Читать интересную книгу Сердце тигра - Александр Прохоров

В носовой части, по обоим бортам был изображен Посейдон с гневно сдвинутыми бровями и высоко воздевшим для удара трезубцем. И всякий, совершенно точно мог сказать, что, прибывший исполин называется «Гнев Посейдона».

Это судно было подобно легендарным кораблям Птолемея Филопатора, Гиерона Сиракузского и Деметрия Полиоркета [312]. Но кто из современных александрийцев видел эти корабли? Истории о них дошли до современников из седой древности и более всего были похожи на сказки. Сейчас же, перед зрителями был самый настоящий корабль-титан, ни сказка и не легенда и всякий, прибывший в этот день на набережную Александрии воочию мог видеть это чудо.

Длинна «Гнева Посейдона» от кормы до носа составляла, должно быть 150 локтей, а ширина по центру, локтей 30–35. Корабль имел два носа — два гигантских акропостеля [313] выполненных в форме выгнутых лебединых шей. Головы лебедей венчали маленькие беседки с четырьмя колонами и коническими крышами. В каждой помещалась бронзовая статуя тритона. Изгибы высокого и широко растянутого корпуса, особенно в носовой части, были плавны и изящны. По обеим сторонам двух верхних палуб, справа и слева тянулись колоннады, со стороны же носа находились входы в них. Пропилеи [314] были выполнены из слоновой кости и милетского кипариса. Архитравы [315] и карнизы [316] колоннад были позолочены, а коринфские капители [317] покрыты чеканным серебром.

«Гнев Посейдона» двигался вдоль береговой линии Фароса. Огромные весла с красными лопастями, расположенные в два ряда, вспенивали воду. Чтобы привести в движение такую махину, требовались усилия нескольких тысяч гребцов. Ими были заполнены две нижние палубы, а в корпусе судна на этих уровнях имелись многочисленные, но узкие амбразуры для поступления света и воздуха. Также, для такого титана необходимо было не менее трёх мачт. Впрочем, в данный момент, они были убраны вместе с парусами, и корабль приводился в движение, лишь силами гребцов.

Корабль двигался медленно, но не настолько, чтобы зрители, собравшиеся на другой стороне порта в ожидании, когда он пройдёт мимо, заскучали. Да и о какой скуке можно было говорить при виде плывущего колосса?

Прямо за акропостелями находилась двухэтажная надстройка с балконами и балюстрадами, двухскатную крышу которой украшали огромные солнечные часы. Через увитый плюющем коридор, из этого здания, можно было попасть на большую террасу, расположенную на одном уровне с верхней палубой. Огражденное с трех сторон пространство защищал от солнца натянутый сверху огромный тент. Здесь находилось десять обеденных лож, вокруг которых в художественном беспорядке располагались огромные бронзовые вазы с цветами.

Далее, за террасой возвышалась причудливая арка, а за ней в окружении оградки из розового гранита находился круглый бассейн и фонтан в форме обнаженной нимфы, льющей воду из кувшина на спину дельфина. За фонтаном расположился храм Диониса стены, и кровля которого были из кипариса, двери из слоновой кости, ручки и дверные кольца из красной позолоченной меди.

По мере приближения исполинского корабля зрителям открывались все новые и новые детали его конструкции. Лоредан, наблюдавший это чуда с берега, совершенно забыл, кому принадлежит этот корабль. Как и все другие, он был восхищён, изумлён и ошарашен до предела.

Прямо за храмом Диониса, примерно в центре судна находился водоем, вмещающий наверное, не меньше двух тысяч метретов [318]. Окружали его финиковые пальмы, росшие в больших деревянных кадках. Тут же рядом, был устроен рыбный садок из свинцовых пластин и досок; наполненный морской водой. Дно его и стенки покрывали устрицы, а в толще воды резвились диковинные рыбы. Кроме этого, здесь, с обоих бортов судна, располагались пристройки, выдвинутые над водой на соразмерное расстояние. Внутри, наверняка находились помещения для запасов провизии и пресной воды, для дров, воска, смолы и масла. Здесь же, скорее всего, располагались и кухни и пекарни, мельничные колеса и котлы.

Далее простирался самый настоящий сад с беседками для отдыха и маленькими фонтанами. Здесь преимущественно росли фруктовые деревья и красивейшие цветы самых разнообразных расцветок и форм. Растения орошались с помощью хитроумной системы свинцовых труб, а корни получали питание из бочек, наполненных землей.

Прямо за этим перистилем, начиналась лестница с широким ступеням, ведущая на корму судна и его постройкам. Вся лестница состояла из трех пролётов, между которыми были маленькие площадки, с четырьмя тонкими колоннами по углам и плоскими крышами сверху. В данный момент на всех трех площадках находились трубачи, горнисты и барабанщики, продолжавшие играть нечто торжественное и преисполненное пафоса.

По обеим сторонам лестницы шли перила из слоновой кости и украшенные чеканной бронзой. Лестница эта выводила к беседке, выполненной в виде небольшого круглого храма с восемью тонкими декоративными колоннами и конической крышей, украшенной золотым орлом. По обеим сторонам этого строения находились купальни из мрамора. две трехместные бани с медными ваннами и баком для нагрева воды, вместимостью в шесть метретов. У судна было две кормы, соединенные для перехода короткой галереей и на каждой имелось по две башни. На их верхних площадках располагались метательные машины. По сторонам от самих башен крепились корзины для лучников, а на уровне верхней палубы имелись навесы, защищенные большими щитами, где также могли находиться стрелки и воины абордажной команды.

По обеим сторонам корабля, примерно по центру располагались сходни в виде роскошных лестниц из красного, полированного до блеска дерева с золотисто-бронзовыми перилами. Лестницы начинались от самой воды и вели на верхнюю палубу. При входе имелся навес, обтянутый пурпурной тканью, поддерживаемый с двух сторон опорами в виде статуй могучих атлантов.

Под приветственно-восторженные крики александрийцев «Гнев Посейдона» прошёл вдоль Гептастадиона и Навалии, обогнул мыс Тимониум и начал приближаться к острову Антиродос. Здесь, как раз напротив этого островка и находился на берегу холм, с вершины которого Лоредан наблюдал за исполинским судном. Когда корабль проходил мимо, Лоредан обратил внимание на один из балконов, нависающий над тентом, что закрывал палубную террасу и обеденные ложа. Балкон этот, сам был прикрыт тентом, украшен пурпурными занавесками и коврами. Ещё, там была сигма на шесть мест и позади неё на стене крепился штандарт: золотой орёл в венке, сжимающий шар. Знак Империи! На балконе было несколько человек в белоснежных тогах, среди которых Лоредан узнал Марция Мессалу и Тита Минуция. Был ещё один важный по виду господин, расположившийся на самом почётном месте и с которым Мессала и Минуций разговаривали явно с подобострастием, не стесняясь, время от времени льстиво и заискивающе улыбаться. Возле входа на балкон Лоредан заметил двух ликторов и ещё четверых на террасе под тентом. Это могло означать, что гость Мессалы, не просто ещё один толстосум, а кто-то из высших магистратов, возможно даже сам префект Египта. Лоредан спросил об этом одного римского всадника, стоявшего рядом с ним.

- Да, это блистательный Луций Юнцин, — подтвердил тот догадку Лоредана.

«Гнев Посейдона» постепенно удалялся. Сделав почти полный круг по акваториям Малого и Большого портов, он, двигаясь вдоль набережных Лохиады, направлялся обратно к пирсам и проливу между ними.

Он был ещё в пути, когда из под мостов Гептастадиона показались новые корабли. Со стороны Фароса и мыса Тимониум взревели трубы, раздался бой огромных барабанов и загудел медный гонг, установленный на вершине маяка, приветствуя появление первых участников навмахии.

Три десятка триер двумя колоннами по пятнадцать кораблей в каждой направились вдоль Навалии в сторону мыса Тимониум. Суда эти с длинными вытянутыми корпусами и тремя рядами вёсел были построены по образцу старинных греческих кораблей. Так, во всяком случае, могло показаться. На корме, перед акростолем, загнутым в форме жала скорпиона, крепились два больших рулевых весла, грот-мачта несла прямоугольный, полосатый парус красно-желтой расцветки. Акропостель с намалеванным под ним глазом смотрел вверх под небольшим углом, а под ним располагался таран с тремя острыми наконечниками. На некоторых триерах зрители заметили ещё и железные рогатины, расположенные над тараном, предназначенные для разрушения надводной части вражеского судна.

Но эти корабли, несмотря на то, что назывались триерами и призваны были изображать суда, участвовавшие в Саламинском сражении, отличались от последних рядом существенных моментов: они были больше и массивнее, имели закрытые палубы и укреплённые щитами борта. По сторонам акропостелей находились платформы, вынесенные немного за борта судна и ограждённые крепкими перилами. Там находились готовые к бою палиболы [319]. На некоторых судах, даже имелись так называемые «выстрелы» [320], для разрушения палуб вражеских кораблей. Кроме этого, все триеры были снабжены абордажными воронами, что делало их более похожими на римские боевые корабли. Зато на палубах находились бойцы, одетые, как самые настоящие древнегреческие воины. На большинстве были льняные белые панцири и золотисто-бронзовые поножи, аттические или коринфские шлемы с высокими гребнями. Командиры имели анатомические панцири [321], начищенные и отполированные до зеркального блеска, поножи, украшенные в верхней части под коленом львиными пастями и шлемы с поперечными гребнями, не только с забралом, но и нащёчниками и вертикальными стрелками для защиты переносицы. Каждый воин имел большой круглый щит, копьё средней длины и меч. На кормовых и носовых надстройках кораблей, сооруженных в виде балконов, находились лучники, пращники и метатели дротиков в остроконечных фригийских колпаках с длинными, свисающими по сторонам ушами-завязками. Доспехов они не имели, если не считать кожаных нагрудников и широких медных колец, защищающих запястья.