Вот такая ситуация сложилась на тот момент, когда Виктор собрал «сильных мира сего». Впрочем, какие они теперь были сильные? Финансовая мощь их исчезла в одночасье — на территории Земли действовала только имперская валюта, все прочие деньги превратились в ничто. Заводы были национализированы в пользу Империи, для управления всеми видами производств прибывали управленцы из Империи, гражданство жителям завоеванных территорий давалось третьего класса (военнослужащим, оставшимся служить новой власти — второго, так что сейчас они невольно оказались элитой местного общества и потому, хотя никто из них выше лейтенанта не мог подняться в принципе, за Империю и даруемые ей привилегии простые солдаты готовы были глотку кому угодно перегрызть), словом, все прелести жизни на завоеванных территориях. Причем все изменения происходили настолько быстро, что большинство здесь присутствовавших может и поняли, но еще не почувствовали их.
Были, правда, и положительные моменты. Например, в одночасье была ликвидирована преступность. Делалось это элементарно — брался преступник и тупо вешался на фонаре, благо полицейские архивы достались Империи в целости. Нахождение в тюрьме тоже не спасало — Айнштейн, руководивший процессом, решил, что незачем зэкам казенную баланду переводить, поэтому был проведен ускоренный медикаментозный допрос, кого-то выпустили, а остальных частью расстреляли, частью загнали на урановые рудники и неизвестно еще, кому повезло больше. То же самое было с террористами — взяли террориста (а сейчас для медикаментозного допроса достаточным основанием считалось малейшее подозрение), расспросили его серьезно и вдумчиво, и расстреляли. А семью — на рудники. Действовало.
Ну, правда, без эксцессов не обходилось. Ближний Восток полыхнул по привычке. Подавили быстро и просто — дали сутки на то, чтобы непричастные (а непричастность проверяли опять же быстро) вышли, ну а кто не вышел — сам виноват. Города залили напалмом, скалы расковыряли гравитационными бомбами. Жестоко, но действенно…
Опять же национальный вопрос решили просто и действенно. Негров — в Африку, вне зависимости от их происхождения и места проживания, без оружия, без инструментов, вообще без ничего, некоторых даже без штанов, в чем были. Запинывали их на корабли и просто вышвыривали их на черный континент, предупредив, что любого, кого поймают вне Африки (с севера ограничив их ареал Сахарой) пристрелят тут же. А джунглей всем хватит. Евреев поголовно переселили в Израиль, благо места после того, как арабов отгеноцидить пришлось, было в избытке. Ну и тоже установили границы, за которые вылезать не рекомендовалось. Правда, некоторым исключение делалось — инженеры и ученые, живя в Израиле, работать могли где угодно, в армии могли служить опять же.
Виктор отогнал от себя тяжелые мысли, вздохнул и щелкнул пальцами. Вошел имперский лейтенант в тяжелой десантной броне, позади него виднелись головы солдат в американской (пока еще сменить не успели) форме. Виктор приветственно кивнул им.
— Делайте вашу работу, господа. Они мне, оказывается, неинтересны. Вон того только оставьте, — Виктор невежливо ткнул пальцем в китайца. — С ним потом решим.
Когда отчаянно брыкающихся политиков и финансистов выволокли из зала, Виктор поманил китайца пальцем. Тот подошел — уверенно, с достоинством, видать, был уверен, что уж ему-то ничего не грозит. Неумные все-таки они, китайцы эти.
— Догадываетесь, почему вы не отправились за ними следом?
— Потому, что наша страна не воевала с вами.
— Ответ лежит на поверхности и потому неточен. Вы не воевали с нами и потому не уничтожены поголовно. Ну а разговариваю я с вами потому, что так проще всего решить некоторые вопросы, касающиеся будущего Китая.
Виктор улыбнулся. Китаец улыбнулся в ответ. Виктор улыбнулся еще шире.
— С завтрашнего дня начнется оборудование нескольких десятков тяжелых транспортов гибернационными камерами. Сколько мы еще не решили, не не меньше пятидесяти штук. По нашим прикидкам, каждый такой транспорт сможет принимать на борт от трех до пятнадцати тысяч человек. По мере входа в строй эти транспорты будут пригонять в порты Китая, там грузим их вашими соотечественниками и отправляем прочь с Земли. Тут неподалеку, в трех прыжках всего, есть одно миленькое пространство, в нем когда-то ядерная война была, но сейчас радиационный фон почти повсеместно в норме. Людей там не осталось, но кое-какая флора-фауна есть. Забросим туда вам сельскохозяйственную технику, в течение года переселим вас поголовно — и живите, как хотите. Выход в космос запрещен, уж это мы проконтролировать сможем. Все ясно?
— Альтернатива?
— Полное уничтожение.
— За что?
— Ну не нравитесь вы мне, — с обезоруживающей улыбкой ответил Виктор и шутовски развел руками. — Не нравитесь. Для меня причина достаточная. Можете идти. Организатор вы хороший, справитесь, на родину вас доставят.
Когда китайца увели, Виктор вздохнул и, вновь откинувшись в кресле, прикрыл глаза — он не спал уже двое суток и, хотя космического первопроходца готовили и не к такому, чувствовал себя неважно. Из полудремы его вывел знакомый голос:
— Красивое решение, мой мальчик.
— Да уж, стараемся, Петр Семеныч.
Виктор лениво приоткрыл один глаз. Дракон сидел в соседнем кресле и хитро улыбался.
— А тебе не кажется, что рано или поздно они оттуда выберутся? Вода ведь дырочку найдет…
— Не, не выберутся, не успеют. Они этого не знают, вы не знаете, но глубокий анабиоз приводит к разладке репродуктивной функции, именно поэтому на кораблях будут установлены как раз такие системы. Причем эти даже не поймут ничего — эффект проявляется во втором-третьем поколении. Этого, конечно можно избежать, лечится такая ерунда запросто, но надо ведь знать, что, как и чем лечить. Вымрут узкоглазые в течение ближайших двухсот лет. Может, я и никудышный стратег, но как тактик я неплох и на два хода вперед как-нибудь уж продумать сумею.
— Ты чудовище, Виктор.
— Я знаю, — просто ответил Виктор. — Я никому и не говорил, что я хороший. И потом, я ведь не обещал ему, что они там выживут… А теперь, может, объясните мне наконец, зачем вам надо было провоцировать эту войну, подставлять Америку… зачем вам был этот суперсложный заговор? Ну не верю, что все ради того, чтобы я оказался на верхушке власти.
— Помнится, ты сказал «Ответ лежит на поверхности и потому неточен»… Знаешь, тебя подвела привычка все усложнять. Ответ действительно на поверхности. Мне было все равно, кто придет к власти, просто я, как это ни банально, патриот своей страны и хотел, чтобы у власти тоже был патриот России. Ты подходил не то чтобы идеально, но все-таки… Честен, умен, образован…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});