– Животное! Ты рвешь на мне одежду, да еще и позволяешь себе обращаться со мной таким образом. – Мария отступила на шаг назад, отбросила его руки и с размаху влепила ему пощечину.
Это было так неожиданно, что Кристофер едва мог осмыслить произошедшее. Никто и никогда прежде не отваживался ударить его. Даже те, кто жаждал его смерти, предпочитали мирные переговоры, не рискуя провоцировать Сент-Джона на схватку.
Он замер в сомнении, как ему среагировать на такой поступок. Но почти болезненный трепет и пульсация крови пениса подсказали ему правильный ответ, и, прежде чем слова успели бы снова все испортить, он рванулся к Марии с такой силой, что они оба упали на пол. И лишь с Божьей помощью он умудрился в последний момент отпрянуть в сторону, чтобы не раздавить ее.
– Да что ты себе…
– Уф-фа! – От удара, смягченного лишь ковром, казалось, затрещали кости в теле.
– Бога ради! – взвизгнула Мария, глядя на него широко распахнутыми глазами. – Да вам, сэр, место в доме для умалишенных!
Ее гибкое тело восхитительно извивалось под его руками и ногой, прижимавшими ее к полу. Она оказалась именно такой, какой он себе представлял, – мягкой, нежной и уступчивой. От леди Уинтер исходил восхитительный аромат фруктов и цветов, это дразнило, возбуждало его обещанием чистоты и невинности, обещанием, которое, судя по ее внешним проявлениям, было обманным.
Какая-то часть внутри Сент-Джона сознавала, что ему следовало бы сказать что-нибудь, извиниться за порванный пеньюар или хотя бы просто произнести какую-нибудь банальность, которая успокоила бы ее. Но будь он проклят, если он сможет сделать больше, чем рявкнуть на нее, пытаясь коленом задрать ей юбку.
Когда ее локоть уперся ему в ребро, из груди у него вырвалось глухое рычание. У большинства этот звук вызывал страх. Марию же такое проявление животной страсти привело в ярость.
– Не рычи на меня! – взвизгнула она, сопротивляясь с невероятной для леди силой. Кристофер даже усомнился, что сможет справиться с ней, не причинив боли или не поранив ее.
И тогда он отбросил в сторону свои попытки ограничиться ласками, сознавая всю их безнадежность, вернувшись к примитивному образу мыслей, вертевшихся лишь вокруг одного – как же сильно она завела и возбудила его!
Ухватив одной рукой оба ее запястья, Кристофер лег на нее, затем силой раздвинул ей ноги, устроившись между ними.
Мария затихла на мгновение, словно осмысливая его намерения. А затем возобновила борьбу, сражаясь, словно разъяренная дикая кошка. Она попыталась ползком по ковру добраться до двери в гостиную, но не смогла ни на дюйм сдвинуться с места.
– Ну уж нет! Ты не получишь меня!
Сент-Джон фыркнул, разодрав пеньюар, нетерпеливо пытаясь обнажить прелестную округлость ее попки. На сей раз он издавал звуки, отдаленно напоминавшие что-то вроде извинений.
Марию это не впечатлило.
– Да я скорее пересплю с лордом Форшемом, чем с тобой! – возмущенно воскликнула она.
Это замечание стоило ей хорошего шлепка по заду, заставившего взвизгнуть. Форшем был по крайней мере в дна раза старше Сент-Джона и к тому же, по слухам, давно уже не интересовался женщинами. Но ни один из этих фактов не мог унять ярость, закипавшую в пирате от одной только мысли, что другой мужчина мог бы оказаться сейчас на его месте.
В отместку Мария, с извращенным удовольствием вонзила острые зубки в его мускулистое плечо. Он взвыл от боли и почувствовал, как просочившаяся струйка жидкости увлажнила головку члена. Кристофер бесцеремонно сунул руку ей меж ног и нащупал: жаркое лоно, находившееся в полной готовности. Он взглянул на лицо леди Уинтер и с удовольствием увидел, как её возбуждение отражается в изумленно распахнутых глазах и на залитых краской щеках.
Слава Богу! Потому что сам он был почти раздавлен, его семя неудержимо сочилось, заливая и заражая партнершу охватившим его вожделением.
Мария замерла на мгновение, в комнате было слышно лишь ее тяжелое дыхание, его собственное дыхание застряло в легких, когда он коснулся ее божественного тела. Дрожащими пальцами Кристофер погладил ее и закрыл глаза. Ни о чем больше не думая, он опустил голову и прижался губами к округлому обнаженному плечу Марии.
Он убрал руку, осторожно вводя до боли набухший восставший член во влажные створки ее лона.
– Мария, – хрипло прошептал Сент-Джон, – наконец-то. – Одно слово, самопроизвольно вырвавшееся из горла, судорожно сжавшегося, когда она крепко обхватала его член.
Леди Уинтер всхлипнула и с силой выгнулась, подавшись бедрами вверх, насколько позволял вес его тела, словно подстраиваясь под него. Он ввел член чуть глубже.
Дыхание Кристофера со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Господи, у нее все пылало внутри, было жарко, как в печке, и так восхитительно туго…
– И давно ты постишься? – вырвалось у него.
Она нетерпеливо поддала бедрами.
Кристофер чуть прикусил зубами мочку ее уха.
– Как долго?
– Год, – почти беззвучно выдохнула она. – Но если будешь продолжать в том же темпе, то пост, похоже, может затянуться и до двух лет. Ты что, забыл, как занимаются любовью, так же как забыл о приличных манерах?
– С ума сойти. Совсем наоборот. Злюка. – Он подчеркивал каждое слово толчком бедер, с трудом входя в нее, раздвигая ее ноги.
– Вот. Именно так. Все для вас, – отвечала Мария, подхватив его игру, прерывисто дыша.
И тут где-то глубоко внутри его член достал до особо чувствительного места, заставив ее застонать – страстно, чувственно, призывно, без нотки гнева.
– Продолжать в том же духе? – пробормотал Кристофер с улыбкой. Внезапная капитуляция леди Уинтер совершенно успокоила его. Он был в ней, он доставлял ей удовольствие. С того момента, когда Сент-Джон впервые коснулся Марии в театре, наконец-то он очутился там, где ему так хотелось быть. – Еще чуть-чуть?
Ягодицы Кристофера сжались, и он толчком вошел еще глубже, у него все плыло перед глазами оттого, что она лежала под ним, крепко обхватив его тело ногами и руками. Ее лоно затрепетало, с жадностью засасывая его еще глубже, его тело сотрясли конвульсии.
– Мария, – задохнулся он, уронив голову рядом. – Ты просто…
В сексуальном ослеплении он не мог думать ни о чем, у него в голове не находилось слов, чтобы выразить свои чувства, описать хотя бы близко к истине свои ощущения. Вместо этого он вышел из нее, издав стон, чувствуя нежное, ласкающее сопротивление не желающей выпускать его плоти.
– Черт тебя побери, – пробормотала Мария, перевернувшись на спину, когда он соскользнул с нее. Она не сводила с него глаз, на ее прекрасном лице отражались все ее разочарование и вновь пробуждающийся гнев. Странно, вид разъяренной женщины не вызывал в Кристофере желания избавиться от нее, как это бывало обычно. С Марией все было наоборот.