Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

Снайпер выстрелил еще раз, ранив первого телохранителя в грудь, не дав ему возможности оказать сопротивление. Двое бойцов Панкрата тут же объявились рядом и скрутили парня, первым делом срывая с него рацию. Так же поступили и остальные перехватчики, лишая телохранителей шанса сообщить о нападении своим коллегам.

Вся операция по нейтрализации телохранителей Лысцова длилась полминуты, а когда он наконец сообразил, что происходит, из люка канализации в десяти шагах от него, как чертик из табакерки, выскочил Панкрат в черном балахоне «ниндзя» (комплект «Н-1»).

Лысцов действительно был мастером-каратеком, хорошо владеющим своим боевым искусством, и хотя у него был с собой пистолет, он им не воспользовался. Перед ним был всего один противник, принявший стойку (вообще-то стойка была нужна Панкрату лишь для отвода глаз, в реальном быстротечном бою, а тем более со многими противниками, любые стойки только становились помехой для адекватного реагирования), и у командира ЛООС, давно не имевшего себе равных среди подчиненных и коллег, сработал рефлекс, имеющий в психологии название «слон и моська».

Между бойцами протек мысленно-эмоциональный ручеек, переводимый в слова коротким диалогом: «Держись, мерзавец!» — «Да кто ты такой, чтобы угрожать мне?!» — и бой начался.

Лысцов тренировался на своем веку достаточно долго, чтобы развить кое-какие природные дарования, в том числе способность хорошо видеть в темноте, Панкрат же имел «кошачье зрение» от природы, поэтому оба видели друг друга почти так же хорошо, как и днем. Но в отличие от противника Воробьев не был скован определенной школой со своим набором стандартных поз и движений. То есть он, конечно, владел комплексом приемов, на который мог опираться, как на инстинктивно-рефлексную базу, но арсенал его был побогаче школы карате. В детстве Панкрат просто умел драться, выходя победителем из схватки даже с противниками старше его на четыре-пять лет. Потом его заметил школьный тренер по боксу и предложил проявить себя на ринге. Боксом молодой Панкрат занимался пять лет, пока его дядя, знаменитый во всей округе охотник и следопыт, не предложил ему заняться борьбой со странным названием суев.

Как оказалось, это был один из сохранившихся с древних времен видов славянских боевых искусств, которым владели лишь единицы из миллионов. Никаких письменных планов и пояснений суев не имел и передавался из поколения в поколение древними родами русских витязей.

Конечно, дядя не знал суев в объеме, достаточном для основания какой-то школы, да и не стремился быть учителем, но и того, что он успел передать племяннику, оказалось достаточно, чтобы Панкрат стал мастером рукопашного боя. Да и потом, работая в органах, он не сидел сложа руки, а тренировался, перепробовав почти все виды воинских искусств от карате и тайдзюцу до унибоса и самбо, пока не остановился на русбое как наиболее отвечающем современным требованиям реальных схваток. Среди его приятелей и коллег, в основном бывших, никто, кроме разве что Егора Крутова, не владел русбоем в той мере, в какой владел сам Панкрат, однако он никогда не кичился своими знаниями и не устраивал показных состязаний.

Лысцов же был слеплен совсем из другого теста, иначе не занялся бы криминальным бизнесом, и даже не предполагал, что самодовольство и высокомерие являются наиболее уязвимыми звеньями его обороны.

Приняв возникшего перед ним «ниндзя» за каратека, он и действовать начал в своем агрессивно-напористом ключе, обрушив шквал ударов на ускользающего противника, а когда, взбешенный промахами, вошел в раж и почувствовал свирепое желание убить наглеца одним ударом — нарвался на ответный удар, погрузивший его в состояние грогги, «плывущего сознания».

Панкрат зашел ему в спину, выполнил болевой захват шеи и держал до тех пор, пока не подъехал «рафик» группы, замаскированный под машину «Скорой помощи».

Лысцова погрузили в машину, и Зинчук, сидевший внутри, лично сделал ему какой-то укол.

— Снимает пси-блокаду, — пояснил он в ответ на взгляд Панкрата.

— Вы думаете, что он закодирован?

— Даже если и не закодирован, все равно допрашивать будет легче, а нам срочно надо знать, где он прячет… — Зинчук замолчал, жестом показывая, что пора ехать.

— Отзываю людей, — сказал Панкрат, включая рацию. — Квартира полковника нам уже не нужна.

Он имел в виду, что существовал вариант захвата Лысцова непосредственно в квартире, если бы сорвалась операция во время выгула собаки. Ее, к сожалению, действительно пришлось убрать: как только хозяин атаковал «ниндзя», сенбернар молча рванулся на помощь и был остановлен двумя пулями из пистолета.

— Отзывайте, — согласился Зинчук. — Квартиру возьмут без вас.

— Что?! — не понял Панкрат. — Зачем? Он же в наших руках.

— У него в квартире может быть спрятано то, что мы ищем. Поехали, — кивнул водителю капитан.

Ошеломленный известием Панкрат закрыл дверцу «рафика», и тот уехал. Где-то послышались громкие возбужденные голоса, женский крик — прохожие обнаружили трупы охранников, и Панкрат, дав по рации отбой группе, спрыгнул обратно в канализационный люк. Операция по захвату ценного секретоносителя закончилась успешно, однако настроение от этого у командира штурм-группы «Боевой кулак» не повысилось. От него явно что-то скрывали, видя в нем прежде всего профессионала в разведывательно-диверсионной работе, которому не обязательно знать истинные цели командования. А этого Панкрат терпеть не мог!

ВЕТЛУГА

КРУТОВ

Их было четверо — мерзкие создания, похожие на людей с жабьими головами, одетые в черные, отливающие алым блеском костюмы и вооруженные огромными зазубренными с тыльной стороны тесаками. Двое из них держали полуодетую Елизавету, двое пытались вскрыть ей череп ножами. Ее пронзительный крик: «Егор, помоги!» — заставил Крутова содрогнуться и броситься на гостей из преисподней с голыми руками. Однако ярость была так велика, что превратила его в неуязвимого бойца, способного противостоять ударам тесаков, не чувствуя боли, и ломать эти страшные ножи кулаком.

Одного жабообразного Крутов проткнул его же ножом, второго буквально размазал по стенам какого-то мрачного помещения со множеством горящих в нишах свечей, но остальные успели скрыться и унести Елизавету, и Егор метнулся в погоню, проламывая телом невесть откуда появляющиеся стены.

Проломив очередную, он оказался на кладбище, прыгнул на улепетывающую тварь, схватил ее за ногу и дернул, отрывая. Дьявол ухнул филином, упал между оградок могил, превращаясь в тающее желе, его напарник наконец выпустил Елизавету и прибавил ходу, но остановился, когда Егор подхватил жену на руки, и вдруг стал расти, превращаться в великана, чья голова ушла в черное беззвездное небо. Голос слетел оттуда, гулкий и грохочущий, от которого зашатались надгробия и кресты на могилах:

— Сим повелеваю! Встаньте и идите на град белый! И никого не щадите!..

Голос истончился, превратился в свист, в шипение, исчез. Пропал и великан. Зато зашевелились могилы, из земли показались полуистлевшие мертвецы и молча двинулись туда, где вдруг засиял золочеными куполами и белокаменными стенами красивый город с хорошо знакомым Кремлем.

Неведомая сила подхватила Крутова с женой, вознесла в небо, и ему открылась чудовищная картина: по всей гигантской равнине внизу тянулись призрачные вереницы и толпы мертвецов, идущих к бело-золотому городу.

— Они идут на Москву! — прошептала очнувшаяся Елизавета, по лицу которой текли слезы и кровь.

Крутов крепче прижал ее к себе и… проснулся.

Елизавета не спала, смотрела на него огромными глазами, а заметив его движение, обняла, приникла к нему всем телом.

— Что тебе снилось? Ты стонал…

Егор закрыл глаза, прогоняя остатки сна, обнял жену.

— Снилось, что мертвые по всей земле идут на Москву…

Глаза Лизы стали тревожными.

— Это плохой сон, — прошептала она. — Баба Евдокия…

— Что баба Евдокия?

— Хорошо толкует сновидения. Сбор мертвецов — это к войне…

— Авось обойдется. Я ведь не пифия, предсказывающая судьбу, а всего лишь бывший полковник службы безопасности.

— Ты — Витязь, тебе тоже дано видеть будущее.

Егор улыбнулся, рывком повернул жену на спину.

— А еще что мне дано?

Елизавета потерлась носом о его подбородок, попыталась высвободиться и притворно нахмурилась.

— Еще тебе дано пользоваться слабостью беззащитной женщины. Знаешь, который час?

— Уже утро.

— Могли бы еще час поваляться в постели.

— Мы и поваляемся.

Егор нежно поцеловал Лизу в губы, нашел рукой вздрогнувшую напрягшуюся грудь…

Через час они были на ногах. Егор проделал комплекс упражнений, вернее, магических движений живы, придающих организму гибкость и подвижность, создающих энергетический запас на весь день, а Лиза приготовила завтрак. В девять они договорились встретиться с четой Алдухиных — Сашей и Шуриком — в салоне моды, и времени было достаточно, чтобы прибраться в доме и обсудить ближайшие планы. Лиза не хотела отпускать Крутова одного в Москву, но он настоял на своем, обнадежив жену, что вызовет ее к себе, как только устроится сам.