Читать интересную книгу Отель «Пастис» - Питер Мейл

— Да. Безусловно, — согласился Брайен, лихорадочно листая блокнот, будто ища в нем ответ, как удержаться на заборе. Совсем не годится оказаться не на той стороне, когда будет приниматься коллективное решение. Держаться середины — вот что требуется. И еще держать открытым путь отхода, если большинство выскажется не в пользу агентства. Комитеты, как и лодки, раскачивать не следует. Ключ ко всему в консенсусе. «Хайджиник сэпплайз (Базингстоук)» должна играть в команде. — В общем, как я уже сказал, ход эффективный, и я с удовольствием познакомлюсь с тем, как агентство пришло к такому решению. — Брайен снял очки и, преисполненный решимости, принялся энергично их протирать.

Подобная словесная трескотня, перемежаемые осторожными оговорками робкие похвалы продолжались на протяжении долгих двух часов, медленно продвигаясь вверх по иерархической лестнице. Саймон еле сдерживал зевоту. Почему всегда одно и то же? Немедленное «нет» было бы куда лучше этого переливания из пустого в порожнее — по крайней мере, совещания были бы короче. Однако он улыбался, согласно кивал, изображал внимание и, конечно, согласился со старшим «резиновым королем», заявившим, что, прежде чем принять такое важное решение, комиссия подробно рассмотрит у себя предложения агентства — очень интересные предложения, заслуживающие рассмотрения на новых встречах в Доме резины и, словом… Все та же пустая, ни к чему не обязывающая болтовня.

И все то же «посмертное вскрытие» в конференц-зале после того, как клиенты откланялись. Упреки со стороны заведующего исследовательской службой, лишенного своего звездного часа; Дэвид Фрай, страдающий от наркотической ломки и от того, что не оценили его труд; глубокое разочарование у остальных.

Саймон облегченно вздохнул, когда вошла Лиз, чтобы передать ему записку. Но радость была кратковременной: «В приемной миссис Шоу. Говорит, что должна вас видеть».

Его бывшая супруга, стоя в приемной, хлопала ресницами перед бившим копытами и кокетливо приглаживающим волосы Джорданом. Все знали о его привычке шарить рукой под столом на званых ужинах, привычке, по поводу которой Кэролайн с Саймоном отпускали шутки, когда еще могли шутить. Его прозвали «ценителем ляжек» и старались не сажать рядом с женами клиентов.

— Хэлло, Кэролайн. Как дела?

Она перестала хлопать ресницами и убрала с лица улыбку.

— Хэлло, Саймон.

Джордан сразу вспомнил о каком-то срочном деле.

— Рад был тебя видеть, старушка. Мне надо бежать.

Выстрелив на прощание запонками, он неторопливо направился к лифту.

— Может быть, пройдем в кабинет? — И мимо тактично отвернувшейся Лиз Саймон проследовал за длинными ногами в короткой юбке, закрыв за собой дверь.

— Выпьешь что-нибудь?

Высокомерное покачивание головой.

— По мне, слишком рано.

Пожав плечами, Саймон подошел к стоящему в углу небольшому бару. Раздумывая, поглядел на виски и, вздохнув, налил «перрье». Кэролайн устроилась на дальнем конце кожаного дивана и задымила сигаретой, короткими, неглубокими затяжками, встряхивая головой всякий раз, когда выпускала дым.

— С чего это ты закурила?

— Сплошное расстройство. Каждый день эти строительные подрядчики, черт бы их побрал.

Наманикюренным пальцем стряхнула пепел. Цвет лака на ногтях в точности совпадал с цветом губной помады. К туфлям из крокодиловой кожи подобрана такая же сумочка. Темно-коричневый тонкий шерстяной костюм оттенял более светлые каштановые волосы, а шелковая блузка гармонировала с голубизной глаз. Саймон подумал, что у нее было трудное утро, чтобы одеться, будто к церемониальному обеду в «Сан-Лоренцо», да еще перед этим высидеть у парикмахера. К своему удивлению и удовлетворению, он обнаружил, что больше не находит ее привлекательной.

— Итак? — начал Саймон, присаживаясь на другом краю дивана.

— Я подумала, что будет порядочнее встретиться лично, чем общаться через адвокатов.

— Мы уже общались через адвокатов, — заметил Саймон, отхлебывая из стакана. — Забыла? Или показать счета?

— Я хочу как лучше, Саймон, — вздохнула Кэролайн. — Не хватай меня за горло. — Взглянув на него, натянула юбку, почти прикрыв колени. — Не думай, что можно хватать за что-нибудь еще.

— О’кей, будем благоразумны.

— Это все дом. Никто не укладывается в сметы, ни один из них. Драпировки, покраска, кухня — Боже мой, кухня! — сплошной кошмар. Ты не представляешь.

— Похоже, как и в прошлый раз.

Кэролайн раздавила сигарету.

— Совсем не смешно. За каждую мелочь берут больше, чем говорили. Понимаешь, намного больше. — По удивленно раскрытым глазам Саймон понял, что, как всегда, пойдут преувеличения. — А теперь все требуют платить.

— Что поделаешь, — вздохнул Саймон, — это одна из их не вызывающих удовольствия привычек. — Интересно, долго ли ждать, прежде чем она назовет сумму, прежде чем натянутая вежливость сменится угрозами, слезами и истерикой. Им овладело странное безразличие. С тех пор как они разошлись, все это повторялось десятки раз.

Кэролайн приняла его спокойствие за согласие и улыбнулась. У нее и вправду красивые зубы, подумал Саймон, ровные, с безукоризненными коронками, поставленными за 25 тысяч долларов одним разбойником в Нью-Йорке.

— Я знала, что самое лучшее прийти самой. Знала, что ты поймешь.

— Сколько?

— Ну, затрудняюсь сказать точно, потому что еще одна-две…

— Приблизительно.

— Хорошо. Тридцать тысяч, от силы тридцать пять.

Саймон подошел к бару и снова наполнил стакан минеральной водой. Взглянул на Кэролайн, закуривающую очередную сигарету.

— От силы тридцать пять, — повторил он. — Давай раз и навсегда внесем в это дело ясность. Дом я тебе купил. Ты со своими адвокатами представила смету на его ремонт. Я с ней согласился. Ты тоже. Пока все правильно?

— Это были всего лишь предположения…

— Предполагалось, что это смета. А тебе известно, что такое смета, не так ли? Это определенная сумма денег.

Кэролайн кромсала в пепельнице сигарету.

— Нет никакой необходимости разговаривать со мной, как с одним из твоих занудливых подчиненных.

— Почему бы и нет? Ты же говоришь со мной, как с автоматом, выдающим наличность.

— Тридцать пять тысяч для тебя ничто. Ты богач. Мои адвокаты говорят, что ты легко отделался. Они могли бы…

— Твои адвокаты — это свора жадных бессовестных негодяев, мухлюющих со счетами, чтобы содержать своих ублюдков в Итоне за мой счет.

Они молча уставились друг на друга. Лицо Кэролайн исказила злоба. Дальше, если Саймон даст продолжить разговор, злоба перейдет в рыдания, а если и это не сработает, пойдут оскорбления.

Он поглядел на часы.

— Слушай, извини, но я ушел с заседания.

— У тебя заседание, — передразнила она, раздраженно откинув назад волосы. — Боже, да у тебя без конца заседания. Вся наша семейная жизнь проходила между заседаниями. Я была замужем не за тобой, а за рекламным агентством, — всхлипнула она. — Если это можно было назвать замужеством. Слишком занят, чтобы взять отпуск, слишком устал, чтобы куда-нибудь пойти, слишком устал, чтобы…

— Кэролайн, я все это уже слышал.

— А теперь, когда я всего лишь хочу устроить свой дом, тебе это не нравится.

— Мне не нравится, когда ради паршивых диванных подушечек выбрасываются на ветер тридцать пять тысяч фунтов.

Кэролайн поднялась, со злостью сунула сигареты в сумочку и оправила юбку.

— Ладно, попробовала. Но я здесь не для того, чтобы на меня кричали. Ступай на свое бесценное совещание. — Подошла к двери и приоткрыла ее, чтобы Лиз услышала заключительную фразу. — Будешь иметь дело с моими адвокатами.

Саймон подумал было вернуться на «поминки» в конференц-зал, но решил, что не стоит. Зачем? Либо они получат заказ, либо нет, а в нынешней ситуации это его не очень волновало. Надев пиджак и попрощавшись с Лиз, он влился в предвечернюю уличную сутолоку, направляясь в свою квартиру на Рутланд-гейт.

Вытирая руки о фартук, с преувеличенным удивлением подняв брови, из кухни вышел Эрнест.

— Подумать только, пришел домой до восьми. Что стряслось? Сгорела фабрика или у резиновых людишек был прокол и они не явились?

— Нет, Эрн. Приехали и уехали. Кэролайн тоже.

— Ничего себе. То-то вижу, что ты несколько взъерошен. Полагаю, что не помешает выпить. — Продолжая говорить, налил в стакан виски и добавил льда. — Что на этот раз? Доплата за вредность проживания в Белгравии[42]? Что бы ни говорили об этой молодой особе, она никогда не страдала отсутствием идей.

Саймон плюхнулся на стул. Эрнест передал ему стакан и наклонился расстегнуть пиджак.

— Если будем сидеть застегнутыми на все пуговицы, то станем похожи на гармошку.

— Да, Эрн. Твое здоровье.