вилка застыла на пути ко рту. — Знаешь, дорогая, я не люблю играть в загадки, — сказал я, пожав плечами.

Но Арианна спрашивала неспроста — судя по тому, что она напряженно улыбнулась и сказала:

— Ален, тебе не нужно больше прятаться. Все уже позади. Мы ускользнули, бежали. Теперь уже можно не притворяться.

— Мне… — Я замолк и положил вилку. — Мне абсолютно непонятно, о чем это ты говоришь. — Мое деланое недоумение было вознаграждено замешательством, появившимся на лице Арианны. — Я не очень хорошо себя чувствую, — добавил я для галерки.

— О-о, поясни нам, пожалуйста, — сказал компаньон блондинки, явно не отличавшийся быстротой ума.

— А и нечего тут объяснять, — бросила Арианна, не отрывая от меня холодного, понимающего взгляда.

Я слышал, как колотится пульс у меня в висках. А не может ли статься, что ей тоже подсунули ложную память о себе? Что она тоже жертва… Жертва чего? Жертва того, что здесь происходит. Я глядел на лицо Арианны, отмечая движение крови по ее венам: слегка раскраснелась, признаки возбуждения и быстрой, отчаянной работы мысли. Неуютно поежившись, я был вынужден признать, что она озадачена не меньше меня.

— Я не очень хорошо себя чувствую, — туповато повторил я и приказал своему таламусу наглядно изобразить все признаки недомогания. — Так что вы уж меня извините.

Я встал и, собрав остатки достоинства, вышел из зала. За моей спиной возбужденно защебетали блондинка и ее компаньон, но никто за мной не последовал, не бросился мне помогать.

На этот раз в моем номере ничего не изменилось, все было то же самое и на прежних местах. Я сунул руку в карман, нащупал устройство, заказанное мной гардеробу, и вошел в спальню.

— Стой и не двигайся.

Я замер. Было непонятно, каким образом Арианна попала сюда раньше меня, и уж совсем непонятно, почему мой замок не стал для нее помехой, но я бы не стал заключать пари, что она безоружна.

— Что ты здесь делаешь? — вопросил я, подпустив в свой голос нотки негодования.

— Сегодня вопросы задаю я.

Стоя у стены между трюмо и гардеробом, она изучала меня, как жука на булавке; темная ткань ее платья меняла цвет, стараясь получше слиться с мореным дубом панельной обшивки. Субъект подавляет эмиссию на всех служебных каналах. Установить контекст не представляется возможным, доложил мне редко используемый дух. В ее правой руке было нечто округлое, направленное прямо на меня.

— Кто ты такой и зачем ты фальсифицировал мое публичное самознание? — спросила она.

Я недоуменно сморгнул: