Люди носились туда-сюда, кто-то подносил стрелы расставленным по стене стрелкам, кто-то волок здоровенный чан со смолой, кто-то — тяжеленный мешок. Из разорванного угла высыпался песок.
Крик, шум, грохот, скрип, стоны раненых и убитых…
Свистели стрелы, летали тяжёлые камни, то тут, то там вспыхивали огни зарождающихся пожаров, доносились глухие удары… Таран?
Кровь, грязь, вонь и чад. Где-то огонь занялся всерьёз и туда поспешили люди с вёдрами. Кто-то кричал приказы охрипшим уже голосом.
Врени перевела взгляд и увидела, как здоровый детина в одежде воинствующего брата-заступника перебирается с осадной лестницы на стену и заносит топор над?..
— Нет!
Никто её не слышал, никто не смотрел в её сторону. Брат Полди широко раскрытыми глазами — что он там делал, дурень?! — встречал свою смерть… в груди детины расцвела стрела и кто-то с ругательствами схватил монаха за руку, оттаскивая от опасного места, а кто-то другой с усилием отталкивал тяжёлую лестницу от стены.
Врени попыталась проследить за ним взглядом… почему она стоит?! Почему она не может сдвинуться с места, подбежать к нему?! Но брат Полди пропал, а цирюльница увидела Даку, у которой злым кошачьим огнём горели глаза. Она стояла в угловой башне и, закусив губу, стреляла из слишком тугого для неё отцовского лука. Руки девушки дрожали от напряжения, но она стреляла и стреляла. Её брата нигде не было видно.
Врени моргнула и перед её взглядом очутилась Марила, которая, плача от боли и усталости, тащила мешок с песком к воротам.
А в это время Хрольф раздавал указания людям, стреляющим из машин, похожих на огромные самострелы, и на нападавших летели… камни, подумала цирюльница, но, попадая, они разбивались и поджигали огромные щиты на колёсах[50], из-за которых летели вражеские стрелы.
…и Врени увидела, что творится снаружи.
Люди — стольких не встретишь и в базарный день!
Вон там — монахи, а там — кнехты и рыцари Лабаниана, а вот эта толпа — крестьяне, которых спешно вооружили братья-заступники и погнали перед собой.
Таран, защищённый двускатной крышей, бился в ворота города.
Взгляд Врени метнулся куда-то в сторону — и она увидела, как отряд братьев-заступников рвётся в город через наспех заделанный перелаз, а люди с гербом Сетора на плече и топорами в руках пытаются их остановить. Трубят трубы с обеих сторон и к перелазу бегут и бегут люди.
Снова движение — таран выбил ворота и толпа атакующих полилась в город как единая, вязкая, но неумолимо выдавливающаяся жидкость. Их встретила такая же толпа… кажется, это были люди барона цур Ерсина. Жаркое дыхание, ругань, пот заливает глаза… вскрики и стоны, вопли ярости и боли.
Снова пение труб… откуда-то со стороны прискакали всадники. Знакомые фигуры. На нападавших посыпались стрелы, пускаемые из самострелов и причудливых сложных луков. Пригнанные братьями-заступниками крестьяне дрогнули и побежали, всадники помчались было за ними, но…
Снова город. Нападавшие уже были внутри, уже прошли узкий коридор между башнями у ворот и сейчас разворачивались для нападения.
Перелаз, у которого лежали трупы погибших горожан, а братья-заступники врываются в никем не защищаемый город.
Вонь.
Дым.
Женские крики.
Пронзительный детский плач, который внезапно оборвался.
Стены, на которых многие защитники лежали, пронзённые стрелами или с проломленными головами.
Кровь. Чад. Беспорядок.
Штурм.
Сетор был обречён.
Врени металась взглядом по разворачивающейся перед ней картине побоща.
Полди?
Марила?
Дака?
Где они?!
Никого из них она не видела — ни живыми, ни мёртвыми.
Какая-то башня была вся в огне. Та самая? Другая?
В дыму не разобрать.
Снова запели трубы. Как-то… иначе. Не так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Издалека, догадалась Врени.
Из далёкого леса выходила толпа… толпа… новый отряд! Неужели мало того, что есть?! Да, братья-заступники и граф цур Лабаниан подготовились к атаке, нашли такие силы… как наивно Нора и Клос… полно, живы ли они?.. Как наивно они собирали свои жалкие силы. Всё было напрасно, всё бессмысленно, всё…
Отряд — человек сто, не больше, — развернул полотнище знамени и оно весело затрепетало на ветру. На сине-алом фоне — золотой священный знак, венчающий серебряное древо. Это был… это был…
Пришедший отряд — тяжело вооружённые воины, одетые в странные жёлто-сине-алые накидки поверх доспехов и такие же штаны, — поднял знамя самого святейшего папы.
Из-за их спин выехал всадник — тщедушный человечек на сером рыцарском коне. То тут, то там бой затихал, все ждали, чью сторону примут люди, посланные святейшим папой.
— Остановитесь, безумные! — неожиданно громко закричал человечек. — Прекратите проливать братскую кровь! Я голос Святейшего Папы, и я объявляю — братья-заступники предали вас, и проклятие ожидает того, кто поднимет оружие в их защиту!
Запели трубы и вейцы — это были они — двинулись в сторону города.
Первыми сдали нервы у пригнанных под стены крестьян Лабаниана. Побросав оружие, они бросились наутёк. Братья-заступники, напротив, сплотили ряды. Они пытались останавливать бегущих крестьян, но всё было тщетно.
Врени снова моргнула и, кажется, ненадолго прикрыла глаза. Когда она их открыла, прошло уже… сколько-то времени. Солнце сместилось на небосклоне, прорвавшихся в город врагов ловили и кого добивали, кого связывали… взгляд её снова сместился. Оставив стены Сетора далеко позади, по полю, не разбирая дороги, бежали люди. Оружия нет, только кто-то сжимал обломок меча, не помня, кажется, что держит в руках. Иной махал руками, а другой прикрывал голову и косился на небо, словно ожидал гнева Создателя. За ними с победным гиканьем мчался конный отряд с голубыми шарфами на шлемах. Врени узнала в одном из всадников Иргая — он грозил убегающим людям плетью, но отряд проскакал мимо, дальше…
Десятка два братьев-заступников… Эти не бежали, шли быстрым шагом, берегли дыхание, оружие даже не думали бросать. Когда всадники были уже близко, монахи остановились, построились и упёрли копья в землю. Конный отряд вломился в пеший, им не защититься в этом последнем бою… всадники срубают наконечники копий, кто-то размахивает верёвочной петлёй… не о таких ли рассказывали Иргай и Дака — тогда, в лесу?.. Обречённые, монахи не сдавались и не отступали. Иргай замахнулся своим кривым мечом, его противник попытался достать наёмника копьём, промахнулся и…
Врени аж зажмурилась.
А когда открыла глаза…
Видения пропали.
Она сидела за столом в разгромленном кабаке, напротив неё сидел старший брат, а за спиной всё ещё стоял вампир. На губах ещё горчило вино. Что туда подмешали?..
Цирюльница выругалась.
— Зачем вы это сделали? — спросила она, совладав со своим голосом. Перед глазами все ещё стояло бледнеющее лицо Иргая, в ушах звенели предсмертные стоны.
— Выбирай, — предложил ей наставник. — Ты хотела уйти, ты хотела покоя. Пока мы тут сидели — штурм закончился. Братья-заступники проиграли. Липп выведет тебя. Ты хотела податься в Раног? Это будет несложно. Вернёшься к прежней жизни. Будешь свободна.
— А… — поперхнулась вопросом Врени.
— Ты хочешь спросить, правду ли тебе показали. Правду. А тот бой, где ранили твоего бешеного приятеля, идёт прямо сейчас.
— Но как?..
Наставник невесело улыбнулся.
— Тебе лучше не знать, ученица. Когда-нибудь потом, когда ты будешь готова сама давать высшее посвящение…