ответственных должностях.
Видимо, скопцам этого «корабля» не было чужд интерес к общественной жизни — поэтому они в унисон закивали бабьими головами. Мда, печально констатирую: слухи о нравах новой российской «элитки» — успели дойти и до глубинки.
С удовлетворением поняв, что бросаемые мной семена падают на благоприятную почву, продолжаю:
— Вместо того, чтобы, воспользовавшись плодами Великого Октября — изо всех сил не покладая рук трудиться на благо простого народа, день от дня приближая победу Мировой пролетарской революции — отдельные представители (даже из заслуженных большевиков, ветеранов борьбы с Самодержавием!), ударились во все тяжкие.
— Они разворовывают государственную казну, берут взятки у нэпманов, злоупотребляют спиртными напитками…
Мой обличительный голос зазвенел тревожным набатом:
— … И что самое печальное и обидное: тратят своё драгоценное рабочее время — не на созидательный труд для всеобщего народного блага, а на изнуряющую моральный дух и физическую силу — половую связь с падшими женщинами!
Главный скопец — аж прослезился от столь душевной речи:
— А всё от похоти нашей — все наши беды! А похоть — она заключена в «лепости», в «душепагубном змие». Освободись от него, лишись «ядер» и «адского ствола», сядь на «белого коня» — и все твои тяготы вон, как камень с души скинешь! Станет легко тебе, свободно и радостно!
Он, натурально плакал и, говорил так убедительно — что я почувствовал, что «плыву»:
— Господя… Да, кабы всё человечество знало, какое это счастье — «обелённым быть».
Встрепенувшись, я рявкнул:
— Стоять, бояться, замолчать! Вы теперь на госслужбе — говорить только, как я разрешу!
Все трое соскакивают с места и чуть ли не по стойке «смирно». Снаружи возобновил свой хриплый лай пёс — на его счастье не умеющий гафкать по-человечьи и, послышался тревожный голос Ипполита Степановича:
— Никита Сергеевич! У Вас всё в порядке?
«Счас мой Гусар, чего доброго, — тревожно подумал, — ещё жахнет с перепуга бомбой».
Подхожу к окну и, помахав рукой успокаиваю:
— Всё в порядке: переговоры идут в весьма конструктивном ключе.
«И даже „близнята“ мои до сих пор целы и „нефритовый стержень“ при них в полной сохранности».
Последнее, не могло не радовать.
* * *
Почему я с самого начала был уверен, что скопцы подпишутся на моё предложение?
В отличии от других сект и большинства течений старообрядчества, эти имеют кой-какие политические амбиции — исходящие из их идеологии.
Идеология скопцов такова: Иисус Христос был одним из них — ибо, ещё в детстве его «обелил» Иоанн Предтеча. Исходя из этого постулата, они считали себя «Светом Христовым» и «Божьей свитой».
Жизнь любого христианина, как известно, протекает в ожидании Второго пришествия Христа и последующего Страшного суда — при котором каждому воздастся по заслугам.
Второе же пришествие Спасителя случится не раньше, чем будет оскоплена вся Россия — не больше, ни меньше. Тогда Иисус усядется на царский трон и станет вершить правосудие. Грешники из «жеребцов» отправятся прямиком в ад — на вечные суки в Геенне огненной, а «белых голубей» естественно — ожидает Царство Божие, со всеми его ништяками.
А вот теперь задайте себе вопрос: а возможно ли без пособничества властей — «оскопить» всю Россию?
Вот и я про то же!
Про историю с императорами вы уже знаете, про их предложение правительственной реформы — когда к каждому чиновнику прикреплялся бы «комиссар» из сей братии, тоже. Так что по факту, имеется как минимум две попытки подобраться к верхам.
Упустят ли они третью попытку, коль им представится такая возможность?
Уверен, что нет!
* * *
Главный скопец морально уже готов согласиться, но вижу — ещё продолжает «выёживаться»:
— Товарищ Крупская хочет, чтоб мы помогли ей «обелять» согрешивших перед Советской Властью чиновников?
— «Чиновники» были при старом, зверском царском режиме. При родной же, истинно народной Советской Власти — «ответственные работники», или просто — «совслужащие», — довольно мягко поправляю и затем утвердительно киваю, — в намерениях же товарища Крупской — Вы совершенно правы.
Вся троица переглядывается:
— Почему товарищ Крупская обратилась к нам, а не к докторам?
Чуть-чуть подливаю «елея», что никогда лишним не бывает:
— Думаю, ни у одного «мирского» доктора — не имеется такого опыта в таком несколько «щекотливом» деле, как у ваших… Хм, гкхм… «Специалистов»!
Затем, равнодушно пожав плечами:
— Впрочем, вы лучше про то — у самой Надежды Константиновны спросите, при случае. Мне её помыслы неведомы.
Вижу недоумённо-вопрошающие взгляды и, как будто нехотя — отведя взгляд в сторону:
— Информация строго конфиденциальная — но вскорости она собирается посетить Тамбов и встретиться с вашими центровыми «кормчими». Возможно, даже этим летом.
Старший скопец с легко запоминающейся фамилией, с некоторым сомнением:
— «Обелению» подлежат только вступающие в общину истинно верующих.
Как будто вспомнив что-то очень важное — достаю ещё одну папочку, нет — две:
— Да, кстати… «О кнутах и пряниках»… Ознакомитесь с «преференциями» — если мы с вами придём к взаимно устраивающему консенсусу…
Читают и, у них лбы запотевают разом.
— … А также — с репрессиями, в случае не достижения оного.
Читают и, у них волосы встают дыбом… Возможно, волосы — единственное, что у них ещё может «вставать».
Хахаха!
Меж тем, с лёгким стёбом комментирую:
— На острове Шпицберген так зверски холодно — «ядра» сами отваливаются, смею вас заверить. Но вам же это не грозит, верно? Зато есть каменный уголь и, вы сможете согреться в процессе его добычи и последующей транспортировки на материк «бечевой» на айсбергах.
'Выдь на Волгу: чей стон раздается
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовется —
То бурлаки идут бечевой!..'.
Новая Власть, новая Россия — новые песТни!
Как можно приязненней улыбаюсь, растапливая лёд возможно оставшегося недоверия:
— Но почему-то уверен — до этого не дойдёт, товарищи сектанты!
«Товарищи» переглядываются и приводят последний аргумент:
— Если власть требует принудительно «обелять» проворовавшихся госслужащих — то мы отказываемся!
Ишь ты, какой сектант на Руси пошёл — принципиальный, разборчивый, да привередливый…
Прикладываю правую ладонь к левому карману френча, где лежит фальшивое удостоверение:
— Понимаю, что вы не можете поступить супротив своих убеждений…!
Загалдели-запищали, как хор мальчиков:
— Грех это!
— … Но никакого принуждения не будет! Перед госслужащим застигнутом на поличном, будет поставлена дилемма: пройти обряд «обеления» и продолжать службу — или быть посаженном в домзак за коррупцию, с последующим пожизненным запретом занимать любую должность. Даже место дворника