Читать интересную книгу Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Нельсон

Ирландец рассказал также, что защитниками Глендалоха командует купец по имени Колман мак Брендан, и эту должность он занял благодаря своему богатству и положению в обществе, не обладая навыками в военном деле. Колман никак не сможет остановить наступление даже одних только команд с кораблей, которые отправятся туда из Вик-Ло. А поскольку Кевин собирался присоединиться к атаке со своим войском, ни Колман, ни кто-либо другой не сумеет спасти монастырь и город от разграбления.

А затем Кевин подбросил им самую вкусную наживку. Через три недели в Глендалохе соберутся едва ли не все жители той части Ирландии. Их привлечет ежегодная ярмарка. Крестьяне, ремесленники и купцы с юга страны и таких далеких земель, как Фризия и Франкия, слетятся туда, как птичьи стаи в свой летний дом. Богачи будут искать возможности нажиться еще больше, воры и музыканты возжаждут их серебра, и все они устремятся в Глендалох.

Норманны, как заверил их Кевин, найдут там не только все сокровища города и монастыря, что уже было немало, но и богатства ярмарки. Такую возможность нельзя упускать.

– И этот шанс дал нам Кевин, – сказал Торгрим собравшимся на совет. – Нельзя не согласиться, что дело стоит усилий и риска, если все обстоит так, как он говорит.

И снова все закивали.

– Ты ему веришь? – спросил Берси.

Торгрим собрался отвечать, но помедлил мгновение, размышляя о том, насколько искренним будет его ответ.

– Да, верю, – сказал он наконец. – Я верю в то, что он рассказывает о ярмарке в Глендалохе. Я слышал о ней и от других. Верю, что защита слаба. Монастырь стоит далеко от моря, и, хотя на него уже нападали раньше, им до сих пор кажется, что это не повторится. Они не будут готовы. Да ведь даже прибрежные монастыри – это легкая добыча.

И опять все согласились с ним.

– Он предает собственный народ, – сказал Берси. – Собирается присоединиться к нам и грабить своих соотечественников. И точно так же он может предать и нас.

– Может, – согласился Торгрим. – Таковы уж местные люди. Ирландцы грабят друг друга куда чаще, чем мы грабим их. Но в интересах Кевина объединиться с нами, а не предавать. Набег ослабит Глендалох, и это усилит позиции Кевина на коровьем пастбище, которым он правит. По крайней мере так он считает. И я полагаю, что он прав. Так тут все и делается.

Некоторое время присутствующие молчали, размышляя о сказанном. Кевин мак Лугайд сделал им весьма соблазнительное предложение, от которого глупо было отказываться. Если только Кевин не лгал. А проверить это они не могли.

– Слишком много болтовни! – сказал наконец Скиди, озвучивая мысли Торгрима. – Мы треплемся, как старухи, испуганные тем, что таится в темных углах. Мы все согласны, что этот Глендалох есть смысл ограбить. Так давайте отправимся туда и заберем все, что там найдем. Мы убьем любого, кто попытается нас остановить, а если этот Кевин нас предаст, то мы зарубим и его тоже.

В ответ все стукнули кулаками по столу в знак согласия. Решение было принято. Они отправятся в Глендалох.

Глава двенадцатая

Более того, в этом году норманнские силы пришли из порта Корк, чтобы грабить… но Господь не позволил им этого.

Анналы Ульстера

Мир был новорожденным, словно в последний день творения, по крайней мере так казалось Луи де Румуа. Солнце – солнце! – взошло над холмами на востоке, прогоняя глубокие тени туда, куда оно не могло дотянуться, и повсюду вспыхнули яркие цвета, казавшиеся невероятными для глаз, так долго видевших лишь серое, коричневое и тускло-зеленое.

Он проснулся в то утро еще до рассвета с неясным предвкушением в груди. Понадобилось несколько минут, чтобы разобраться, отчего он испытывает такой оптимизм, почему наслаждается ощущением новизны в своей жизни. А затем он вспомнил. Отец Финниан попросил его заняться обороной Глендалоха от приближающихся язычников. Радость разлилась по телу Луи, как тепло после глотка хорошего сидра. Он улыбался, выходя из своей кельи, присоединяясь к собратьям по вере и шагая на утреннюю молитву в часовне с бóльшим энтузиазмом, чем выказывал когда-либо в своей монашеской жизни.

Когда молитва завершилась, солнце взошло уже высоко и Луи ощущал, как разрастается его радость. Финниан отвел его в сторону, прежде чем Луи отправили работать на кухню, или в поле, или в пивоварню, или любое другое унылое место, где ему полагалось трудиться в тот день. Вместо этого они вернулись в дом аббата, где теперь присутствовал и сам хозяин, и Финниан объяснил старому священнику, как навыки Луи понадобятся им в самом ближайшем будущем.

Аббат выслушал его с меньшим интересом, чем Луи ожидал от человека, чей монастырь оказался под угрозой разграбления и уничтожения. И с вином аббат обращался куда менее свободно, чем Финниан до него. Он вообще не предложил им освежиться. Весь разговор отчетливо отдавал пустой формальностью, которой Финниан вынужден был подчиниться, но он завершился быстро, и Луи с отцом Финнианом покинули покои аббата.

Весь остаток дня они обсуждали, сколько человек окажется у Луи в подчинении, где они расположатся, как их будут кормить, долго ли им придется упражняться до того, как они столкнутся с язычниками. Луи наслаждался каждым мгновением. Он отчаянно хотел сбросить монашескую рясу, надеть тунику и кольчугу, ощутить вес меча у бедра. Но это желание он держал при себе. Его время наступит, и довольно скоро.

Не говорили они только о Колмане мак Брендане и той роли, которую он будет во всем этом играть, хотя Луи был уверен, что участие Колмана неизбежно и необходимо. Он ждал, когда речь зайдет о нем, мысленно готовил фразы, но Финниан так и не упомянул о Колмане. Что, в свою очередь, вызвало у Луи некоторые подозрения.

«Что ему известно?» – думал Луи. Скорее всего, довольно много. Отец Финниан всегда отличался сверхъестественной интуицией.

Луи де Румуа вернулся в свою келью поздно, как случалось всегда со дня его прибытия в монастырь Глендалоха, но теперь у него появилась цель, которую он утратил после смерти отца. Он не думал, что эти перемены надолго. Как только он справится с язычниками, судя по всему, вернется и та же изматывающая рутина. Но возможно, и нет. Возможно, это станет первым шагом на пути к его прежней жизни, и вероятность этого была достаточно высока, чтобы раздувать тлеющий уголек надежды.

Уснул он быстро и спал крепко, как зачастую бывало. Но в самый темный час ночи ему почудился голос Фэйленд, зовущий его по имени, и скрип отворенной двери.

– Брат Луи? Брат Луи?

Это показалось ему странным, потому что она никогда не называла его «братом», разве что заигрывая с ним или с иронией, которая его так привлекала. Сейчас же никакой игривости в этом голосе не было: кто-то дважды повторил его имя, после чего раздался резкий стук, словно что-то упало.

И тогда Луи полностью проснулся и напрягся, настороженный, как в дозоре. Его дверь была открыта, снаружи доносилась какая-то возня, что-то врезалось в стену, а по имени его звала явно не Фэйленд.

Он вскочил с постели и пересек комнату. Полная луна, свет которой проникал в открытое окно, заливала келью тусклым голубоватым сиянием. Луи бросился к двери, прихватив трость, которую оставил рядом с ней, и выпрыгнул в коридор.

Там он увидел двух мужчин, чьи темные силуэты едва проступали в слабом свете: один распростерся у дальней стены, второй пригнулся, готовый к атаке. Тот, что лежал у стены, оттолкнулся от нее и ринулся на второго, размахивая чем-то, крича от ярости. На нем была широкая монашеская ряса.

– Брат Лохланн?

Луи изумился, узнав по голосу молодого Лохланна.

Послушник не ответил, не сбился с шага, пытаясь ударить второго мужчину тем, что держал в руке. Его противник отпрыгнул в сторону, Лохланн споткнулся, и Луи заметил, как блеснул кинжал в руке второго человека, – тот как раз очутился в пятне слабого лунного света, проникшего в коридор. Убийца – точнее, пока несостоявшийся убийца – стремительно и уверенно шагнул к Лохланну, его нож метнулся вперед, как гадюка. Луи бросился наперехват, ударив по его запястью своей тростью.

Незнакомец вскрикнул от боли, выдохнул какое-то слово, но не выронил нож. Вместо этого он пнул Лохланна, снова отбрасывая его назад, и напал на Луи. Двигался он быстро, выставив левую руку, низко держа нож, но человек, вооруженный одним лишь ножом, пусть и хорошо обученный, ничего не мог поделать с Луи де Румуа и его тростью.

Луи сделал выпад, метя в человека, казавшегося лишь темной тенью на фоне выбеленной стены. Тот уклонился, как Луи того и ожидал, и Луи по широкой дуге ударил противника в висок, заставив потерять равновесие и покачнуться.

Тот не успел оправиться от удара, когда Луи шагнул ближе и ткнул его в живот основанием трости, выбив весь воздух из его легких. Еще удар – Луи уже видел, как это произойдет, – и он добьет противника. Луи перехватил посох так, чтобы взмахнуть им, словно топором, но не успел пошевелиться, как дверь за спиной незнакомца распахнулась и появился толстый брат Фергус, обитавший в соседней келье.