ведь мы застрянем на неизвестной земле.
Оба следующих дня мы просто плыли, пытаясь прикинуть насколько же огромна эта река, но водная гладь не собиралась заканчиваться даже после пройденной сотни километров. Нет-нет, но нас встречали какие-то животные, а смесь лесов и полей сменилась чередой холмов, нависающих над рекой по оба берега реки. Природа, однако, разнообразием не радовала, из-за чего через множество часов пути глаз замылился, перестав вычленять из общей картины интересные детали. Так бы ничего важного мы бы не смогли отыскать, если бы внимательный взгляд Вирта не заметил поднимающийся в дали от берега столб чёрного дыма.
Как только весть дошла до меня, то сразу же был отдан приказ причалить в ближайшем месте. Нам удалось остановиться меж двух холмов и быстро вытянуть лодки в заросли камышей. Оставив троих на охранение лодок, мы стали быстро надевать доспехи и вооружаться. По ощущениям, до источника дыма было не меньше четырёх километров, а потому нас ожидал небольшой марш-бросок сквозь заросли.
Собравшись и вооружившись, мы побежали. Прорываться сквозь неизвестные леса было глупо, но я надеялся, что местные жители, если таковые тут есть, хотя бы попробуют поговорить, прежде чем начинать кровавую рубку. Мы бежали, стараясь сохранять хоть какое-то подобие строя, дабы, в случае начала неожиданной схватке, дать организованный отпор, но делать это в лесу было слишком сложно.
Пробежав сквозь лесок, мы вырвались на местные зелёные поля, где сложно было найти хотя бы одно деревце. Чёрного дымного столба больше не было, но он уже не был так нужен. Я видел то, что так давно хотел отыскать – поселение. По меркам Старой Земли это было больше похоже на большой походный лагерь, ведь не было видно хотя бы одного основательного здания. Всё было заставлено множеством вигвамов различного размера. Я бросил считать ровно в тот момент, когда число жилищ перевалило за добрую сотню. Стояли они без какой-либо системы, больше напоминая сыпь на континентальном теле, нежели хоть сколько-то структурированное поселение. Да и с материалом жилишь аборигены определиться не смогли. Вигвамы были укрыты шкурами, тканями, корой, циновкой из различных растений, да и листья стороной не обходили. Размеры тоже не были усреднёнными, от чего одни шалаши могли вмещать в себя человека три, а другие же десятка полтора.
Сейчас поселение казалось покинутым, а мы приближались аккуратно, шаря стволами по высокой траве. Ближе к вигвамам всё было давно вытоптано до состояния пустоши, а на оставшейся пыли были отлично различимы следы ног. Причём ноги были не голыми, а вполне себе обутыми. Что за обувку носили местные жители, я не знал, но это уже что-то говорило об их уровне цивилизованности.
Решив, не ломится на неизведанную территорию сломя голову, я приказал приостановится и первым вступил на территорию поселения. На окраине стоял один из вигвамов, отличающийся от остальных живописностью своих «стен», что полнилась разноцветными рисунками с доселе невиданным мною орнаментом. Подойдя к жилищу вплотную, я аккуратно раздвинул тканые стены жилища стволом аркебузы и заглянул внутрь, ожидая в любой момент неожиданной атаки. Убранство было далеко не из богатых, представляя из себя несколько лежанок, очаг, немногочисленных свёртков шкур, тканей и каких-то предметов домашнего обихода. Что удивляло и одновременно заставляло задуматься, так это тот факт, что не было даже единицы чего-то, что можно было бы принять за оружие. Подойдя к очагу, я провёл над ним ладонью, чувствуя ещё исходящий от него жар.
- Они ушли и не так давно. Очаг ещё тёплый. – отчитался я перед своими бойцами, что собрались за границами поселения, - Надо бы отыскать хоть какого-то, а то мы выглядим как налётчики, что пришли отнюдь не с миром.
Наёмники закивали, и мы исследовали ещё несколько шалашей, дабы либо подтвердить мою теорию, либо же её опровергнуть. По всему выходило, что поселение покидали в спешке, собрав с собой всё полезное, особенное внимание уделяя оружию и припасам. Причём, похоже, причиной их ухода послужили мы, ведь очаги были лишь недавно потушены.
В ходе обыска поселения, мы вышли на импровизированную площадь. Здесь жилища аборигенов расступались, выстраивая подобие круга. Здесь было обустроено кострище больших размеров, а несколько посеревших от времени древесных стволов выполняли функцию лавочек. В кострище что-то жгли и это что-то некогда было живым, но из-за налипшей залы было невозможно определить, что же это такое.
- Мы пришли с миром! – закричал я, втянув в лёгкие воздух.
Крик стал моей ошибкой. Незнакомый и достаточно рычащий сурский язык, был воспринят местными жителями не как способ налаживания коммуникации, а как призыв к бою. Оказалось, что из поселения исчезли далеко не все местные жители. Своими скромными силами мы не смогли обследовать каждый уголок аборигенского пристанища, чем и воспользовались местные жители.
Из одного из вигвамов выбежал мужчина. Он был невысоким и загорелым, а волосатость на его лице подходила к абсолютному нулю. Человек из одежды имел только набедренную повязку, которая закрывала только срам, хотя сильный ветер мог бы раскрыть достоинство чужому взгляду. Вооружён абориген был чем-то, что издали можно было принять за топорик-томагавк с навершием из заострённого камня. Он орал что-то нечленораздельное и бегом пытался сократить разделавший нас десяток метров. Вот только атаковать он пытался без особой выдумки, следуя по прямо линии, а потому тяжёлый приклад аркебузы быстро успокоил его желание раскроить мою бородатую голову. Впечатывая приклад в его челюсть, я прямо услышал хруст ломаемых костей, чувствуя, что это не самое лучшее начало диалога.
Аборигены стали выбегать из своих укрытий, преисполненных желанием покарать незваных пришельцев, отчего сразу же завязалась схватка. Суры, снаряжённые в сталь и вооружённые пороховым оружием, не видели в смуглых аборигенах достойного противника. Их примитивное деревянное и кремнёвое оружие не имело даже шанса пробить отличную сталь доспехов, а выучка наёмников не дала сработать эффекту неожиданности должным образом. Заточенные сабли с лёгкостью резали незащищённые тела местных, которые прибывали и прибывали, продолжая кричать, пытаясь тем самым обрушить наш боевой дух. Вот только мои наёмники не были теми, кто отступят при первом же контакте, а потому идущая рубка грозила перерасти в бойню местного населения. Вот только мне совсем не прельщало стать автором геноцида на только недавно открытых землях.
Один из аборигенов, что был чуть более искушён в воинском искусстве, предстал пред мной. Из оружия у него был кинжал из кости и уже узнанный мною каменный топорик. Он сделал движение, будто хочет ударить