— … дубль IV. Лэйрд и Сесси одни.
Сесси, маленькая блондинка с жадным ртом дядюшки Скруджа, давно уже раздражавшая Ланса своей назойливостью «за кадром», начала проворно расстегивать «молнию» на его комбинезоне.
— Не так быстро, крошка, — Ланс, склонившись, взял в ладони маленькое лицо и брезгливо (на самом деле) и нежно (для окружающих) прикрыл губами ее оскаленный рот. От Сесси пахло мятными пастилками для освежения дыхания и губной помадой, от волос, вдобавок, несло средством для укладки и духами «Палома», а из-за ворота платья — дезодорантом.
Весь этот коктейль запахов, плюс трепыхание партнерши вызвал у Ланса легкий приступ тошноты, который он с неудовольствием подавил. Задыхаясь от ароматов Сесси и отвращения, он удерживал ее руки подальше от своей ширинки, хотя со стороны это выглядело совсем иначе: сгорающий от желания Лэйрд, задыхаясь от любви, сжимает руки маленькой лесной нимфе. Нет, ему даже не нужен секс, он испытывает оргазм от одного прикосновения ее губ…
Тут, по мнению режиссера и зрителей, Ланс действительно испытал оргазм. На самом деле Сесси просто удалось, наконец, запустить лапы под комбинезон и вцепиться Лансу в бедра.
Прикосновение пониже спины подсознание Ланса воспринимало совершенно однозначно: мир поплыл у него перед глазами, из черно-красного мрака явилась страшная, звериная морда… Только тренированные мышцы лица не подчинились кошмару и выражали глупый восторг и блаженство.
Сесси замерла, потрясенная произведенным эффектом, медленно высвободила руки и попыталась заглянуть в полные боли глаза, прикрытые густыми, длинными ресницами.
— Стоп! Снято! Ланс открыл глаза. Ассистент быстро поправлял грим, добавляя румян.
— Следующая сцена. Лэйрд …
— Нет уж, — пробурчал Ланс, — пусть ее дублер трахает. Если бы она приблизилась еще на полмиллиметра, я запорол бы сцену. Лучше повеситься, чем целоваться с этой парфюмерной лавкой. Сесси открыла рот, но ее маленький мозг тщетно искал достойного ответа.
Ланс устало прислонился к дереву. Вернее к кондиционеру, торчавшему из-за ствола. По замыслу режиссера действие происходило в джунглях, потому они на неделю оккупировали дендрарий.
К счастью режиссер был удовлетворен объяснением Ланса и продолжил съемку с дублером. «Хорошо, что нашелся достойный предлог, — думал Ланс. — Не могу же я ему объяснить, что у меня нет, не было и не будет женщин, иначе я просто сойду с ума. А мышцами лица он научился бы владеть не хуже меня, если бы провел детство в школе СКР, где камеры фиксируют каждое твое движение, вплоть до сокращений прямой кишки».
Благо, есть дублеры… (Ланс посмотрел на свою «копию», Майка, явно довольного способностями Скруджереллы.) Ох и взбесил он ее сегодня. Может быть, хоть теперь она перестанет хватать его своими обезьяньими лапками? Вот только не уснуть опять. Но не все же до жиру. И так почти неделю спал спокойно.
Ланс ушел к себе в гримерку и запер дверь на ключ. Там было прохладно и в тайничке еще оставалось немного ЛСД. Правда, этот наркотик иногда усиливал галлюцинации, но и напряжение, пусть ненадолго, спадало.
Прежде чем выйти на улицу, Лайт тщательно загримировался — поклонники одолевали, да и вообще — не любил он, когда узнают на улице.
Сегодня Лайтмен выбрал золотисто-рыжий парик, ярко-голубые контактные линзы и простенький джинсовый костюмчик с дюжиной фенек. Теперь он был хиппи и носил глупое имя Кастор.
* * *
Прикручивая голову очередному роботу, Теодор Ментен размышлял… Вернее, биологическая часть его мозга обменивалась импульсами с электронными блоками, возбуждая искусственные нейроны, создающие инфо-пси-поле и анализируя полученные расчеты. Сказать, что Тэо именно мыслил, было бы все-таки некоторым преувеличением, ведь обычно процесс, происходивший в его полуэлектронной башке, человеческой логике, а тем более этике, не подчинялся.
Пристроив голову, Ментен сосредоточился на извлечении нейровозбудителя. Изобретенная им автономная модель искусственного интеллекта требовала пока некоторого количества живых клеток. Носитель клеток лежал, оглушенный и растянутый зажимами на операционном столе. На свое счастье он еще не пришел в сознание.
Используя один из своих железных пальцев в качестве дрели, Ментен быстро вскрыл черепную коробку, вырезал нужный участок мозга, перенес его в контейнер с питательным раствором, снабженный выходами на электронную нейроструктуру робота, и поместил контейнер в пластиковый череп.
Через пару часов станет ясно, удачно ли прошла операция, или нужно искать нового донора.
* * *
— Кто тут? Это ты, Кастор? — Роз с распущенными волосами и в белой рубашке до щиколоток поднесла к носу Ланса свечу.
— Нос сожжешь. Не узнала что ли? — Лайт проскользнул под разведенными руками Роз в чистенькую, но убогую комнатушку.
— Морриган будет сердиться, я еще до заката должна была …
— Опять? — Ланс извлек из тумбочки горбушку с сыром. — Ты опять ничего не ела, — констатировал он.
— Но Морриган сказала, что …
— Да кто она такая, твоя Морриган?
— Не говори так! Я же просила тебя!
— Шепотом, милочка, ты перебудишь всю общагу. — Ланс выставил единственный табурет на середину каморки и уселся на него верхом. Он ждал объяснений.
С этой симпатичной дурочкой — Роз — Ланс познакомился с месяц назад. Она пробиралась под утро через парк босая, в одной грязной ночной рубашке.
Лайтмен не обратил бы на нее внимания, но его привлек странный возбуждающий запах, исходивший от девушки. Он преградил ей дорогу, а потом остановил, схватив за руку — иначе девушка не заметила бы его. Она, видимо, приняла наркотик.
Наткнувшись на Лайтмена, Роз начала истерически смеяться. Но действие наркотика ослабло, и через минуту она, упав на траву, умоляла Ланса ее не насиловать, убеждала, что больна, и он заразится от нее …
В конце концов, Ланс почти силой притащил Роз в эту комнатку — в голове у девушки была ужасная путаница, и Лайтмен с трудом выяснил, что жила она в общине для хиппи, убежав от строгих, к тому же со странностями родителей, а ночью в рубашке возвращалась с шабаша, которым управляли какой-то Лорд Робин и Морриган, его подружка. Роз панически боялась Морриган и третьего в шабаше — исполнителя воли Лорда — черномазого Симона.
Ланс навещал Роз уже месяц. Его заинтересовала ее история, и он решил в целях саморазвития посмотреть на настоящий праздник ведьм.
Дикарка Роз постепенно немного привыкла к веселому студенту-историку Кастору, правда, она очень переживала, что из-за каких-то магических запретов не может ему отдаться. Она с детской непосредственностью предложила удовлетворить Ланса каким-нибудь другим способом, что он с возмущением отверг. Он тоже немного привязался к Роз, приносил ей еду, пытался воспитывать, ну а больше — ждал следующего шабаша. Роз называла их — саббат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});