Читать интересную книгу Три покойных кормильца - Дмитрий Титов

– Ага! – язвил Вася, – А может, в следующей жизни ты ослом будешь, а ослов в театры не пускают! Ха!

– Коля… – голос Стаса стал просящим. – Давай вдвоём в театр! А его здесь оставим. Я с ним не могу больше! Только… у меня денег на билет нету.

Василий тут же расхохотался и взялся передразнивать Стаса. Упав на колени рядом с инженером, он заломил руки:

– Коля! Дай нам со Стасиком денег, у меня тоже нету. Ни на билеты, ни на сигареты, ни на котлеты… Нет уж! – продолжил он, подымаясь с колен, – вместе, так вместе! В театр, так в театр! И в самый лучший! Привидения без билетов пускают, Стасик! Элементарно пускают! Пускают по предъявлению страшной рожи!

И Василий воздел растопыренные пальцы и скорчил такую рожу, от вида которой рассмеялся даже обиженный Стас.

А в театре разыгрался Николай. Втроём они в ожидании начала спектакля сидели на гардеробной стойке, и редкие посетители прямо сквозь их ангельские тела подавали старушке плащи в обмен на номерки.

Николай вдруг соскочил со стойки и встал в очередь за миловидной женщиной. Стас с Васей поддержали его игру улыбками.

Николай, когда женщина ушла с номерком, важно снял несуществующий плащ и, не глядя, протянул гардеробщице. Та, естественно, не прореагировала.

– Что такое! Почему вы не принимаете одежду, а? Что за отношение к потребителям культуры?! Ну-ка, сейчас же возьмите плащ и дайте мне номерок, программку, бинокль и жалобную книгу!.. А впрочем, ладно, я куплю себе новый. – И Николай широким жестом закинул воображаемый плащ вглубь гардероба. Затем, сопровождаемый приятелями, Николай походкой нового русского – выдвинув подбородок и с «распальцовкой» на обеих руках, вальяжно проследовал в театральный буфет. При этом крылышки на его спине двигались в такт оттопыренным пальцам.

В буфете Николай сделал вид, что растолкал пузом двух мужчин, между которыми и так было достаточно широкое пространство. Василий просто укатывался со смеху над неожиданными действиями толстого Николая. Стас сдержанно улыбался.

Сообщив мужчинам, что их «здесь не стояло», Николай обратился к буфетчице:

– А мне, девушка, мне и моим друзьям – по 150 коньячка… Нет, ну что вы, какие звездочки! Наполеон! И 10 бутербродиков с икоркой. И еще десять с буженинкой. Шоколадку для вас, девушка… И еще… Девушка, я к вам обращаюсь… Девушка! Вы меня не слышите? – И, обернувшись к Стасу, он весело закончил:

– Пьянство отменяется, братья! Потому что буфетчица у них глухая! Придется наслаждаться исключительно искусством.

Василий, между тем, с досужим любопытством нырнул головой сквозь стекло витрины-холодильника и оглядел всевозможные бутерброды, кремовые корзиночки, ромбабы и эклеры. Вынырнув из витрины, он подытожил:

– Да. Запаха пищи я уже не чувствую. Обидно… Интересно, а алкоголь? – Сантехник сунул нос в бокал с коньяком, еще не унесенный со стойки расплачивающимся клиентом, и вдохнул пары алкоголя всеми силами своих призрачных легких. Николай и Стас стали свидетелями этого беспрецедентного явления.

Крылышки Василия вдруг затрепетали с неимоверной быстротой! Неожиданно он воспарил над стойкой, расправив руки, как крылья, и снова воткнул нос в бокал. Опять поднялся, но теперь повыше. На лице Василия родилось блаженство:

– Ребята! А ведь торкнуло!.. Господи! Красота-то какая! Много ли нужно привидению!.. Забрало, мужики!.. – И он вдруг заорал на весь буфет: – Когда б имел я златые горррры и реки, полные вина!!

Василий плавал под потолком буфета и орал песню. Николай и Стас изумленно и безмолвно глядели на него снизу вверх. Никто, кроме них, этого концерта не наблюдал.

Темный зрительский зал поблескивал очками и окулярами биноклей.

Стас и Николай сидели на полу в проходе, прямо перед сценой. Василий расположился в первом ряду – на коленях у огромного пожилого мужчины:

– Идите сюда-то! Здесь тёпленько. – Сантехник еще не протрезвел. Голова покачивалась, правый глаз иногда независимо от левого уползал к носу, а действие на сцене всё никак не привязывало к себе его разбитого алкоголем внимания.

Давали «Каменного гостя». Полноватый Дон Гуан клялся в любви довольно ветхой уже Доне Анне.

ДОН ГУАН:

Когда б я вас обманывать хотел,

Признался ль я, сказал ли я то имя,

Которого не можете вы слышать?

Где ж видно тут обдуманность, коварство?

ДОНА АННА:

Кто знает вас? – Но как могли прийти

Сюда вы; здесь узнать могли бы вас,

И ваша смерть была бы неизбежна.

ДОН ГУАН:

Что значит смерть? За сладкий миг свиданья

Безропотно отдам я жизнь…

– Во поливает засранец! – Василий, до этого бесцеремонно разглядывающий окружающих его зрителей, вдруг уловил логику трагедии и почти во весь голос заговорил:

– Колян! Стасик! Ну, он ведь явно парит старушку!

Стас опять был на слезе. Обернувшись к Василию, он возмущенно зашептал:

– Ты где находишься! Заткнись!

– Ой, ой, ой! Театрал!.. Ну, скукота ведь, ясное дело!

Николай, без особого участия и даже довольно скептически наблюдающий сценическое действие, наклонился к Стасу:

– А вообще… Дона Анна могла быть и помоложе… А Дон Гуан? Ты видишь?.. Что он себе постоянно мошонку-то поправляет, как Майкл Джексон!

Стас, напротив, спектаклем был увлечен, и слова Николая его несколько обескуражили:

– Ну, это… это такое режиссерское видение. В общем, драматургия.

ДОН ГУАН:

В залог прощенья мирный поцелуй…

ДОНА АННА:

Поди, пора.

ДОН ГУАН:

Один, холодный, мирный…

ДОНА АННА:

Какой ты неотвязчивый! На, вот он.

Что там за стук?.. О, скройся, Дон Гуан.

ДОН ГУАН:

Прощай же, до свиданья, друг мой милый.

(Убегает и вбегает опять.)

А-а!..

ДОНА АННА:

Что с тобой? А-а!..

(Входит статуя командора. Дона Анна падает.)

СТАТУЯ:

Я на зов явился.

ДОН ГУАН:

О боже! Дона Анна!

Василий, распахнув глаза, глядел, как условно-каменная статуя командора жала руку трепетному Дон Гуану:

– Колян! Во как нужно покойников-то огорчать! Взял и сплющил кобелю лапу!

Спектакль завершался. Зрители благодарно встали и теперь рукоплескали вышедшим на поклон актерам. Николай тут же возник на сцене и с деланным смущением тоже выходил на глубокие поклоны рядом с группой артистов. При этом каждый раз, когда в его сторону зрители несли цветы, он радостно шел навстречу, чтобы принять их, и каждый раз играл глубокое непонимание, когда цветы отдавали не ему, естественно, а соседу. Понятно, что этот кураж Николай адресовал исключительно Василию и Стасу, и те, стоя перед сценой, благодарно ржали. А Василий хлопал в ладоши, кричал «Браво, Колёк!» и, отставляя ножку назад, кидал ему воображаемые букеты.

И опять солнце покидало город, клонясь к линии, отделяющей розовое небо от розовой дали залива. Ангелы расположились на телебашне. Здесь было особенно тихо, только ровный ветер тонко поскуливал, обнимая прутья парапета и всевозможные тросы. Отсюда город виделся особенно красивым и, главное, – явно принадлежащим родной планете.

– Ну, что… Пора. В конторе уже никого нет. Пока прилетим, пока огорчимся, пока двери откроем. – Николай поднялся.

– Нет, Николай. – Стас тоже поднялся с металлического пола балюстрады. – Надо открывать, когда супруга твоя уже придет. А иначе откроем, а какой-нибудь лихой человек зайдет, растащит всё…

Николай почесал затылок, явно соглашаясь с доводами Стаса.

Василий сидел непривычно тихо и, свесив ноги вниз, разглядывал город:

– Давайте еще посидим. Чё тут лететь-то, вон она, твоя контора… Да тут, куда ни глянь, всё под рукой. Я помню, вон оттуда до Автово полтора часа добирался, а тут, гляжу, по прямой совсем пустяк. А лёту, так вообще – минуты не будет. – Василий оглянулся на стоящих над ним Николая и Стаса. – …Ладно. Полетели.

Три голубя снялись с парапета телебашни и полетели на юг, не страшась ястреба, парящего над лесопарком, который клином врезался в черту города. Ястреб их не видел, не слышал и не чувствовал.

На подходе к внешней двери своей конторы Николай устроил целую экскурсию. Со знанием дела и не без гордости он объяснял устройство замков собственной разработки.

– Мы вообще отказались от охраны, потому что открыть мои замки невозможно. Не-воз-мож-но! Если не знать… Вот этот, например. А чтоб изнутри открыть, достаточно нажать на панельку. – Втроём они сунули головы сквозь сталь и оглядели замок изнутри… – А вот этот кодовый. – Они стояли уже у двери в кабинет на втором этаже. – Тоже не открываемый. Код знаем только я и Данила. И каждое утро открываем либо я, либо он… Классный замок!! Вообще, я уже 12 лет запорами занимаюсь. – Николай первым прошел сквозь дверь. Оставшиеся по эту сторону Стас и Василий переглянулись.

– А я всегда думал, что запорами занимается клизма… – шепнул сантехник.