Мои слова явно удивили Белинду. Лицо ее просветлело, словно утреннее солнце выглянуло из-за туч и залило теплым светом комнату.
— Ты что, действительно советуешь мне именно так и сделать? — В ее глазах я увидел откровенное удивление, совсем как тогда, несколько дней назад, когда мы сбежали из Сан-Франциско в Рино.
— Да, советую. Полагаю, тебе следует помочь им. Ведь только тогда ты сможешь спокойно повернуться и пойти своим путем.
— Я боялась, что ты не одобришь, — смущенно посмотрела на меня Белинда. — Я боялась, что никогда не поймешь и никогда не простишь меня.
— Послушай, у нас есть уникальный шанс разом решить наши проблемы, так чтобы всем было хорошо. И тогда мы будем по-настоящему свободны.
— Ох, Джереми! — выдохнула Белинда и, поднявшись на цыпочки, поцеловала меня. — Слава богу!
И впервые за долгое время я увидел перед собой прежнюю — сияющую — Белинду. Похоже, нам все же удалось перевернуть темную страницу нашего романа.
Бонни ждала в темном лимузине возле ворот и о чем-то беседовала с Алексом, который сидел на заднем сиденье, приоткрыв дверь. Увидев нас, он сказал: «Извини, дорогая» — и вышел из машины.
Я остался стоять с Эшем Ливайном, а Белинда и Марти подошли к лимузину. Марти занял место Алекса, который поспешил присоединиться к нам с Эшем. Алекс пожал Эшу руку и заявил, что Бонни выглядит изумительно, не женщина, а видение, и Эш, в свою очередь, воскликнул, что просто счастлив снова видеть Алекса и любая встреча с ним для него, Эша, — огромное удовольствие.
В это время Марти уже вышел из машины. Он посмотрел на Белинду, которая, опустив голову со слегка подрагивающими косичками, стояла и ждала, что он скажет.
— Солнышко, залезай в машину и поговори с ней, — ободряюще погладил Белинду по руке Марти.
Когда Белинда садилась в лимузин, у меня будто что-то оборвалось внутри. Подойдя поближе, я услышал ее тоненький голосок:
— Привет, мама!
— Здравствуй, дорогая.
— Мама, ты себя уже лучше чувствуешь?
— Да. Спасибо, дорогая. Я рада, что у тебя все хорошо.
— Мама, может, мне стоит, чтобы исправить ситуацию, ну, сама понимаешь, сняться в одной из серий?
— Конечно, дорогая. Это было бы замечательно, просто замечательно.
— Хотя бы в небольшой роли. Они предлагают мне сняться вместе с Алексом Клементайном…
— Конечно, дорогая. Как пожелаешь.
И тут на подъездной дорожке появилась незнакомая машина: новенький «БМВ». Машина остановилась прямо у ворот, и Марти махнул рукой сидящим внутри мужчинам. Мужчин было трое, и все они оказались фотографами. У одного был похожий на аккордеон старомодный фотоаппарат, у двух других на шее висели «Никон» и «Кэнон».
Затем Марти попросил Бонни и Белинду выйти из лимузина. Белинда вышла первой и подала руку Бонни, которая, зажмурившись от яркого солнца, сразу же опустила голову.
Да, Бонни действительно была не женщиной, а видением, и тщательно подобранный наряд еще больше усиливал впечатление. На Бонни был ярко-красный шерстяной костюм, выгодно подчеркивавший достоинства фигуры. Ее темные волосы блестящей шелковой волной падали ей на плечи. Бонни смотрела на нас сквозь толстые стекла очков и, казалось, никого не видела. Бонни обнимала Белинду за талию, а Белинда положила руку матери на плечо и слегка склонила к ней голову. И фотографы тут же приступили к работе.
На съемку ушло не более трех минут. Во дворе стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь жужжанием и щелканьем фотоаппаратов. Затем фотографы забрались в «БМВ», и машина, сделав крутой вираж, умчалась прочь.
Белинда помогла матери сесть в лимузин и сама пристроилась рядом с ней.
Я искоса посмотрел на Марти и совершенно неожиданно для себя обнаружил, что мы стоим практически рядом: нас разделяло не более трех футов.
Марти стоял, небрежно облокотившись о крышу лимузина, и испытующе смотрел на меня. Он бросал в мою сторону мрачные взгляды и, казалось, был готов просверлить во мне дыру своими горящими черными глазами.
— Пока, мама. Рада была видеть тебя, — произнесла Белинда.
— Пока, дорогая.
Мне трудно было сказать, прислушивался ли Марти к их разговору или нет, потому что, даже когда Белинда вышла из машины, он продолжал есть меня глазами, время от времени едва заметно кивая, словно в такт своим мыслям. Я так и не понял, что бы это могло значить. И скорее всего, никогда не пойму. Но когда он подошел ко мне, чтобы пожать на прощание руку, я постарался ответить ему сердечным рукопожатием. Мы вежливо попрощались, посмотрели друг на друга и разошлись, так ничего друг другу и не сказав.
— Спасибо тебе, дорогуша, — ухмыльнулся Марти и, ткнув в сторону Белинды пальцем, добавил: — Помнишь, я обещал написать для тебя улетный сценарий? Потерпи немного и сама увидишь!
— Так уж не старайся, Марти! — прошептала Белинда. — Я собираюсь в Рио и вовсе не жажду становиться звездой на телевидении.
Марти улыбнулся открытой искренней улыбкой, потом наклонился и поцеловал Белинду в щеку.
И вот лимузин уже медленно выехал из ворот, пополз вниз по горной дороге навстречу рыжему солнцу. Я обнял Белинду, а она, прижавшись ко мне, провожала глазами уходящий лимузин с тонированными стеклами, за которыми невозможно было ничего разглядеть. А потом Белинда вдруг подняла руку, словно кого-то заметила, хотя, конечно же, никого она заметить не могла, и помахала вслед удаляющейся машине.
Когда лимузин скрылся из виду, она повернулась ко мне, и я снова увидел прежнюю Белинду.
— Эй, Джереми, — лучезарно улыбнулась она. — Давай подумаем о Рио! Я хочу сказать, что ты поедешь туда вместе с нами. Идет? Я собираюсь позвонить Сьюзен. Ведь, похоже, насчет фильма уже заметано? И мы точно поедем!
— И ты еще спрашиваешь, моя девочка!
Белинда закружилась в танце прямо на дорожке. Она хлопала в ладоши и победно трясла смешными косичками.
— Значит, после двух серий, ну ты понимаешь, с мамой и Алексом, мы сразу отчаливаем! — воскликнула Белинда и скрылась в полумраке дома.
В тот же день, несколько позднее, состоялась неизбежная пресс-конференция. Не могла не состояться. Белинде пришлось сидеть рядом с Джи-Джи и под прицелом видеокамер делать заявление для прессы. Любопытно, что новый салон Джи-Джи в Беверли-Хиллз интересовал репортеров не меньше участия Белинды в сериале.
Сьюзен и Сэнди Миллер тоже приехали, поскольку Сьюзен никак не могла пропустить «весь этот цирк». Присоединившийся к ним Алекс сидел на камнях возле бассейна. Сэнди, вся в кружевах, с жемчугом на шее, сжимала руку Сьюзен длинными пальцами. «Персик» — так, кажется, в свое время охарактеризовала ее Белинда? Да, здесь уж ни прибавить, ни убавить. Сэнди действительно была точно спелый персик. Она даже пыталась заигрывать с Алексом. Но Сьюзен только наблюдала за всем со снисходительной улыбкой на губах.