Читать интересную книгу Берсеркер - Фред Саберхаген

В настоящий момент Майклу не пришло в голову ни одного разумного объяснения внезапной усадке ткани, и он не стал особенно над этим задумываться. Поправляя ставшую тесной одежду и перестегивая застежки «Ланселота», мальчик вдруг поймал себя на мысли, что исчезновение Черной Шерсти может означать нечто большее. Возможно, он с самого начала допустил ошибку, в страхе и смятении приняв за туманность первое же темное пятно, попавшееся ему на глаза.

Чем больше Майкл над этим думал, тем более вероятным ему казалось подобное объяснение. Конечно, оставался шанс, что он по-прежнему находится где-то в той же части галактики, что и Альпин, и один из черных клочков — а ему сейчас их было видно несчетное количество, выделяющихся на фоне ярких излучающих и поглощающих туманностей, — и есть все-таки Черная Шерсть. Он понимал, как разительно меняется строение галактики в зависимости от расстояния, с которого на нее смотришь. Мало того, что разглядывать предмет с разных расстояний означает видеть его в разные моменты времени; к этому добавляется и более простой эффект, аналогичный тому, который наблюдается в обычных горах на любой планете. Когда рассматриваешь их вблизи, мелкие подробности не только преображают до неузнаваемости общую картину, но даже просто не дают возможности ее хорошенько рассмотреть. Может быть, он в данный момент находится у подножия огромной яркой или черной горы, скрывающей от него ту единственную туманность, которую он ищет, — даже Черная Шерсть, когда находишься внутри ее или за ней, может скрыть из виду само Ядро.

Сейчас Майкл не видел ничего похожего на Ядро. Едва ли это можно было рассматривать как свидетельство того, что Альпин находится где-то поблизости, однако все же мальчик был волен считать это обнадеживающим знаком — что он и сделал. Его не покидало чувство, что Ядро по-прежнему находится где-то впереди — в том направлении, в котором он летел.

В том же направлении Майкл и хотел продолжать движение. А продолжение движения, если он собирался куда-либо попасть, означало, что ему необходимо сделать еще один тахионный скачок. Как он уже успел выяснить, это находится в пределах возможностей «Ланселота»; оставалось только установить полный осознанный контроль.

Впервые с тех пор, как он открыл глаза, Майкл сделал глубокий вдох. Несомненно, «Ланселот» вырабатывал превосходный воздух, и- все же он испытал странное чувство, когда его легкие полностью расправились. Где-то лопнула ткань расстегнутой рубашки. Желая убедиться, правильно ли он сориентировался в пространстве, Майкл сделал медленный разворот в открытом космосе и вернулся в исходное положение. Огромное звездное облако Ядра по-прежнему оставалось невидимым, но мальчик был убежден, что оно находится впереди.

Энергию, необходимую для тахионных скачков, ни «Ланселот», ни, по правде сказать, любой другой космический корабль не могли извлечь ни из одного известного вида топлива. Поэтому Лансу пришлось взять на себя функции, осуществляемые обычно огромными массами механизмов, использующихся для межзвездных полетов, — определить силовые течения самой галактики, неиссякаемые богатейшие потоки энергии, испокон веку перетекающие между полюсами необъятного пространства, где не могут существовать обитаемые миры, влиться в них и войти в полетное гиперпространство.

Майкл лишь теперь понял, что он только начинает узнавать «Ланселот». Однако к уже имеющемуся опыту добавилось понимание того, как ему следует оформлять немые вопросы, с которыми он обращался к своему «партнеру». Для этого требовалось одновременно расслабиться и максимально сосредоточиться.

Итак, сфокусировав все свое внимание на том, что впереди, Майкл снова обнаружил «дверь», приоткрытую перед ним Лансом, и вошел в нее. За этой «дверью» начиналось странное и практически лишенное связи с временем существование, с которым до сих пор Майкл сталкивался только во время боя. Теперь он увидел, что здесь, где-то чуть ниже границы нормального пространства, также проходят те силовые течения, в которых предстоит плыть им с «Ланселотом».

На этот раз его глаза во время перехода оставались открытыми, и он видел россыпь фейерверков, сопровождающих тахионный скачок. Хаотические потоки радиации, отсутствовавшие в нормальном пространстве, хлынули ливневыми потоками со всех направлений. Ланс привнес с собой в гиперпространство островок нормальности, и каким-то образом ему удалось отыскать путь, имеющий хоть какой-то смысл. Расстояние превратилось в нечто такое, чем оно не должно было быть. Тени гравитационных масс, оставшихся в нормальном пространстве, проникали сюда, и от столкновений с ними надо было уклоняться.

Эти тени зловеще сгущались.

Фейерверк внезапно закончился — прежде, чем Майкл был готов осознанно пожелать этого. Ланс по какой-то причине прервал скачок на середине.

Первое мгновение после того, как вернулась стабильность, Майкл сомневался, действительно ли «Ланселот» возвратил его в нормальное пространство. Они плавно парили, почти не двигаясь, в облаке каких-то твердых кристаллов, невероятно густом для межзвездного пространства. Складки и волны этого облака уходили в непостижимые разумом дали, озаряемые галактическими зарницами. С помощью зрения Ланса Майкл мог разглядеть, что каждая кристаллическая частица, очень твердая и однородная, имеет правильную форму. Ланс проник внутрь молекулярного и атомного строения этих кристаллов, но ни он, ни Майкл не могли дать им название. Самые крупные частицы были не больше тысячной доли миллиметра в поперечнике, а среднее расстояние между ними составляло всего несколько десятков метров.

Это на что-то похоже... наконец Майкл вспомнил. Очень твердый камень, вставленный в золотое кольцо, которое иногда надевала его мать.

Как далеко простирались поля алмазной пыли, «Ланселот» не мог определить. Несомненно, по крайней мере, в разных направлениях и на расстояние, значительно превосходящее обычные межпланетные значения.

Скользнуть обратно в полетное гиперпространство здесь, среди такой плотной материи, было, очевидно, невозможно даже для «Ланселота», без труда избегавшего столкновений среди густого переплетения гравитационных теней, где было бы тесно корпусу самого миниатюрного космического корабля. Майкл пустил Ланса вперед с максимальной досветовой скоростью, которую можно было безопасно развить в этих условиях, и, снова поддавшись внезапно нахлынувшей усталости, заснул.

Проснувшись, он обнаружил, что головная боль прошла, и с облегчением установил, что по-прежнему летит вперед, в том направлении, куда, как он был уверен, и должен лететь. Облако мелкой алмазной пыли, преграждавшее путь, стало заметно реже. Вокруг Майкла, прикрывая его голову и плечи, тускло светилась защитная оболочка в виде тупого конуса, мало чем уступающая защите большинства космических кораблей. Время от времени в защитных полях то тут, то там вспыхивала искорка от столкновения с крошечным кристалликом — судя по всему, Ланс решал, что в данном случае эффективнее уничтожить микрочастицу, чем пытаться уклониться от нее.

И снова в руках, ногах и шее Майкла возникли странные ощущения — но теперь это была не болезненная неприятная теснота, а что-то необычное и незнакомое. По-прежнему лишенный возможности осмотреть свое тело, Майкл решил постараться нащупать, в чем причина. Проведя правой ладонью по запястью левой руки, он был неприятно поражен открытием, что не может больше нащупать застежку, соединяющую его с «Ланселотом». Силовые поля и живая плоть, казалось, переплелись между собой так тесно, что Майкл больше не мог определить, какое из его чувств порождается какой материей.

Пытаясь побороть растущее беспокойство, он принялся растирать руки, ноги и шею. Странные новые ощущения не были сами по себе неприятными, и Майкл решил, что со временем, если они не пропадут, привыкнет к ним. Однако, похоже, они не собирались проходить; и через некоторое время Майкл осознал, что его тело не только слилось воедино с «Ланселотом», но и само претерпело изменения. Материя, из которой оно состояло, значительно уплотнилась, а одежда, еще совсем недавно жавшая повсюду, теперь вообще куда-то исчезла.

Майкл попытался ухватиться за успокоительную мысль, что это всего лишь следствие необходимых защитных мер, предпринимаемых «Ланселотом». Должно быть, для полета со сверхсветовой скоростью эти изменения обязательны. Вернувшись домой, он сразу же станет снова таким, каким был раньше. Ланс обо всем позаботится, он позаботится об обратных превращениях... А потом родители обнимут его, и он сможет переложить на их плечи все оставшиеся проблемы.

Самое главное — ему надо вернуться домой. Тогда все будет хорошо. Он наконец-то сможет выспаться. Выспаться по-настоящему, в просторной кровати с резными спинками.