рычажки, и тут же лампочки зажглись едва заметным темно-рыжим светом.
- Замечательно,- ухмыльнулся грабитель банков и взял с журнального столика выпуск «Романа-с-продолжением», раскрыл его.
- Так, что я там пропустил? Мистер Суон попал к людоедам?! Подумать только…
Фиш взволнованно вгрызся в печенюху «Твитти» и принялся за чтение.
Часть IV. Глава 2. На улице Клёнов.
Глава 2. На улице Клёнов.
Осень в Сонн. По воздуху стайками летят сорванные листья. Кругом тихо, лишь откуда-то раздается шуршание метлы дворника. Ленивый ветер качает ветви старых деревьев на сонных аллеях.
На одной из них, а именно на улице Клёнов, стоит старый особняк, обнесенный садом. Зеленая черепичная крыша, круглые чердачные окна, поскрипывающий анемометр.
Кухонная дверь открывается, и из нее выходит пухлый молочник в клетчатом пальто поверх передника. Он взбирается на свой трицикл и, натужно закрутив педали, колесит по дорожке к ограде. Вскоре под звон бутылок в тележке, он покидает сад через садовую калитку.
По ветке старого узловатого клёна бредет кот миссис Фендрик из располагающегося по соседству коттеджа «Плющ». Он вдруг замечает, что кусты под деревом шевелятся. Неужели этот наглый дрозд вернулся? Что ж, ему сейчас не поздоровится…
Всего за одно мгновение до прыжка кот вдруг замечает среди листьев ольхи шляпу-котелок. Нет, это никакой не дрозд…
Кот понял: все это не к добру, что-то близится. Что-то суматошное и нервное. Остаться посмотреть или вернуться домой? Сложный выбор: хозяйка сегодня принимает гостей к чаю…
Нет уж! Чаепитие будет и завтра, и послезавтра, а вот суматоха в Сонн случается нечасто…
Где-то внутри дома ударили часы. Начинается…
5 часов (вечера).
Джаспер Доу спускался по дымоходу. Он ощущал себя кусочком пирога, проглоченным обжорой, и заставлял себя не воображать то, как его переваривают где-то там, внизу.
Это было очень грязное, черное место. Джаспер пытался не дышать, но то и дело делал вдох, и его рот наполнялся золой. С ног до головы мальчик был в саже, костюм представлял собой грустное зрелище, но, несмотря на все это, Джаспер упорно полз вниз, цепляясь за выступы в кирпичной кладке и при этом стараясь не шуметь.
Под ногами осыпалась зола, а в голове то и дело, словно запись на граммофонной пластинке, прокручивалась мысль: «Только бы там никого не было! Только бы там никого не было!». Он полагал, что внизу находится гостиная и очень боялся, что его вторжение обнаружат: время все-таки близилось к пятичасовому чаю. Утешало то, что это была одна из немногих труб во всем доме, из которых не шел дым, а какое, спрашивается, может быть чаепитие без камина…
Дымоход был узким, и Джаспер оббил себе собственными локтями все бока, пытаясь уместиться. Он был рад тому, что перед выходом из дома не пообедал, ведь в таком случае он непременно застрял бы где-то на полпути.
Выбрал столь опасный и неудобный путь племянник доктора Доу не случайно и далеко не сразу. Первым делом, оказавшись в саду, который обвивал особняк зеленым шарфом, он попытался пробраться внутрь через дверь котельной, но та оказалась заперта изнутри. Он прошмыгнул под окнами кухни, услышал пыхтящую над котлами кухарку, кого-то яростно отчитывающую – то ли кота, то ли пудинг, то ли самого хозяина дома (естественно, за глаза), и понял, что кухонная дверь также не для него – мимо столь не радужно настроенной особы и мышь не проскользнет.
Он обогнул дом и обнаружил пожарную лестницу, ведущую на крышу.
«Я попаду туда через чердак!» - подумал Джаспер. Но как бы не так! Чердачная дверь также оказалась закрыта – просто какое-то невезение, да и вообще дом мистера Портера был прямо как Бургмор, неприступная крепость-маяк на скале в открытом океане из «Романа-с-продолжением».
Возле чердачной двери обнаружилась узкая лесенка, поднимающаяся на темно-зеленый черепичный скат и ведущая на крышу над другой частью дома, и Джаспер перебрался по ней, стараясь вести себя как можно тише.
Среди кирпичных труб ютилась небольшая причальная площадка для аэрокэбов и воздушных шаров. К слову, сейчас здесь, чуть покачиваясь в воздухе и скрипя тросами, был пришвартован шар с клетчатой зелено-коричневой оболочкой.
Ни пассажиров, ни кого-нибудь из швартовочной команды рядом не наблюдалось, и Джаспер направился к двери, ведущей внутрь дома. Когда он проходил мимо шара, ему показалось, будто он услышал из корзины чье-то ворчание. Мальчик затаился и прислушался, но странный звук не повторялся, и Джаспер решил, что ему показалось. Он заглянул в корзину, но там никого не было… Зато он обнаружил огромную картонную коробку, обернутую нежной кремовой бумагой и перевязанную ленточками. На крышке коробки красовалась витиеватая надпись: «Сладкие сны Тикаретто», и Джаспер понял, что внутри.
«Это же торт!- с восторгом подумал он.- Наверное, у мистера Портера день рождения! Или, что вероятнее, он празднует какое-то свое очередное злодейство! Какой же он большой… Интересно, он с лимоном или с черносливом? А может, со взбитыми сливками?»
У мальчика потекли слюнки, но он заставил себя вспомнить о деле.
Проклятая дверь оказалась заперта так же, как и прочие, и вот тогда, практически отчаявшись и уяснив, что иного выхода у него нет, он стал выбирать подходящую трубу, и вскоре такая труба была обнаружена…
Чумазое, все в саже нечто по имени Джаспер с громким чихом, наконец, выбралось из дымохода, неловко приземлившись и подняв собою облако золы. Мальчик зажал себе рот руками и замер, вжавшись в заднюю стенку камина. Из головы мгновенно стерлись все придуманные им, пока полз, оправдания.
Прошло мгновение, другое… Кажется, в гостиной ничего не происходило. Набравшись смелости, он подался вперед и выглянул из камина.
Это и правда была гостиная – большая комната с резными панелями и синей креповой обивкой стен. Тяжелые темно-синие шторы на окнах, которые отдаленно походили на задрапированные фигуры, отбрасывали на ковер глубокие тени. Большую часть места занимал собой гарнитур под цвет обоев – одно из кресел стояло прямо напротив камина, но, на счастье Джаспера, в нем никого не было. Мальчик уж было решил, что здесь вообще никого нет, как вдруг увидел человека, замершего у какой-то картины.
Это был слуга – стоящий к Джасперу спиной человек являлся обладателем ливреи в полосочку, в вытянутой руке он сжимал перьевую щетку для