на ней лежал крошечный компьютер, — и пальцем левой руки начал нажимать на нем кнопки.
Склон холма и лес, на фоне которых стоял Жюль, колебались и начали расплываться, их словно заволакивало дымом. Дым сгущался, принимая форму куба. Вдруг Анна увидела, что перед калиткой на улице возникло объемное изображение газика. Анна отставила крынку. Газик казался настоящим, бока его поблескивали, а к радиатору приклеился березовый листок.
— Убедительно, — сказала Анна, — направляясь к калитке. — А зачем вам эта голография? Деда этим не проведешь.
Жюль отворил дверцу и влез в кабину.
— Так это не голография? — тупо спросила Анна.
— И не гипноз, — сказал Жюль.
Вспомнив о чем-то, он высунулся из машины, провел рукой вдоль борта. Появились белые буквы: «Экспедиционная».
— Вот так, — сказал Жюль и достал ключи из кармана. Включил зажигание. Машина заурчала и заглохла.
— А, чтоб тебя, — проворчал шофер. — Придется толкать.
— Я вам не помощница, — сказала Анна. — У вас колеса земли не касаются.
— А я что говорил, — согласился Жюль. Машина чуть осела, покачнулась и на этот раз завелась. Набирая скорость, газик покатился по зеленому откосу вниз, к броду.
Анна вышла из калитки. На земле были видны рубчатые следы шин.
— Очевидно, они-таки из будущего, — сказала Анна сама себе. — Пойду приготовлю обед.
Лжереставраторы вернулись только через час. Пришли пешком с реки. Анна уже сварила лапшу с мясными консервами.
Она услышала их голоса в прихожей. Через минуту Кин заглянул на кухню, потонул носом и сказал:
— Молодец, что сообразила. Я дьявольски проголодался.
— Кстати, — сказала Анна. — Моих продуктов надолго не хватит. Или привозите из будущего, или доставайте, где хотите.
— Жюль, — сказал Кин. — Продукты занеси сюда.
Явился мрачный Жюль, водрузил на стол объемистую сумку.
— Мы на станции купили, — сказал Кин. — Дед думает, что мы уехали.
— А если он придет ко мне в гости?
— Будем готовы и к этому. К сожалению, он прямо-таки поклоняется реставратору Васильеву.
— Ты сам виноват, — сказал Жюль.
— Ничего. Когда Аня уйдет, она запрет дом снаружи. И никто не догадается, что мы остались здесь.
— Не уйду, — сказвла Анна. — Жюль, вымой тарелки, они на полке. Я в состоянии вас шантажировать.
— Вы на это неспособны, — сказал Кин без убежденности.
— Любой человек способен. Если соблазн велик. Вы меня поманили приключением. Может, именно об этом я мечтала всю жизнь. Если вам нужно посоветоваться со старшими товарищами, валяйте. Вы и так мне слишком много рассказали.
— Это немыслимо, — сказал Кин.
— Вы плохой психолог, — сказала Анна.
— Я предупреждал, — сказал Жюль.
Обед прошел в молчании. Все трое мрачно жевали лапшу, запивали молоком и не смотрели друг на друга, словно перессорившиеся наследники в доме богатой бабушки.
Анна мучилась раскаянием. Она понимала, что и в самом деле ведет себя глупо. Сама ведь не выносишь, когда невежды суют нос в твою работу, — и если в тебе есть хоть капля благородства, ты сейчас встанешь и уйдешь… Впрочем, нет, не сейчас. Чуть попозже, часов в шесть, ближе к поезду. Надо незаметно ускользнуть из дома, не признавая открыто своего поражения… И всю жизнь мучаться, что из благородства отказалась от уникального шанса?
Кин отложил ложку, молча поднялся из-за стола, вышел в сени, что-то там уронил. Жюль поморщился. Наступила пауза.
Кин вернулся со стопкой желтоватых листков. Положил их на стол возле Анны. Потом взял тарелку и отправился на кухню за новой порцией лапши.
— Что это? — спросила Анна.
— Кое-какие документы. Вы ничего в них не поймете.
— Зачем тогда они мне?
— Чем черт не шутит. Раз уж вы остаетесь…
Анна чуть было не созналась, что уже решила уехать. Но нечаянно ее взгляд встретился со злыми глазами гусара. Жюль оставался при своем мнении.
— Спасибо, — сказала Анна небрежно. — Я почитаю.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
7.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Гости занимались своими железками. Было душно. Собиралась гроза. Анна забралась на диван, поджала ноги. Желтые листочки были невелики и текст напечатан убористо, четко, чуть выпуклыми буквами.
Сначала латинское название.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Bertholdi Chronicon Lyvoniae, pag. 29.
Monumenta Lyvoniae antiquae. Vlll. Rigae 1992.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
…Рыцарь Фридрих и пробст Иоганн подали мнение: необходимо, сказали они, сделать приступ и, взявши город Замош, жестоко наказать жителей для примера другим. Ранее при взятии крепостей оставляли гражданам жизнь и свободу, и оттого остальным нет должного страха. Порешим же: кто из наших первым взойдет на стену, того превознесем почестями, ладим ему лучших лошадей и знатнейшего пленника. Вероломного князя, врага христианской церкви, мы вознесем выше всех на самом высоком дереве. И казним жестоко его слугу, исчадие ада, породителя огня.
И русы выкатили из ворот раскаленные колеса, которые разбрасывали по сторонам обжигающий огонь, чтобы зажечь осадную башню от пламени. Между тем ландмейстер Готфрид фон Гольм, неся стяг в руке, первым взобрался на вал, а за ним последовал Вильгельм Оге, и, увидев это, остальные ратники и братья спешили взойти на стену первыми, одни поднимали друг друга на руки, а другие бились у ворот…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Рядом с этим текстом Анна прочла небрежно, наискось от руки приписанное: «Перевод с первой публикации. Рукопись Бертольда Рижского найдена в отрывках, в конволюте XIV в. в Мадридской биб-ке. Запись отн. к лету 1215. Горский ошибочно идентифицировал Замошье с Изборском. См. В. И. 12.1990, стр. 36. Без сомнения, единственное упоминание о Замошье в орденских источниках. Генрих Латв. молчит. Псковский летописец под 1215 краток: «Того же лета убиша многих немцы в Литве и Замошье, а город взяша». Татищев, за ним Соловьев, сочли Замошье литовской волостью. Янин выражал сомнения в 80-х гг.».
На другом листке было что-то совсем непонятное:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Дорога дорог
Ab majorem Dei gloriam. Во имя Гермия Трижды Величайшего. Если хочешь добывать Меркурий из Луны, сделай наперед крепкую воду из купороса и селитры, взявши их поровну, сольвируй Луну обыкновенным способом, дай осесть в простой воде, вымой известь в чистых водах, высуши, опусти в сосуд плоскодонный, поставь в печь кальцинироваться в умеренную теплоту, какая потребна для Сатурна, чтобы расплавиться, и по прошествии трех недель Луна взойдет, и Меркурий будет разлучен с Землею.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Тем же быстрым почерком сбоку было приписано: «3а полвека до Альберта и Бэкона!» Что же сделали через полвека Альберт и Бэкон — Анне осталось неведомо.
Зря она тратит время. Наугад Анна вытянула из пачки третий листок.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Из отчёта Западнодвинского отряда
Городище