Официант скрылся. Шелли взялась за меню, но все еще не могла отвести взгляд от Дрю. Несомненно, этот человек чувствует себя как дома в столь фешенебельном ресторане.
— Что означает это «мистер Гловер»? — осведомилась Шелли. — Похоже, тебя здесь хорошо знают. Только не говори мне, что ты завсегдатай.
— Тебя бы это удивило?
— Если честно, то очень.
Вопросительный взгляд.
— Почему же?
— Здесь довольно дорого, так? Мне известно, что ты своим ремеслом неплохо зарабатываешь, но все же…
Она замялась, слегка смутилась, а Дрю бросил на нее еще один откровенно изучающий взгляд, который каким-то образом заставил ее почувствовать себя не в своей тарелке.
— Я уже говорил: я много сделал для них за эти годы, вот потому меня здесь знают. — Он немного понизил голос. — Между прочим, мне здесь полагается скидка.
— О, понятно!
Дрю лукаво улыбнулся.
— Так что как-нибудь обрати внимание на мою работу.
Шелли огляделась. Зал был полон — явление, для воскресного вечера в конце октября необычное. А еще более странным Шелли показалось отсутствие в зале знакомых лиц. Ни одного. Между тем все посетители в дорогих туалетах, это она заметила с первого взгляда.
— Не вижу здесь местных жителей, — заметила она.
— Их нет. Сюда приезжают люди из разных мест. Превосходная кухня, превосходные виды, да и широкие кровати наверху — вот что их сюда притягивает. — Дрю без стеснения посмотрел ей в глаза. — О чем еще желаешь спросить?
Шелли в некоторой растерянности осматривала зал. Беседа проходила не так легко, как ей представлялось.
— Итак, я могла бы догадаться, что ты здесь неплохо поработал, — непринужденно сказала она.
Брови Дрю взлетели вверх.
— Правда?
— Ну конечно, могла бы! Кто-то здесь выкладывался, это очевидно; а ты всегда был мастером своего дела! Этот отель и раньше мог бы претендовать на высший класс, но в него нужно было вложить душу. Так оно и произошло, это видно. Могу даже предположить, что тебя брали на постоянную работу. Я не ошибаюсь, Дрю?
Казалось, он отчаянно старается сдержать раздражение и смех одновременно.
— Ты отдаешь себе отчет в том, насколько надменно ты сейчас говоришь? — спросил он как бы между прочим.
Шелли удивленно подняла глаза.
— Надменно? Ради всего святого, с чего ты взял?
Он слегка качнул головой.
— Неважно. Официант идет. Чего бы ты хотела?
Немного оторопев от тона Дрю, Шелли заглянула в меню. Ей бросилось в глаза, что цены в меню не указаны. Превосходно поставленная работа.
— По-моему, здесь все хорошо, — искренне сказала она. — Простые славные блюда.
— Чего же ты хотела после Милана? Перечня блюд, для которых сейчас не сезон и которые непременно должны пройти микроволновую печь?
— Дрю, ты очень колючий!
— Интересно, отчего бы это? — издевательски произнес он и улыбнулся официанту. — Я съем суп и жареную треску с хрустящим картофелем. Шелли?
— Фирменный салат и отварную камбалу, — ответила она автоматически.
— Не нужно. Принесите ей то же, что и мне, — обратился Дрю к официанту. — Сами знаете, как женщины сходят с ума из-за веса! И зря — особенно в твоем случае, котенок.
И он, не таясь, подмигнул ей.
— Хорошо, мистер Гловер.
Официант понимающе улыбнулся ему и записал заказ.
Лишь воспитание не позволило Шелли затеять спор, но, едва официант отошел от столика, она почувствовала непреодолимое желание швырнуть в лицо Дрю вазу с хлебом. Она наклонилась вперед.
— Ушам своим не верю! — прошипела она. — Напрасно я позабыла, каким невыносимым тираном ты умеешь быть!
— Не устраивай сцен на людях, — спокойно отреагировал Дрю.
— Начал ты!
— Доверься мне. — Он пристально посмотрел на нее. — Когда ты ела в последний раз?
Шелли задумалась.
— Я завтракала.
— А что было на завтрак?
— Как обычно. Фрукты и йогурт.
— Вот именно. После этого ты проехала от Лондона до Милмута, прогулялась по пляжу, потом некоторые переживания в доме мамы, наконец, приехала сюда, приняла ванну…
— Дрю, ты, кажется, решил за мной шпионить?
Он не обратил внимания на эту реплику.
— Ты не сможешь прийти в норму, если не будешь давать телу топливо, которое ему требуется.
— Что ты привязался к моему телу?
— Я уже объяснял: оно чересчур костлявое. Выпей.
Он налил красного вина, и Шелли почувствовала его богатый и сильный букет.
Она отпила глоток. Обоняние не обмануло ее.
— Лучше?
— Немного, — согласилась она, чувствуя, что начинает расслабляться.
Дрю откинулся на спинку стула и посмотрел ей в глаза.
— А теперь с чего начнем?
Шелли уловила напряженную нотку в его голосе и, решив сделать вид, что не понимает его, принялась двигать по скатерти столовые приборы.
— Предполагаю, что ты пришел с улицы, а потом тебя наняли.
— Очень забавно! — Дрю изучал ее лицо. — Хотя тебя бы не удивило, если бы я взял в руки тарелку с супом и принялся хлебать через край!
— Ох, опять ты выпускаешь колючки!
— Это только с тобой, котенок. Только с тобой.
Со вздохом она взяла кусок хлеба.
— Объясни мне, чего ты хочешь…
— Подробно и беспощадно?
— Ладно, вероятно, пришло время для откровенности. — Резким движением она откусила сразу большой кусок хлеба и заметила, как Дрю вздрогнул. — Мне следует рассказать тебе, что произошло в тот вечер между мной и Марко?
— Думаешь, это что-нибудь изменит?
Нет, она так не думала. Чудес не бывает. Но, возможно, что-нибудь изменится в его отношении к ней. Хотя бы отчасти уйдет презрение.
— А что ты вообразил, Дрю? Это был невинный вечер, закончившийся невинным поцелуем! Все.
— Все? — Синий блеск его глаз пронзал ее. — Ты солгала мне. Ты солгала мне, Шелли? Да или нет?
— Да! — выпалила она. — Но ты подумай, почему я тебе солгала! Потому что я боялась рассказать тебе всю правду! Дрю, тебе не кажется, что мы находились в неравном положении? Я не решилась рассказать тебе о том, что сделала глупость!
Она выскочила из машины Марко и помчалась к дому матери, как будто за ней гнались все демоны ада. Да так оно, наверное, и было. Мать испугало побледневшее лицо дочери.
— Шелли, что такое? Что происходит?
— Ничего не происходит! — Шелли всхлипнула. — Ничего!
— Но…
— Оставь меня в покое, мамочка, — взмолилась она. — Пожалуйста!
Пошатываясь, она вошла в ванную, заперлась там, сбросила с себя всю одежду и начала яростно мыться. При этом она так натирала себя мылом, что это было похоже на самоистязание.