Некоторое время они шли молча, приноравливаясь к шагу друг друга и поглядывая по сторонам — и в поисках телеги, и в надежде увидеть еще знакомые лица. Так незаметно они приблизились к последним избам, за которыми открывалось продуваемое всеми ветрами поле с отдельными островками леса. Такими же островками теперь будут редкие избы, сплоченные в торпы и туны. Можно считать, что Вайла’тун закончился. И начались неприветливые земли фолдитов. Дорога сделалась гораздо менее хоженой и пошла в гору.
— Вам приходилось слышать что-нибудь о таудах? — первой нарушила молчание Т’амана. Она вспомнила предостережение, которое услышала из слабых уст старухи, когда возилась с ее раной.
— О таодах? — переспросил браво шагавший рядом с отцом Гвидан. — Ты имеешь в виду повязки в волосах, как у тебя?
— Не совсем, — улыбнулась ему женщина, чувствуя, что юноша смотрит на нее не просто как на спутницу или знакомую отца. Ей это льстило и нравилось, но сейчас было не до сердечных переживаний. — Я говорю о людях, которых называют таудами.
Гвидан удивленно примолк. Атмар похлопал ладонью по ножнам, прищурился на яркое солнце и признался, что если и слышал, то совсем краем уха.
— О них обычно не принято говорить, — продолжала Т’амана, понижая голос и машинально оглядываясь, — но вы должны об этом знать, потому что, судя по всему, наши противники, во всяком случае, один из них, являются таудами. Это очень опасные воины. Они не знают ни боли, ни страха, ни усталости и сражаются отчаянно до последней капли крови. Такими их делает заговор, которым владеют некоторые люди, умеющие подчинять себе волю таудов, — тауд’айгены. Такой среди наших нынешних врагов тоже, к сожалению, есть. Заговор можно попытаться снять, чтобы освободить тауда и сделать его прежним обычным человеком, однако это очень сложно и опасно. Одна моя знакомая недавно попробовала, так теперь лежит с перерубленной рукой между жизнью и смертью.
— А ты умеешь снимать этот заговор? — Гвидан смотрел на Т’аману во все глаза.
— Умею, но для этого потребуется, чтобы тауд был обездвижен. Думаю, в нашем случае это бы означало, что мы его убьем, так что, пожалуй, тебе лучше про снятие заговора забыть. Целее будешь. Рассчитывать нам придется только на свои силы. Тауда всегда можно отличить по маленькой косичке в волосах, переплетенной лентой и перехваченной бантиком, как правило, золотистым.
— Я раньше тоже такие носил, — заметил юноша.
— Ты не перебивай, а слушай, — толкнул его в плечо отец. — О твоем же здоровье пекутся, дуралей.
— Да я все понял…
Не пожалеет ли теперь Атмар, что прихватил с собой на такое опасное задание сына? Но она не могла не предупредить их. Сбежать не сбегут, зато будут осмотрительными. Т’амана вовсе не горела желанием, чтобы мужчины рядом с ней становились отчаянными героями, что с ними нет-нет да и случалось. Пусть лучше, если что, отступят на шаг и дадут ей самой помериться силой с противником, что помощнее.
Навстречу им проехало несколько санных подвод, груженных распиленными бревнами.
— Скирлоховы возилы, — сплюнул им вслед Атмар. — Скупают по дешевке, а продают втридорога. Так ведь попробуй не уступи!
— Ничего, рано или поздно этот их разгуляй закончится, — сказала Т’амана.
— Да уж похоже, что скорее поздно, чем рано, — буркнул кузнец. — Если только мы не перестанем гоняться за пустяками, а объединимся и вдарим по-крупному.
— Если ты считаешь, что мы сейчас заняты пустяками, то сильно ошибаешься, — возразила Т’амана. — Спасем Демвера — всем польза будет. Ахим зря клич не бросает.
— Бросает не бросает, а если бы мы сейчас поворотились, да нагнали эти подводы, да побили торгашей, да отобрали бревнышки-то…
— И что бы было?
— Справедливо бы было. Цену справедливую бы установили, чтобы и продавцам в прибыль, и покупателям в удовольствие.
— Нет, пап, — вмешался осмелевший Гвидан, — кто бы тебе по такой цене разрешил на рынке продавать? Там у Скирлоха все свои.
— Много ты знаешь! А я бы, может, вообще не на рынке этом вашем стал торговать, а напрямую, как раньше было. Ты вот молод еще, не помнишь. А бывало ведь как: нужно кому чего, тот к тому мастеру и идет. Сейчас разве что к нам, кузнецам, да к гончарам народ иногда заходит. Да и то редко. Все больше бабы покупками заниматься стали. А бабе что нужно? Пришла в одно место и все как будто купила. Ты не улыбайся, Т’амана, я правду говорю, у меня у самого жена такая. Те же бревна нужно на лесопилке смотреть и там покупать. Так ведь разлепили теперь всех этими рынками своими. Я вот на лесопилку, когда приспичит, попрусь, а сосед мой, тот не попрется. Дома будет сидеть лясы точить, а ведь не попрется. Думает, что на свои силфуры и дерева накупит, и мастеров нагонит, которые ему избу починят. Вот и будет у него вся изба потом вперекос да в щелях.
— Ну, ты, Атмар, многого хочешь: чтобы все все умели. Не бывает такого.
— Теперь не бывает, а раньше было! У нас вон избу еще дед мой с отцом клали. Я им не способствовал, зато потом кузню сам ставил. Вот и Гвидана привлекал, хоть он и малявкой был. А ты думала, почему у меня не дом, а терем? — Он рассмеялся, показав ровный ряд белых зубов — еще один повод для зависти.
— Эй, прохожие! — окликнули сзади. — Может, подвезти куда?
Они и не заметили, как их нагнали сани. В санях сидели розовощекий толстяк и высокий улыбающийся мужчина, чем-то неуловимым похожий на Атмара.
— Ты по нашему делу, Исли, или просто по пути? — уточнила Т’амана, прежде чем воспользоваться приглашением.
— Если сядешь, то дело у нас будет общим, — заверил толстяк, притормаживая и давая путникам перевалиться через высокие борта на мягкое сено. — Как завидели ваши спины сутулые, так сразу поняли, что не зря Ниеракт меня на эту дорогу свернуть заставил.
— Да потому что у гончаров всегда чутье на кузнецов, — хохотнул его высокий спутник, пожимая руки друзьям. — Мы по весточке Ахима. Вы тоже?
— Нам повезло, что мы встретились, — опередил Т’аману Атмар. — Мы точно знаем, куда ехать, а у вас есть на чем.
— Между прочим, саночки у меня отобрать хотели, — пожаловался Исли. — Только я им ничего не дал. Повтыкал в рыло и утек подобру-поздорову. Стройку печи все равно прикрыли…
— А я думала, ты в рыбаки подался, — сказала Т’амана, поправляя сбившиеся под капюшоном волосы.
— Была такая задумка, — согласился Исли, встряхивая поводьями. — Но только я к ней после зимы вернусь, если доживем. По мне вода сейчас больно холодная.
— Руками, что ль, ловить собрался? — уточнил Атмар.
— Зубами, — кивнул Исли. — Твоими.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});