Читать интересную книгу Энциклопедический словарь (С) - Ф. Брокгауз

Соя

Соя (Soja hispida Moench. или Glycine hispida Maxim.) – однолетнее травянистое растение из сем. бобовых (Leguminosae), несколько похожее на фасоль, стебель прямостоящий, сильно ветвистый. Листья тройчатые с маленькими прилистниками, покрыты вместе с черешками и стеблем длинными рыже-бурыми волосками. Цветы в коротких кистях. Венчик мотыльковый, бледно-фиолетовый. Бобы небольшие, плоские, покрыты рыжими волосками, внутри содержат 2-5 семян, отделенных губчатыми перегородками. С. родом из восточной Азии и культивируется в большом количестве в Японии, Китае и Манчжурии (у нас на Амуре) ради своих съедобных семян, очень богатых белками. В Японии и Китае она служит ежедневной пищей для массы людей. Из ее приготовляют массу разных блюд и между прочим, посредством брожения, делают род сыра. Кроме того из муки этого растения с разными приправами делают едкий соус, который также называется С. и употребляется, как приправа к рыбе или мясу. Этот соус в большом употреблении в Японии, Англии и Америке, менее в других странах.

С. Коржинский.

С. (сельск.-хоз.) – китайские бобы, бобы Габерландта, который первый в Европе обратил внимание на это растение (наз. и масличным горохом, pois oligineux). Европ. хозяева стали знакомиться с С. с 1873 г. Габерландт произвел несколько опытов посева С. и полученными урожаями делился с лицами, интересовавшимися культурою этого растения. В числе их был и И. Г. Подоба. С. почти единственное пока растение, состав семян которого приближается к составу мяса животных. По анализам доктора А. Липского, семена С. в среднем содержат: воды – 7,113, жира – 18,633, азотистых веществ – 38,441, без азотист. 30,734 и золы 5,059 %. По исследованиям В. Гиляранского в 100 частях семян С. заключается: воды – 9,16, жира – 17,93, белковых веществ – 37,40, клетчатки – 9,70, крахмала, декстрина и пектиновых веществ – 21,84 и золы – 4,78 %; в последней 30,43 % фосфорной кислоты и 44,92 % кали. Питательность С. была проверена многими лицами. Приводимые А. Липским цифры показывают, что усвояемость азотистых и жировых веществ С. такая же, как и в горохе, в белом хлебе и во многих других растительных пищевых продуктах. Из нее главным образом приготовляют особый соус для приправы к различным кушаньям. Как самостоятельное пищевое средство для людей, С. еще не вошла в Европе в употребление вследствие трудности варки и не особенно приятного вкуса бобов: ею пользуются только как прибавкой к пшеничной и ржаной муке для придания хлебу большей питательности или как суррогатом кофе. Напротив, как кормовое средство, она может применяться с большим успехом: ее зерна, особенно размельченные, в виде прибавочной дачи к другим кормам, а также солома, мякина и ухоботье охотно поддается скотом. Количество азотистых веществ в соломе С. равно максимальному содержанию их в соломе вики и гороха, а в среднем она по качеству превосходит последние. Жира и экстрактивных без азотистых веществ в ней также больше, чем в соломе гороха, бобов, вики и люпина. Относительно содержания клетчатки солома С. стоит ниже других бобовых растений. В технике семена сои находят применения для приготовления масла, при чем жмыхи доставляют прекрасный корм; кроме того остатки от технической переработки С. употребляются как удобрительное средство. Гораздо, однако, большего внимания заслуживают корневые остатки С., при культуре ее в большом размере, в смысле обогащения почв азотом и поддержания их естественного плодородия. Разновидностей и сортов С. имеется очень много. В Японии, напр., различают С. по цвету зерен (белые, черные, красно-коричневые, зеленоватые и пятнистые), по времени созревания (ранние, средние и поздние) и по форме (круглые, эллипсоидальные и сплющенные бобы, идущие в пищу, на соус и на сыр). Для Европы (собственно только для южной, также для южной части России) важны сорта ранние, в виду сравнительной краткости нашего дета. Из двух групп разновидностей С. – Soja tumida (с вздутыми с боков зернами) и Soja platycarpa (с зернами, сжатыми с боков) разновидности первой группы у нас легче возделываются, в особенности 1) С. желтая (S. tumida pollida) и 2) С. черная (S. tumida atrospermum) – сорт более ранний, чем предыдущий. По опытам И. Подобы, С., как по отношению к почве, так и ее обработке, невзыскательна. Но не следует упускать из виду, что обеспечить при наших засухах большой урожай С. может только глубоко и своевременно обработанная почва. Кроме того, не лишне добавить, что С. чрезвычайно богата листвой. Поэтому она много испаряет воды и требует ее во время своего роста в большом количестве (в связи с этим требованием стоит необходимость редкого сева). На черноземе С. не требует удобрения; вообще же она на тучной почве растет хорошо, на почвах не богатых худо кустится и зерно менее мучнисто. Снимать С. можно в апреле, так как всходы ее легче, чем напр. фасоль и кукуруза, переносят утренники. Полки С., а также обрывания верхушек ветвей, когда покажутся первые цветы, что практикуется обыкновенно в Китае у нас не производят. Уборка производится серпом или выдергиванием руками; семена С. но осыпаются. Урожай ее сам 30-40. Замечательно, что в зернах сои не найдено личинок гороховой зерновки (часто встречающихся в зернах бобовых растений) и что само растение почти не поражается паразитными грибками.

Г. К.

Спаниель

Спаниель – породы длинношерстных легавых собак, происходящие от собак, привезенных кельтами в Англию из Испании за несколько столетий до Р. Хр. Все вообще английские С. разделяются на сухопутных (земляных) и водяных. Между первыми различаются, преимущественно по росту и окраске, суссексы, клумберы, коккеры, норфольки и фильд-спаниели (черные С.); все они представляют коротконогих приземистых собак, сильного сложения, обязанность которых состоит в том, чтобы выгонять птиц (фазанов, серых куропаток) из густых зарослей и других трущоб, недоступных более рослым собакам. Некоторые из С., преследуя дичь, взлаивают; стоек, обыкновенно, не делают, но на следу учащенно махают хвостом. Охота с сухопутными С. весьма распространена в Англии, а отчасти во Франции и Бельгии, постепенно вытесняя охоту с пойнтерами и сеттерами. Водяные С., лишь недавно выведенные от скрещивания сухопутных с пуделями, разделяются на английских и ирландских, они употребляются исключительно для охоты на водоплавающую дичь. К группе С. принадлежат эпаньели. См. Л. Сабанеев, «Собаки легавые» (М., 1896); Э. Беллькруа, «Охота с С.» (СПб., 1888).

С. Б.

Спаржа

Спаржа (Asparagus L.) – родовое название растений из сем. спаржевых; известно до 100 видов, рассеянных по всему свету, преимущественно в более сухих климатах. Наиболее распространенный вид Asparagus officinalis L., обыкновенная С. Одни виды С. травы, другие – полукустарники, развивающие подземное корневище и надземные более или менее ветвистые стебли, у многих видов ползучие. Листья мелкие, чешуйчатые или шиповатые; в пазухе их развиваются или удлиненные ветви или пучки укороченных, безлистных, щетинистых или линейных веточек (кладодиев), а у подрода Myrsiphyllum развиваются в пазухе листьев одиночные листовиднорасширенные ветви. В пазухе листьев появляются одиночные цветки или щитковидные или кистевидные соцветия. Цветок правильный, обоеполый или однополый, с простым раздельнолистным или немного спаянным у основания околоцветником о шести листках, расположенных в два круга. Тычинок шесть, с тонкими или пластинчатыми нитями и пыльниками, вскрывающимися на внутренней стороне; пестик с верхнею, трехгнездой завязью, коротким столбиком и трехлопастным рыльцем; плод – ягода, с одним или несколькими семенами, семя с толстой, черноватой кожурой, роговым белком и небольшим зародышем. В Европейской России дико растут около 8 видов С., из них наиболее обыкновенно Asparagus officinalis L., по лугам, между кустарниками – многолетняя трава, перезимовывающая при посредстве подземного корневища и ежегодно развивающая наземные ветвистые стебли, обильно усаженные пучками тонких зеленых веточек (кладододиев); листья мелкие, чешуйчатые, снабженные тонкой и короткой шпорцею; цветки одиночные или парные; плод – красная ягода, величиной с горошину. Молодые стебли – обычная овощ.

С. Р.

Спарта

Спарта (Sparth, лат. Sparta) – главный город Лаконии, на правом берегу реки Эврота, между рекой Энус (левый приток Эврота) и Тиазой (правый приток той же реки), также государство, столицей которого была С. По преданию, С. была столицей значительного государства еще до вторжения дорян в Пелопоннес, когда Лаконию населяли будто бы ахеяне. Здесь царствовал брат Агамемнона, Менелай, игравший тайную видную роль в троянской войне. Нисколько десятков лет спустя после разрушения Трои, большая часть Пелопоннеса была завоевана потомками Геракла («возвращение Гераклидов»), пришедшими во главе дорийских дружин, причем Лакония досталась сыновьям Аристодема, близнецам Эврисфену и Проклу (праправнукам Гилла, сына Геркулеса), считавшимся родоначальниками царствовавших в С. одновременно династий Агиадов и Эврипонтидов. Часть ахейцев ушла при этом на север Пелопоннеса в область, которая по их имени была названа Axaией, оставшиеся были большей частью обращены в илотов. Восстановить, хотя бы в общих чертах, действительную историю древнейшего периода С. невозможно, за недостатком точных данных. Трудно сказать, к какому племени принадлежало древнейшее население Лаконии, когда и при каких условиях совершилось заселение ее дорянами, и какие отношения установились между ними и прежним населением. Несомненно только, что если Спартанское государство и образовалось благодаря завоеванию, то мы можем проследить последствия лишь сравнительно поздних завоеваний, путем которых С. расширялась на счет своих ближайших соседей. Значительная часть их принадлежала, вероятно, к тому же дорийскому племени, так как ко времени образования в Лаконии большого Спартанского государства племенная противоположность между первоначальным населением страны и пришедшими с северозапада Греции дорянами уже успела сгладиться. Очень вероятно показание Эфора, что после так называемого вторжения дорян Лакония не составляла одного государства, а распадалась на несколько (по Эфору – 6) государств, которые находились в союзе друг с другом. Центром одного из них и была С. Древнейшая Спарта представляла не город, а соединение нескольких открытых поселений. От нее зависела небольшая территория по среднему течению Эврота. В политическом и общественном строе этой маленькой общины не было еще в то время ничего такого, что выделяло бы ее заметно из ряда других греческих общин. Ряд войн привел затем к подчинению С. всей Лаконии. Царям Архелаю и Хариллу традиция приписывала покорение Эгитиды (область на верхнем течении Эврота), преемнику Архелая Телеклу – завоевание Амикл, Фариса, (оба города на Эвроте) и Геронер (около середины VIII века), его сыну Алкамену – покорение Гелоса. От имени последнего города некоторые ученые производят слово «гелот», так как завоеванное население плодородной ручной долины было обращено в илотов. Жители же гористых кос, вдающихся в море у Тенарона и Малеи, потеряли политическую самостоятельность и стали периэкскими общинами; их обитатели сохранили личную свободу, собственность, местное самоуправление, но не имели политических прав, были обязаны военной службой и подчинялись надзору спартанских гармостов. Некоторый периэкские общины могли образоваться и иначе; в такое положение могло попасть и чисто спартанское население, которое жило вне С., так как впоследствии политическая права могли сохранить лишь те, кто жил в столице, Завоевание Лаконии поставило С. лицом к лицу с сильными соседями: на севере с аркадянями (прежде всего с Тегеей), на сев.-востоке – с Аргосом, у которого С. стремится отнять Кинурию и остров Киферу, на западе – с Мессенией. С ними С. уже очень рано вступает в упорную борьбу. Особенно удачно шла борьба с Мессенией, привлекавшей спартанцев изобилием плодородных земель. Первая мессенская война началась во второй половине VIII века. Упорная двадцатилетняя борьба привела к подчинению Мессении С. Прибрежные поселения получили права периэкских общин, а некоторые из них сохраняли даже некоторое время самостоятельность. Но большая часть Мессении, особенно плодородная долина реки Памиза, была разделена между спартиатами, а мессеняне попали в положение илотов и стали платить новым хозяевам половину дохода. Вскоре по окончании этой войны в С. возникло движение парфениев, класса людей не пользовавшихся полноправием. Вероятнее всего, что парфении – незаконнорожденные дети спартиатов. Заговор парфениев был открыт, и им пришлось выселиться из С. в Южную Италию, где они основали Тарент. Благодаря покорению Мессении С. стала соседкой Элиды, и с пятнадцатой олимпиады спартанцы начали принимать участие в олимпийских играх. Попытка мессенян освободиться от спартанского ига привела, около середины VII в., ко второй мессенской войне. Мессенянам помогли пизаты (под начальством царя Панталеона), аркадяне (царь Аристократ из Орхомена) и аргивяне, а С. – элидяне. Борьба затянулась надолго. Спартиаты, лишившееся благодаря восстанию своих наделов в Мессении, стали требовать передела земли в Лаконии. И на этот раз победа осталась на стороне С., спартиаты возвратили себе земли в Мессении, мессеняне же опять попали в положение илотов. Менее удачно действовали в это время спартанцы на востоке; попытка С. подчинить Кинурию кончилась неудачей. Аргивянам помогали жители восточно-аркадского плоскогория, С. же нашла себе помощь в некоторых аргивских городах, недовольных Аргосом (Тиринф и Азина). Когда эти города были разрушены аргосцами, спартанцы дали жителям их места для поселения. на мессенскоме берегу. При Гизиях спартанцы были разбиты аргивянами (669– 668 г. до Р. Хр.), и лишь в середине VI века им удалось присоединить Фирейскую область и остров Киферу. Завоевания оказали сильное влияние на весь строй спартанского государства. Благодаря им С. стала самым значительным по территории государством греческого мира; она занимала около 2/5 всей поверхности Пелопоннеса, свыше 8000 кв. км. Вероятно, опасность жить среди враждебно настроенного и численно превосходного покоренного населения, заставила большинство свободных полноправных граждан поселиться в С. Так установился взгляд, что полноправные граждане только те, кто живет в С., откуда и название их «спартиаты». Завоевания дали государству возможность хорошо обеспечить землей большинство граждан. Спартиаты получили в наследственное пользование участки земли с явившими на них и обрабатывавшими их илотами. Эти участки были равны и назывались «жребьями» или «долями». Нет никаких данных для признания в С. общинного землевладения; переделов не было, и раз выделенный известной семье участок находился в ее пользовании постоянно. Очень сомнительно, далее, показание, что каждому ребенку старшины фил выделяли особый участок (Плутархов «Ликург», глава XVI). Спартиатские участки были невелики. Величину их можно приблизительно определить на основании показания, что каждый участок должен был давать 70 эгинских медимнов ячменя владельцу, еще 12 медимнов на долю жены и сверх того известное количество вина и масла. Эд. Мейер (во II т. «Истории древности»), принимая двухпольную систему и считая, что морген приносит около 6 эгинских медимнов, высчитал, что участок должен был равняться приблизительно 30 моргенам или шести с небольшим русским десятинам. Принимая же в соображение то обстоятельство, что участок обрабатывался трудом илотских семей, которым надо было с него же кормиться, приходится принимать большую величину участков. Впрочем, вычисления эти основываются на данных, почерпнутых из VIII главы Плутарховой биографии Ликурга, в которой Плутарх приписывает ему передел земли и создание равных участков. А так как рассказ о Ликурговом наделении земли создался под влиянием программы Агиса III и Клеомена III, то, может быть, и приведенные Плутархом размеры дохода относятся к участкам, на которые цари-реформаторы хотели разделить Лаконию. В таком случай, конечно, эти данные не могут служить прочным основанием расчета величины древнейших наделов, хотя все-таки не лишены известного значения, так как они показывают, какой доход считался в С. достаточным для спартиата и способным обеспечить ему возможность участия в сисситиях. Доказательством происхождения древнейших участков путем государственного наделения служит то, что илоты не считались собственностью хозяев участков, которые не могли ни увеличивать требований с них, ни отпускать их на волю, ни продавать за границу. Участки находились в наследственном пользовании семьи. Нераздельность имущества не была обязательна по закону, но часто встречалась в С. между братьями. Объяснить ее можно как остаток семейной собственности. Нераздельность владения сопровождалась иногда тем, что у всех братьев была одна общая жена. Причиной нераздельности могла быть также трудность раздела земли, населенной илотскими семьями, прочно с нею связанными. Неизвестно, дозволялось ли дробить илотские семьи и хозяйства. Впрочем, если даже дробление и допускалось, оно часто затруднялось экономическими соображениями, напр., невозможностью ведения хозяйства на очень маленьких участках и трудностью раздела при существовании хозяйственного инвентаря лишь в определенном количестве. Спартиатские участки были неотчуждаемы, их нельзя было ни дарить, ни завещать, ни продавать. Дарить и завещать (но не продавать) недвижимую собственность разрешил только закон Эпитадея, изданный уже после пелопоннесской войны. Существование наделов не исключало в С. крупной частной собственности среди знатных родов. Ее существование доказывается упоминанием в источниках «богатых» спартиатов, например, таких лиц, которые содержали лошадей для ристаний, а это заставляет предполагать у них значительные средства. Но несомненно, что после завоеваний, давших государству значительный земельный фонд для наделения значительного числа граждан, преобладание в С. принадлежало уже не знати, а массе экономически обеспеченного рядового гражданства, «равным», служившим в войске гоплитами. Только постепенно целый ряд причин привел к разложению этой массы «равных» и к образованию, с одной стороны, очень крупных землевладельческих состояний, с другой стороны – бедняков. Но это явление развивается уже поздние. Завоеванием объясняется и выработка в С. того особого склада жизни, который так долго привлекал к ней внимание политических теоретиков. Чтобы удержать в повиновении численно превосходную массу илотства и периэков, спартиатам необходимо было развить в себе постоянную боевую готовность. Чтобы не быть захваченными в расплох и перерезанными по одиночке, спартиаты сконцентрировались в городе, а это лишало их возможности заниматься хозяйством. Так утвердился взгляд, что спартиат не смеет заниматься трудом, дающим доход. Подготовка к бою, военная служба и участие в государственном управлении стали считаться тогда единственно достойными спартиата занятиями. Направляя все к одной цели – к выработай из граждан хороших воинов, государство мало-помалу совершенно стесняет личную свободу и подчиняет своему контролю всю жизнь граждан. С тех пор одной из специфических особенностей С. становится поглощение личности государством, стремящимся к сохранению гражданского равенства и простоты в образе жизни, как необходимых условий для развития воинских доблестей. Этими чертами объясняется та симпатия, которой пользовалась С. у некоторых представителей крайних направлений в новое время. Для достижения своей цели государство начинает отбирать у граждан детей и с 7 лет воспитывает их под надзором выбиравшихся из лучших семей пэдономов в особых «стадах», где все внимание сосредоточивается на физическом развитии детей, на закаливании их и развитии ловкости, находчивости и дисциплины. С 20 дет юноши начинали военную службу, но до 30 лет не вступали в пользование гражданскими правами. Теми же побуждениями объясняется подчинение суровой дисциплине взрослых граждан, которые и в мирное время были организованы по образцу военного лагеря. Граждане образуют группы (по 15 человек), которые обедают ежедневно вместе и вместе сражаются на поле битвы. Стремление сохранить суровую простоту быта привело к ряду искусственных мер, направленных к этой цели, как то, к запрещению чужеземцам пребывания в С., спартиатам выезда заграницу, к попыткам по возможности отрезать С. от экономического общения с другими странами и от проникновения в нее богатства и роскоши, для чего искусственно удерживалась древняя малоценная железная монета и запрещалось частным лицам иметь у себя золото и серебро. Созданные завоеванием условия отразились, наконец, и на политическом развитии С. Устройство С. в древнейший период было таким же, как и в остальных греческих государствах и в существенных чертах, совпадало с изображенным в гомеровских поэмах. Спартиаты делились на родовые филы (числом 3), подобно другим грекам. Впоследствии рядом с ними появляются территориальные филы, подразделяющаяся на обы. Этих фил было 5 (Питана, Лимны, Мезоя, Киносура, Дима) и к ним, по-видимому, перешли политические функции. Управление находилось в руках царя, которому помогала герусия, т. е. совет старейшин, назначавшихся первоначально царем. Народное собрание не имело значения. Первым существенным нововведением было установление двойственной царской власти. Проследить обстоятельства, обусловившие и, сопровождавшие этот переворот, мы не можем, за недостатком данных. Все ученые отвергают традиционное греческое объяснение этого факта, но общепризнанного научного объяснения его нет до сих пор. Одни объясняли двойственность царской власти, как следствие синойкизма двух общин (ахейской и дорийской; по Гильберту, даже трех: дорической, ахейской и минийской), другие, отвергая племенное различие спартанских царских фамилий, думают, что второй царь поставлен был во время политической борьбы для ограничения власти представителей старой династии Агиадов, следовательно, видят в этом факт, отчасти аналогичный тем изменениям, какие переживала царская власть и в других местах, напр. в Афинах. Как бы то ни было, но несомненно, что двойственность царской власти повела к сильному ограничению ее значения. Мы имеем основания предположить наличность в С. сильной политической борьбы уже в VIII веке, а может быть и ранее. Отголоском ее является так называемая Ликургова ретра: «Воздвигнувши храм Зевсу Селланийскому и Афине Селланийской, установивши деление на филы и обы, поставивши герусию из тридцати с архагетами (царями), время от времени созывать народное собрание (апеллу) между Бабикой и Кнакионом (по Гильберту, реки Энус и Тиаза), так вносить (в апеллу предложения) и отклонять (апелле не нравящиеся ей проекты), у народа же быть власти и силе». Ретра объяснялась очень различно. Гильберт видел в ней договор синойкизма, другие договор, запечатлевши ограничение царской власти аристократией, некоторые же вовсе не признают ретру документом и видят в ней лишь составленное поздно (около 400 г.) «изображение древнего государственного устройства С. в форме изречения оракула»(Э. Мейер). С последним взглядом нельзя согласиться, тем более, что мы имеем еще древний пересказ этого документа в стихах. Автором последнего считается Тиртей, спартанский поэт VII в., принимавший участие во 2 мессенской войне. Кажется, есть основание утверждать, что ретра и прибавка к ней Полидора и Феопомпа отражают борьбу между царской властью и народом, борьбу, сосредоточившуюся около вопроса о правах апеллы. На это указывает грамматическая форма ретры, в которой три главных предложения касаются народного собрания, а все предшествующие постановления изложены в форме придаточных предложений. Апеллы же касается и приписываемая царям Полидору и Феопомпу (героям 1-ой мессенской войны) прибавка к ретре: "Если же народ примет кривое решение (буквально «криво выберет»), то геронтам и царям воспротивиться (т.е. отменить народное решение, которое они признают «кривым»). В ретре мы видим победу массы начинающих сознавать свою силу «равных» спартиатов. Но продолжительная внешняя борьба (с Мессенией) привела к усилению значения царей, являвшихся во время войны полновластными повелителями, и это усиление нашло себе выражение в прибавке к ретре, сделанной победоносными царями Полидором и Феопомпом. Тот же факт, т.е. борьбу между общиной равных и царской властью, отражает на себе и история важнейшего спартанского учреждения, эфората. Относительно происхождения эфората в древности преобладали два взгляда. По одному, создание его, как и всех спартанских учреждений, относилось к деятельности мудрого законодателя Ликурга, по другому, более достоверному, эфорат появился при цари Феопомпе во время мессенской войны. Эфор сначала был, вероятно, один и назначался царями для замещения их в судебной деятельности. Это было необходимо вследствие увеличения государства и количества дел, а также вследствие продолжительных отсутствий царей во время войны. Эфоры были судьями в гражданских дедах (уголовные разбирались геронтами) и имели право полицейского надзора. Постепенно эфорат освобождается от зависимости от царей и даже сам начинает подчинять себе царскую власть. С течением времени число эфоров увеличилось до 5 (они составляли коллегию), и выбирать их стала апелла. В эфорах избираемых народом на короткий срок (на год) из всех граждан, можно видеть орган общины «равных». В качестве представителей спартиатской общины эфоры, выступают в известной клятве, которую они и цари приносили каждый месяц: «эфоры за город, а цари за себя»; цари обещались править согласно с законами города, город же (т.е. эфоры от имени его) – сохранять в неприкосновенности царскую власть, если царь будет соблюдать свою клятву. Неизвестно время установления этой любопытной присяги, являющейся формальным договором между царями и общиной. Вообще, отдельной стадии в развитии эфората проследить невозможно, за недостатком данных в первоисточниках. Традиция приписывала особое значение в истории развития эфората эфорам Астеропу и Хилону. Хилон, относимый к числу «семи мудрецов», был первым эфором в 556-555 г., но относительно его деятельности мы ничего не знаем, как и об Астеропе. Шаг за шагом расширяют эфоры свои полномочия. Они наблюдают за периэками и илотами и пользуются по отношению к ним правом жизни и смерти. К ним перешли очень важные функции по надзору за воспитанием молодежи, за соблюдением взрослыми требований того «порядка» жизни, который устанавливается в спартанской общине под влиянием усиливавшейся потребности в сильной военной организации. Они получили право налагать штрафы за проступки и привлекать в важных случаях к суду герусии, ведавшему уголовные деда. Они подчинили своему надзору все остальные власти, даже самих царей, которых они также стали привлекать к ответственности перед герусией и собой. Такое расширение полномочий эфоров можно объяснить, во-первых, тем, что за их спиной стояла община спартиатов, готовая поддержать их притязания против царской власти, так как все, что выигрывали эфоры, косвенно выигрывала выбиравшая их община. Таким образом эфорат является в эту эпоху учреждением, в известном смысле, демократическим. Конечно, слово «демократия» неприменимо к С., хотя, например, Низе в статье «К истории государственного устройства Лакедемона» и считает возможным утверждать, что С. была древнейшей демократией в Греции. Одинаковое воспитание, однообразный, для всех полноправных обязательный образ жизни, одинаковые обязанности и права (С. не знала ценза при замещении должностей), – все это, конечно, черты демократические. Но настоящей демократией С. не могла сделаться: спартиаты по отношению к массе населения составляли аристократию и стремились сохранить раз установившиеся, выгодные для них, отношения между собой и этой массой. Уже, поэтому, они были консервативны. Они воспитывались в привычке к суровой дисциплине и прекрасно понимали значение ее для них самих, знали что только ею они и сильны. Для развития личного начала в земледельческой, экономически отсталой С. не было тех благоприятных условий, которые были, напр., в Афинах (см. речь Перикла, приведенную у Фукидида, кн. II, 35-46). Поэтому спартанская апелла не развивается, подобно афинской экклезии, а преобладающее значение в делах законодательства и управления сохраняется за состоящей из пожизненных членов герусией и за эфорами. Сама же апелла не имеет ни инициативы, ни права обсуждать вносимые в нее предложения, ни делать к ним поправки, она просто принимает или отвергает их. Одной из важнейших причин возвышения эфората было соперничество царствующих домов. Часто оно приводило к тому, что временно царская власть как бы парализовалась, так как цари могли осуществлять свои державные права лишь в том случае, если один из них не ставил препятствий распоряжениям другого. В случае же распри между царями, естественно, расширялось значение избранных представителей всей общины, эфоров. Как блюстители интересов общины, эфоры уже в VI в. вмешиваются даже в семейную жизнь царей, они заставляют, например, царя Анаксандрида развестись с бездетной женой. Но в эту эпоху они еще вынуждены в важных случаях постоянно опираться на авторитет герусии. Впрочем, и царская власть сохраняла пока громадное значение, особенно во внешних делах. Цари руководят внешними сношениями и имеют право самостоятельно объявлять войну, кому найдут нужным. Во время же похода царь является неограниченным повелителем, имеет право жизни и смерти.