Читать интересную книгу Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин

…Бондарев снова вернулся в прошлое, как это случилось перед последней атакой наемников Кравченко. Полустертые воспоминания вновь стали всплывать на поверхность и медленно трансформироваться в достаточно внятные сцены из довоенной жизни. Память по-прежнему отказывалась выдавать ключевую информацию, но Денис цеплялся за любые возможности окончательно вспомнить все.

На этот раз воспоминание было не таким четким, как предыдущие, имело признаки сна, но в целом оставалось воспоминанием, а не фантазией на заданную тему. Бондарев сосредоточился и представил себе, что, поработав ломом, заглядывает в воображаемую «трещину» в стенке «сейфа» с секретными воспоминаниями.

Денис опять видел себя в своем старом бункере и снова в тот самый момент, когда до полной эвакуации оставались считаные часы или даже минуты. Похоже, это был выпавший из прошлого озарения-воспоминания промежуток между последним общим собранием «консерваторов», как пошутил кто-то из офицеров, то есть персонала, который остался консервировать бункер, и финальным совещанием в кабинете у коменданта секретного объекта полковника Кулдыка. Именно в этот час Бондарев совершил прощальный обход всех отсеков и уровней бункера. С ним по объекту прогулялись еще три человека. Главный Техник, Сапер и командир группы Спецназа. Их имен и званий Бондарев по-прежнему не помнил. Но зато Денис вспомнил кое-какие важные детали.

То, что Техник был близким другом Бондарева, майор вспомнил еще в прошлый раз. Теперь же к этому воспоминанию добавилась еще одна деталь. Техник был женат на двоюродной сестре Юли Бондаревой. Вот так вот, друзья, да еще и родственники. Возможно, это имело особое значение.

Про Сапера и Спецназовца Бондарев вспомнил не столь значительные факты. Первый был задумчивым, нескладным и больше интересовался биологией и медициной, чем химией взрывчатых веществ. Денис подозревал, что это увлечение Сапера связано вовсе не с ошибочным выбором профессии. Офицер «неровно дышал» к начальнице медчасти, и хобби помогало ему находить общие темы для общения с очаровательным капитаном медслужбы. Так что хобби делу не мешало. Сапер все равно оставался весьма искусным специалистом по минированию.

Что касается Спецназовца, между его обликом и профессией также имелась небольшая нестыковка. Выглядел он самым обычным офицером, даже не слишком спортивным, а между тем имел все мыслимые титулы и награды профильных соревнований. Он был лучшим чуть ли не во всем: от рукопашного боя и тактики до снайперской стрельбы. Да и боевой опыт имел.

Большего о товарищах Денис пока вспомнить не мог. Зато вспомнил, где инспекция задержалась чуть дольше обычного. Это был самый нижний, маркированный буквой «С», уровень бункера. На самом деле уровней было не так много, всего шесть, но после «Д» вместо «Е» шла буква «С». Объяснялось это просто. В документах уровень именовался «Специальным». А между своими его называли «спецтрансом». Потому что… Черт побери! Бондарев не помнил почему! Зато теперь он мог уверенно сказать, что это был самый просторный и доверху напичканный серьезным оборудованием уровень. Он вспомнил, что в нем было девять отсеков, как на подводной лодке, и в одном из отсеков располагался атомный энергоблок – тоже в точности, как на подлодке. Эту часть уровня местные шутники даже называли «лодочным мотором» или «Вихрем». Но почему в целом уровень прозвали «спецтрансом»? В этом содержался намек на какое-то особое оборудование? На особый транспорт, упрятанный в отсеках уровня? Или на ракеты в шахтах? Тоже спецтранспорт, если по большому счету, только без обратных рейсов. Какие еще варианты? Ветка спецметро?

Последняя мысль ненадолго зацепила. В прошлом воспоминании Профессор из «Вектора» сказал, что выберется из бункера с помощью спецтранспорта. Не на подземную ли ветку был намек? Денис повертел вариант так и этак, но отбросил как несостоятельный. Профессор собирался умотать на свой полигон. За сотни километров, да еще на территорию другой в те времена страны. Тоннель, конечно, мог остаться с советских времен, но не такой длины!

«Но ведь эшелон, который вывез из бункера начальство, основной персонал и все стратегические секреты, формировался в гигантском подземном депо. Если строители сумели вырыть и перекрыть бетонными конструкциями целый карьер, почему бы им ни прорыть тоннель? Хотя, конечно, четыреста километров это перебор. Даже для советских времен чересчур заметная стройка, чтобы остаться секретом. Но что тогда за «спецтранспорт» остался на уровне «С»?

И второй важный вопрос. Если этот «транспорт» доставил Профессора из бункера на полигон и если он до сих пор в рабочем состоянии, сможет ли он доставить в обратном порядке? Из Рудни в подземелья Старого Оскола. Пожалуй, если так, это будет находкой века. Кстати, не эту ли тайну обнаружили на полигоне егеря из Края? И если это так… не они ли теперь сидят в моем старом бункере и устраивают провокации? Не их стиль, конечно, но…

Нет! Все-таки нет! Кулдык сказал, что заговорщики не смогли попасть на секретный уровень. Если бы существовал тоннель, по которому егеря пробрались с полигона в бункер, на уровень «С», никаких секретов для них не осталось бы».

Денис вспомнил, как он перекинулся с сопровождающими офицерами несколькими незначительными репликами, затем вежливо попросил их подняться на уровень «Д» и ввел длинный код, запирая «спецтранс». С той минуты открыть дверь на уровень «С» мог только сам Денис и еще один человек. Профессор из «Вектора», который воспользовался «спецтранспортом» после того, как выборочно заблокировал участки памяти со стратегическими знаниями всем остальным, посвященным в тайну бункера людям. Включая Бондарева.

«Петрушка получается интересная. Тот Профессор был из чужой конторы, но на особом доверии у моего командования, если ему единственному разрешили остаться на опасной территории при нормальной памяти. Чем, интересно узнать, он заслужил такое доверие? Нет, я помню, что в программе был тонкий момент подстраховки. После введения кода Профессором замок автоматически поменял кодировку на резервную, которую помню только я один. Но все равно интересно. Зачем были нужны эти сложности? Почему было не оставить при полной памяти меня вместо Профессора? Или нас двоих. Я растерял доверие командования, поскольку стремился уберечь семью? В штабе решили, что я могу принять импульсивное решение, если придется выбирать между сохранением тайны и спасением близких людей? Что ж, версия здравая. Не знаю, что выбрал бы, возникни такая ситуация. Получается, с Профессором начальство угадало, раз тайна бункера – теперь ясно, что связанная загадочным «спецтрансом», – всплыла только спустя девять лет. Вспомнить бы, кто был тем Профессором, найти его да поговорить по душам. Как с Кулдыком. Очень многое встало бы на свои места. Но, похоже, придется идти более сложным путем – через мглу из догадок, предположений, домыслов».

Денис попытался вспомнить какие-нибудь особые приметы Профессора – а вдруг это поможет понять, где найти этого человека в новом мире? Но не вспомнил ничего нового. Только то, что было в предыдущем воспоминании: когда Профессору становилось интересно, он характерно, как бы в два приема, склонял голову набок. Так он сделал дважды. Во время последнего совещания в кабинете у коменданта и в медицинском отсеке. В тот самый момент, когда последняя партия офицеров, приговоренных к «выборочной промывке мозгов», усаживалась в кресла передвижного филиала «Вектора», лаборатории «КИБО-МГЛА». Как выразился комендант объекта полковник Кулдык, «все заняли места согласно купленным билетам»…

…Краски сна-воспоминания резко поблекли, звуки отдалились, а воображаемое кресло ударило под коленки, и Денис буквально рухнул в него. Вернее – на жесткий пол железнодорожной платформы, которая вдруг сильно дернулась и лязгнула сцепкой.

– …Биле-ет на балет, на трамвай билета нет! – донеслась издалека очередная рулада машиниста.

Денис понял, что просыпается, но пока что в норму пришел только слух да вестибулярный аппарат. Бондарев почувствовал, как поезд резко набирает ход, и услышал характерный шум близкого Леса: гул ветра в кронах, скрип узловатых стволов и ветвей, шелест листвы и пугающее звериное многоголосье. Майор открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд, но у него не получилось. Окружающий мир пока оставался мутным.

– Кондуктор, нажми на тормоза! – завопила тепловозная бригада дуэтом, а затем один из поездных почти трезво крикнул, уже не нараспев: – Спасибо за внимание!

Поезд начал замедлять ход. Майор понял, что окончательно в норме, ровно в ту секунду, когда поезд остановился. Вокруг больше не было лилового тумана и болотных кочек. Мрачная стена языка Леса, мимо которого с ускорением прошел состав, тоже осталась далеко позади и справа. Воздух был свежим, а в небе сияло жаркое августовское солнце. Водолажская топь и Красноградский Лесной выступ остались позади.