Тунгдил тоже ничего не понимал. Поступок Гинсгара был непростителен. Он доказывал жестокость самозваного Верховного короля.
— Мы все виноваты. Объединенное войско должно было поспешить из Тоборибора в Аландур, чтобы остановить убийство. — Златорукий бросил на Гинсгара уничижительный взгляд. — Ты знаешь, что натворил? Ты перечеркнул единственную возможность связать эльфов чувством благодарности с нашим народом, вместо этого они снова настроены враждебно по отношению к нам.
— Ох, боюсь, боюсь, — Гинсгар делано вздрогнул и ухмыльнулся. — Тридцать семь ушастых — это поистине то самое войско, которое повергнет ниц все племена.
Биланта сплюнула на пол перед ним.
— Ты ничто, Гинсгар Милосердный. Я брошу обвинение тебе в лицо перед всеми кланами и всеми племенами, и ты получишь сполна за свой поступок. Я молюсь Враккасу, чтобы однажды эльфы снова помирились с нами. Даже если это будет означать твою смерть.
— О, у нас есть еще лучший, еще более правомерный претендент на трон, — шепотом пробормотал Родарио, обращаясь к Тунгдилу. — Как насчет Верховной королевы? Кстати, она просто неотразима.
Гинсгар поглядел на плевок на правом сапоге.
— Ты можешь сколько угодно исходить ядом, Биланта. Плевок не убьет меня. Я избран всеми кланами, и только это имеет значение. Не место, не обстоятельства, — он оглядел собравшихся. — Похоже, мы закончили. Я передал свои пожелания и должен отправляться в путь. Может быть, мне стоит еще раз пройтись по Аландуру и заглянуть под каждый куст. Основательность — одна из добродетелей нашего народа, — он кивнул, взвалил на плечо молот и, широко шагая, вышел из зала.
И тут Тунгдил понял окончательно: он не хочет оставаться в стране, где правят ненависть и такие гномы, как Гинсгар.
Он взял за руку Зирку и крепко сжал ее ладонь.
19
Потаенная Страна, королевство Ургон, Тригорье, начало осени 6241 солнечного циклаГулкие удары молота и звон металла по наковальне были слышны в самом дальнем уголке окутанной тучами крепости. Серые дождевые облака плотными полосами тянулись над страной, и их не останавливали стенами. Они проливали свое содержимое на камни, словно намереваясь растворить известь и обрушить крепость.
Тунгдил, одетый в штаны, сапоги и кожаный передник, проводил большую часть времени в кузнице, перековывая меч Бессмертного в новое оружие. Он лупил изо всех сил, срывая злость. Огненный Клинок он потерял, от Потаенной Страны отказался и от племен гномов отвернулся.
Его здесь ничто не удерживало. Златорукий дважды предотвратил гибель своей родины, и сейчас выполнял свою третью и последнюю миссию. Потом гномы пусть сами улаживают свои дела. Что бы он ни делал и сколько бы жизней ни было положено ради спасения, казалось, разума хватает ненадолго. Ни у одного народа, ни в одном королевстве Потаенной Страны.
Ярость отдавала в руки, делая его удары неточными. Гном прервал работу, отер пот; на пустой левой глазнице больше не было повязки, только белый бинт.
Гном прислонил то, над чем работал, к двери. Пока что Тунгдил не мог сказать, что рождается в его руках. То был не топор, не меч, не булава. Он решил, что жар, молот и его ловкие пальцы создадут нечто новое, и сам над этим не задумывался.
Металл представлял собой неизвестный сплав, это было слышно по звуку, который он издавал во время ковки. И обладал он невероятной прочностью, долго отказывался терять форму и принимать другой вид. Давно гному не доводилось так выкладываться у наковальни.
Златорукий услышал приближающийся звук торопливых шагов, кто-то шлепал по лужам и мокрым камням. В кузницу вошла Зирка, споткнулась о порог. В полутьме задымленной, крохотной комнаты она видела далеко не так хорошо, как он.
— Тунгдил?
Он ударил молотом по тискам, чтобы звуком указать ей дорогу.
— Здесь. Рядом с горном.
— Отправление снова откладывается, — сказала она, ощупью продвигаясь вперед. — Постоянный дождь превратил крохотные ручейки в горах Ургона в потоки, размывшие дороги, как только что доложили королевские разведчики. — Она отыскала его и поцеловала, дождевая вода скатилась с кончика ее носа на его лицо. — Отъезд только через семь дней.
Тунгдил кивнул. Ортгеру придется кормить сто тысяч солдат, используя запасы продовольствия из всех частей королевства, что означало огромные потери. Хорошо, хоть Гаурагар и Идомор поддерживали Ургон зерном.
— Я тоже еще не закончил. — Он показал результат своего труда.
— Как странно, — заметила Зирка. — Такого оружия я не видела никогда.
— Оно будет достойно такого героя, как я, — с насмешкой в голосе произнес гном. — Что поделывают Года и Бешеный?
— С тех пор как они признались друг другу в любви, они неразлучны, — усмехнулась Зирка. — Гномы, дождь, теплая постель — об остальном можно догадаться, правда? Нет лучшей отговорки, чем эта погода, чтобы исчезнуть в своей комнате. Мастер и ученица обучают друг друга, полагаю.
— Хорошо. Тогда они не заметят, что я все время торчу здесь, в кузнице.
Зирка поглядела на пламя.
— Я не возьму в толк, что такого особенного в этом способе ковки. — Подземная провела пальцами по лбу, стирая пот, смешавшийся с дождевой водой. — Мне очень интересно, что ты скажешь по поводу нашего метода.
Тунгдил положил заготовку в жар, а молот — на наковальню. Он обнял гномку, на которой была только тонкая кожаная одежда. Шнуровка позволяла ему любоваться ее грудью. Гном нежно провел кончиками пальцев по ее бритой голове и впился в ее губы долгим страстным поцелуем. В его чреслах вспыхнуло желание.
Златорукий метнул молот к двери, чтобы он, падая, закрыл засов. Девушка улыбнулась и развязала завязки на его переднике.
Они долго занимались любовью, устроившись на одеяле рядом с горячим горном. Тунгдил никак не мог насытиться Зиркой. Ему нравилось гладить ее темную кожу, чувствовать жар ее лона, распалять горн ее страсти в переплетенье тел. Подземная говорила когда-то, что принадлежит к страстному народу. И доказала это не только в бою.
Потом они лежали у огня и смотрели на подрагивающие язычки пламени.
— Тебе будет тяжело расстаться со своим народом, — сказала Зирка.
— У меня нет народа, — ответил Тунгдил, и в голосе его не было печали. — Я много думал об этом и пришел к выводу, что мое сердце принадлежит только одной, — он поцеловал ее в шею. — Тебе. А в остальном мне живется… — он едва не проговорился, имя альва вертелось у него на языке, — … плохо. Пойти к гномам, которые превращают старых врагов в новых под предводительством Гинсгара Милосердного? Или к людям? Среди эльфов я тоже буду чувствовать себя скверно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});