полностью снимающий похмельный негатив. Пьяная беседа с таким же студентом целительского факультета однажды поутру преобразовалась у техномага в удивительно гармоничное плетение по принципу «три в одном». Амулет оказывал лёгкий целительный эффект, снимал интоксикацию и добавлял заряд бодрости. Камушка, в миниатюрном подобии накопителя, хватало раз на десять. Если учесть, что маги-целители одну такую услугу оценивают в двенадцать рублей серебром, то… Убедительно выходит.
Софочка, существо милое и легко порхающее по жизни, отличалась железной деловой хваткой. Моментально оценив коммерческие перспективы амулета, она со всей своей милой непосредственностью предложила офицеру пять процентов от прибыли при его производстве, и даже прощебетала, что все затраты на патент готова нести на своих хрупких женских плечах. Про её плечи офицер отозвался возвышенно, даже поэтично, а во всём остальном решительно ей отказал.
Второй этап, на котором Софочка согласна была обсуждать отчисления в пятнадцать процентов, они провели в отдельном кабинете ресторана. Чтобы не выходить из переговорного процесса, разговор про тридцать процентов решено было перенести в Софочкин будуар.
За ночь вдовушка в коммерческих переговорах продвинулась не сильно, но между делом сумела выпытать кое-что о студенческой юности офицера. Уяснив, что подобных амулетов разного назначения он только в студенческие годы придумал больше десятка, Софочка тут же познала, что такое первый оргазм, а заодно её проняло чувство чистой и истинной любви. Если бы не вовремя закушенная намертво подушка, то капитан одним рывком мог бы поднять свои отчисления в тот миг до сорока девяти процентов. Насколько иногда простые слова могут оказаться круче секса!
Бравый капитан не стал возражать, когда Софья во время изумительно вкусного завтрака отправила свой экипаж за его вещами. Даже записку сопроводительную написал. Переговоры вещь серьёзная, их просто так не бросишь. Под утро Софочка вроде бы совсем уже готова была поговорить про тридцать пять процентов, но помешал дворник. Сбил с такта, гад. Нельзя метлой так часто махать. Утро мягче надо встречать, со вкусом. Не вжик-вжик-вжик, а вжи-ик, вжи-ик.
Свои планы и похождения капитан умел рассказывать без малейшего налёта скабрезности, с тонким чувством юмора, и рациональной долей житейского цинизма.
Похоже, что основу их отношений с вдовушкой составляет союз единомышленников, притяжение двух половинок, которые взаимно дополняют друг друга, а всё остальное для них не более, чем красивая и увлекательная игра.
Как бы то не было, а настал день лётных испытаний.
Дирижабль пригрузили двадцатитонным балластом, ещё три тонны добавили в отсеки гондолы, довели закачку гелия до нормы и начали травить тросы. Со ста метров, прогрев двигатели и сбросив вышибные карабины, судно пошло на ветер, понемногу наращивая положительный тангаж.
– А-а сказка!
– Парни я вас всех расцелую, а не, лучше напою до поросячьего визга! Прикиньте, ощущение такое, что до этого мы ездили на двухколёсном самосвале.
– Я полон энергией! Словно и не летал.
Экипаж вывалил на поле из обеих дверей. Улыбки до ушей. Мотористы кинулись к Силычу, маги к Усольцеву, а к Олегу подошёл один Киякин.
– Мы завтра улетаем. Вернёмся дней через десять. Как прилетим, на обед тебя приглашу. Придёшь? – купец засунул большие пальцы в карманы жилетки, а ладонями похлопывал себя по животу. Лицо довольное, как у кота, объевшегося сметаной.
– Это с чего бы честь-то такая? Степан Васильевич, только не говорите мне, что вы сами это придумали, – глянул Олег на купца, через смеющийся прищур глаз.
– Да я, у себя дома… – вскинулся купчина.
– Я про обед спрашиваю, – мягко перебил его Олег.
– Хм, про обед точно не сам, – с удивлением признал Киякин, – От же бабы, – хлопнул он себя по ляжкам, – Не, ну надо же так мне было мозги запудрить, что я чуть было в спор не кинулся. А ведь точно. Дочь мне на уши присела.
– Да ладно… – удивился в свою очередь Олег, – Она меня если и видела когда, то один раз, и то далеко не в лучшем виде.
С дочкой купца Олег встретился, когда катил к мастерской бочку с отработкой. Замена отработанного масла в двигателях дирижабля, льющегося с высоты в два с лишним метра, да при порывистом ветре на поле – это не тот аттракцион, который вызывает радость. В почерневшей отработке Олег уделался на совесть. Не помог ни кожаный фартук, ни кепка. Даже в глаза попало. Пришлось их протирать, размазав остальное масло по всему лицу.
– Ой, папа, смотри. Негр бочку катит, – светловолосая девчуля, раскрыв рот и васильковые глаза встретилась ему на углу стоянки, рядом с которой у них установлена ёмкость для слива отработки.
– Бамбарбия Кергуду! – на автомате отреагировал парень их старой лицейской шуткой, и для полноты эффекта, демонстративно облизнувшись, клацнул оскалом белоснежных зубов, и выкатив белки глаз, добавил, ощерившись. – Ням-Ням.
Барышня с заполошным визгом кинулась в объятия Киякина, который, подыхая от смеха, тихо сполз по стене на приступок фасада.
– Видимо запомнила. Ну так придёшь, не побоишься? – попытался взять парня «на слабо» купец.
– Приду. Только ты сам смотри не испугайся, – впервые обратившись к купцу на «ты» ответил Глава Рода Бережковых.
Глава 4
До войны Камышин был небольшим городом, с населением в сто десять тысяч человек. Надо сказать, что война почти не затронула сам городок. Ни одной постройки разрушено в нём не было. После того, как первые волны беженцев принесли с собой эпидемии смертельных болезней, власти стали действовать крайне решительно. За три дня были выселены все жители из Николаевска, который находился на противоположном берегу Волги, напротив Камышина, и всех беженцев заселили в опустевший город. Крупные областные центры вокруг были превращены войной в руины, и Камышинское княжество начало прирастать народом. Волга помогла пережить голодные годы ядерной зимы. Десятки тысяч людей кормилось с реки и помогали выжить ещё сотням тысяч. На полях, где раньше росли знаменитые камышинские арбузы, стали выращивать морозостойкие сорта овощей и зерно. С потеплением население начало расползаться от реки, чему не в малой степени способствовал князь Гончаров. Помогал новым хуторянам и деньгами, и семенами для посева. Да и бояре целыми Родами к нему под руку пошли. Как-то само собой получилось, что выросло княжество, утвердив свои границы по Дону, реке Урал, северному побережью Каспия, а по Хопру и Суре дотянулось до бывшей Пензы. Громадная территория, одна из самых богатых землями и населением. Иная страна поменьше будет. Продовольственная житница Империи. Почти треть всех продуктов, мяса и рыбы отсюда везут, а сахара так и вовсе больше всех остальных, вместе взятых. Свёкла тут сахарная уж больно хорошо родится.
Купцы камышинские