Гитлер долго не соглашался санкционировать отход 1-й танковой армии. На совещании 25 марта 1944 года Манштейн настаивал, что для нанесения встречного удара в 4-ю танковую армию должны быть переброшены подкрепления. Между фюрером и фельдмаршалом состоялся драматический диалог. Гитлер, по словам Манштейна, "утверждал, что мы хотели "всегда придавать боевым действиям только маневренный характер". Осенью ему говорили, что Днепр будет удержан. Но, мол, едва он, Гитлер, скрепя сердце дал свое согласие на отступление за эту реку, как уже заявили, что надо отступать дальше, так как произошел прорыв под Киевом.
Я отвечал, что так оно и должно было получиться. По его, Гитлера, указанию силы нашего южного фланга получили задачу удержать Донбасс, а позже и Днепровский район, в то время как Мы могли бы их использовать для усиления нашего северного фланга. Тогда Гитлер стал утверждать, что, по данным воздушной разведки, были отмечены всего-навсего отдельные танки противника, от которых бежали целые войсковые части немцев, из-за этого непрерывно отводится назад линия фронта... Я возражал довольно резко, что если войска не могут более держаться на отдельных участках, то это объясняется их чрезмерней усталостью, истощением сил и сокращением численности". Советская тактика заваливания противника трупами наконец начала приносить успехи.
Манштейн обратил внимание Гитлера на то, что командование группы армий "Юг" не раз предупреждало: "при таких чрезмерно растянутых фронтах и таком состоянии войск, не получающих необходимых пополнений, должен наступить момент, когда силы солдат будут исчерпаны". Фельдмаршал пригрозил отставкой, если его предложения о прорыве 1-й танковой армии не будут приняты. Гитлер уступил и согласился выделить для создания деблокирующей группировки вновь сформированный на Западе танковый корпус СС и две пехотные дивизии из Венгрии. Манштейн заверил фюрера, что "прорыв в западном направлении увенчается успехом, так как обе вражеские танковые армии, видимо, распылят свои силы в направлении переправ через Днестр". Фельдмаршал очень точно предвидел ошибку, которую свершил Жуков.
Только Манштейн успел отдать все необходимые распоряжения для подготовки прорыва, как 30 марта вновь был вызван к Гитлеру вместе с командующим группой армий "А" фельдмаршалом Эвальдом фон Клейстом. Гитлер отправил обоих в почетную отставку, наградив мечами к рыцарскому кресту. Он следующим образом объяснил свое решение: "На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых Манштейн особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем...". Фюрер заверил Манштейна, что не имеет к нему никаких претензий, считает одним из способнейших своих командиров и собирается вскоре вновь использовать на службе, но в данный момент на Восточном фронте для него нет достойных задач. Теперь Германия боролась только за выигрыш времени и удержание территории. Время крупных маневренных операций вермахта навсегда прошло.
В Проскурово-Черновицкой операции Жуков предположил, что противник примет решение, казавшееся наиболее простым: отступать к Днестру. Между тем, если бы он просчитал все возможные последствия этого решения, как это сделал Манштейн, то мог бы догадаться, что в любом случае оптимальным будет прикрытие основными силами танковых соединений западного, а не южного направления.
Можно согласиться с характеристикой, которую дал Жукову Главный маршал авиации Голованов: "В должности начальника Генерального штаба Жуков был не на своем месте. Истинное его призвание - командовать войсками... Что касается оперативно-тактических вопросов - здесь у Жукова была очень сильная хватка". Эту хватку хорошо чувствовали подчиненные генералы и войска, которые маршал гнал вперед, не считаясь с потерями и не останавливаясь перед угрозами. Как раз в марте 44-го, когда Георгий Константинович командовал 1-м Украинским фронтом, произошел один очень неприятный инцидент. Начальник инженерных войск фронта генерал Б.В. Благославов вспоминал, как Жуков, только вступив в командование, собрал командиров ночью на совещание. Там, на основании кратких докладов, одних он готов был представить к наградам, других снять с должности, третьих отдать под суд, а четвертых просто расстрелять. При этом маршал широко использовал непереводимые русские выражения и ко всем обращался исключительно на "ты", хотя брудершафт прежде ни с кем не пил. Благославов Жукову сразу же не понравился. Когда же генерал попросил обращаться к нему без мата и угроз, маршал выхватил маузер. Благославов в ответ схватился за парабеллум (оба предпочли трофейное оружие). Возникла неловкая пауза. Благославов напомнил Жукову, что ждет его выстрела. Это был не просто генерал, но генерал инженерных войск, человек куда более образованный, чем обычный пехотный генерал, и имевший хорошо развитое чувство собственного достоинства. Но дуэль не состоялась. Жуков сообразил, что за расстрел на месте столь высокопоставленного генерала его по головке не погладят. Это ведь не какой-нибудь командир полка или даже дивизии. Георгий Константинович убрал маузер в кобуру и пообещал, что расправится с Благославовым. Однако у Жукова не дошли руки до строптивого генерала, возможно, единственного в Красной Армии (другие и не такое сносили молча). Видно, пределы его власти не распространялись на бессудное снятие с должности командующих армиями и им соответствующих во фронтовом звене. Благославов благополучно закончил войну на прежней должности на 2-м Белорусском фронте у Рокоссовского, с которым у него сложились прекрасные отношения.
В мемуарах Георгий Константинович прямо признавал, что даже на заключительном этапе войны вермахт превосходил Красную Армию в тактике ведения боевых действий: "Несмотря на то, что действия наших войск в зимне-весеннюю кампанию (1944 года. - Б. С.) заканчивались большими победами, я все же считал, что немецкие войска имеют все необходимое для ведения упорной обороны на советско-германском фронте. Боеспособность их войск в связи с большими потерями понизилась, но все же они дерутся упорно и нередко вырывают тактическую инициативу у наших частей, нанося им чувствительные потери. Что же касается стратегического искусства их верховного командования и командования группами армий, оно после катастрофы в районе Сталинграда, и особенно после битвы под Курском, резко понизилось".
Дело, однако, было не в низком уровне германского командования, а в истощении людских и иных ресурсов Рейха в сравнении с ресурсами СССР и его западных союзников. Длина фронта на Востоке была значительно больше, чем на Западе. К концу 43-го года новые пополнения уже не в состоянии были компенсировать людские потери вермахта. Немцам не удавалось создать минимально необходимую для обороны плотность личного состава на всех важных участках советско-германского фронта. И они тем более были не в состоянии сосредоточить достаточные группировки войск для проведения здесь стратегических наступательных операций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});