— Судья знает. Алек, наверное, тоже.
А если не знают, скажи. И не забудь про имя!
К чему я и веду…
— Мой донор, Юнис Бранка, бывшая моя секретарша, была самой приятной и очаровательной девушкой из всех, кого я знал. Не так давно она победила на конкурсе красоты… Я понимаю, какое сокровище я унаследовал. Пока я лишь учусь пользоваться этим дивным телом…
Уже неплохо получается, босс.
— Суд считает, что вы уже научились.
— Возражаю, ваша честь! Решение суда вынесено до выступления адвоката! Брат Шмидт, я согласен с этим старым ослом, поскольку он случайно оказался прав. Как известно, даже ржавые часы два раза в сутки…
— Спасибо вам обоим… от имени Юнис. Джейк, теперь, когда судья объявил перерыв, я могу снять этот бабушкин салоп?
— Н-ну… это зависит от того, как много надето под ним…
— Тогда лучше не стоит. Сегодня нужно соблюсти какой-то минимум благопристойности…
Хочешь, чтобы тебя начали просить, уговаривать?..
А кто меня учил? По крайней мере, лифчик на мне не нарисованный.
— Брат Шмидт, — сказал Алек, — поскольку в нашем деле затронут вопрос идентификации личности, может возникнуть необходимость в полном обнажении тела. Родинки… маленькие шрамы… и эти, как их… ну, объясните же ей, судья!
— Не обращайте внимания, брат Шмидт. Кстати, почему вы называете эту великолепную тогу «бабушкиным салопом»? В корне неверно! Но, должен заметить, она явно предназначена для открытого воздуха, и я с радостью помогу вам снять ее…
Босс, опасная зона!
Ша!
Джоан провела пальцем по магнитной «молнии»; Алек, опередив судью, принял плащ.
— Видите? Вот так выглядела Юнис Бранка…
Наряд для тела Юнис Джоан позаимствовала у Винни: черную обтягивающую юбочку, черный же полупрозрачный лифчик, босоножки на шестидюймовых шпильках… Она стояла, они смотрели. Джейк вдруг закашлялся.
— Джоан, если бы я знал, что на тебе надето, я бы не…
— Джейк, милый, а сказал бы ты такое самой Юнис? И кстати — хочу спросить. Судья, я не могу больше носить мое старое имя. Вы разрешите мне сменить его?
— Тут нет предмета для обсуждения, брат Шмидт. Вы можете называть себя любым именем. Суд должен лишь зафиксировать это. Что вы выбираете? Наверное, Елена? Или Клеопатра?
— Спасибо…
Босс, а судья женат?
Скройся!
— …но эти имена мне не подойдут. Я хочу носить имя Джоан — от «Йоханн»… Джоан Юнис Смит.
Судья улыбнулся.
— Хорошо звучит. Осталось немного от старого, отдана дань донору. Красиво. Позвольте дать вам совет?
— Я его прошу.
— Подписывайте чеки пока что прежним именем — до окончательного решения суда. Может быть, даже — Верховного суда…
— То же самое говорил и я, — кивнул Сэлэмэн.
— Ничуть не сомневался. Э-э… мисс брат Шмидт, как бы вы хотели, чтобы мы к вам обращались?
— Можно «Джоан», а можно «Юнис». И если в неофициальной обстановке — то лучше без «мисс». Хотя брат Шмидт старше вас обоих, вместе взятых, но Джоан Юнис всего две недели как проклюнулась. У вас могут быть дочери возраста моего тела… Кроме того, я помню, мои братья в обществе называли меня Йонни…
— Мисс Джоан Юнис брат Йонни Шмидт, мне будет исключительно приятно называть вас так, как вам угодно. Дочерей ваших лет у меня нет, но относительно моего бывшего сокамерника — не знаю. Страшно даже подумать, какого возраста могут быть некоторые его самоделки — он такое вытворял в школе!.. — Адвокат расплылся в улыбке. — Да, я еще не сказал, насколько я счастлив, что миссис Сьюард, не к столу будь помянута, меня уволила? Брат Джоан Юнис, я взялся за это дело лишь потому, что меня попросила теща Паркинсона. Сначала все выглядело как защита интересов пожилой и больной леди, едва ли не инвалида…
— Врет, — махнул рукой судья. — Обычно он охотится за клиентами в приемных покоях больниц. Иногда я по-братски подкидываю ему приличное дельце… Вернемся к нашим баранам. Джейк, будут ли какие-нибудь трудности с доказательствами того, что мозг брата Шмидта был помещен в тело Юнис Бранка?
— Нет. Хотя это сплошное занудство, но трудностей не составляет.
— А доказать, что это тело — это чудесное тело! — принадлежало Юнис Бранка?
— То же самое.
— Понятно. Но никаких письменных показаний, если есть возможность привести свидетеля в суд. Никаких копий — только подлинные документы и фотографии. И так далее. Отпечатки пальцев перед операцией снимали?
— Вот этого не знаю. Когда Юнис убили, мне было не до отпечатков ее пальцев…
Джоан тихонько пожала его руку.
— Тут могу помочь я, — вмешался Алек Трайн. — Когда я начал заниматься этим делом, я тут же затребовал отпечатки с обоих тел, удостоверился в их подлинности — и для себя решил этот вопрос. Поэтому, повторяю, меня ошарашило, когда сегодня перед началом заседания мне сказали… Не знаю, какой паркетный шаркун подал эту идею миссис Сьюард… Паркинсон, наверно. Боже, как же они оба мне осточертели!
— Кхм… Короче, соберите все возможные доказательства. Кстати, а где второе тело?
— В морге Медицинского центра. По завещанию, тело должно было поступить для медицинских исследований, но завещание — по понятным причинам — не вступило в силу… Так что тело все еще там.
— Хотел бы я надеяться на это, — пробормотал Алек Трайн. — Если тело не упрятано, то пять к одному, что кто-то из любопытных студентов уже выпотрошил его.
— Алек прав, Джейк. Вам стоит позаботиться о сохранности тела — и как можно скорее. Даже живые свидетели исчезают, когда речь идет о таких больших деньгах. Давайте-ка представим себе, что брату Шмидту противостоят неизвестные нам личности, готовые на все. Они будут давать взятки, находить лжесвидетелей, выкрадывать улики… Как вы думаете, сколько понадобится денег, чтобы выкрасть или уничтожить труп?
— Не знаю. Но если речь идет о неизвестных нам четверых дамах, то можно выяснить…
— Могу пояснить, — сказала Джоан. Марла и Элинор рано потеряли отца, поэтому я помогала Роберте, моей дочери, содержать девочек, платила за их обучение и прочее — до тех пор, пока они не вышли замуж. И вот за то, что после замужества субсидии прекратились, они меня возненавидели. Впрочем, за их кредитом я продолжала следить. Негоже, чтобы мои родственники сели на шею налогоплательщиков… Почти то же самое было с Йоханной и Джун, разве что девочки вышли замуж при живых родителях. Короче говоря, если никто из них не выиграл миллион в лотерею и не ограбил банк — то у них просто не найдется денег, чтобы в складчину сбацать что-нибудь настоящее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});