Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №01 за 1991 год - Вокруг Света

И когда нападали жолоки, некоторые ветеринары применяли против них различные способы борьбы. Например, мазали скопления жолоков спиртом, делали даже водочные уколы. Но спасения от жолоков не было, а от такого рода процедур еще больше страдали животные.

Вот тогда, в самые тяжелые дни, когда одно за другим гибли животные, старые чабаны вспоминали о жолокчу. Искали и звали его на помощь.

Кто это такой? Жолокчу — человек, изгоняющий жолоков.

Это профессия не простая, она требует жертв. Путь к этому занятию, как говорили киргизы, обложен смертью. Намеченный в жолокчу иной раз умирал, не прожив и двух-трех часов после своего рождения и «посвящения». Поэтому в иных родах и не было жолокчу. Эта профессия ере ди животноводов-киргизов была исключительно редкой. Но она была…

Еще задолго до рождения будущего жолокчу для него приготавливали специальное снадобье.

Брали сперва трубчатую кость барана. И, просверлив ее с одной стороны, чисто промывали внутри. Потом ловили семь штук живых жолоков и опускали их внутрь кости. Отверстие затыкали ватой или тряпкой, чтобы жолоки не сдохли, а как-то дышали воздухом.

Семь штук жолоков внутри кости, проголодавшись, через некоторое время начинают пожирать друг друга, И остается только один самый крупный жолок, который съел всех остальных.

Его убивают и сушат. Затем, измельчив в порошок, бережно хранят, как драгоценность. Именно этот порошок жолока-клеща и являлся первой пищей будущего жолокчу — грудного ребенка.

Судьба новорожденного тоже решалась еще до его рождения: быть ему жолокчу или не быть. Такой вопрос решали старшие люди в семье — окончательно и бесповоротно.

Перед самым рождением ребенка порошок жолока растворяли в горячей воде. Снадобье готово к употреблению. Как только ребенок с криком появлялся на божий свет, тут же ему мазали губы этим раствором. Безусловно, снадобье проникало в желудок ребенка.

Конечно, о том, что порошок жолока ядовит, родители знали. И о том, что ребенок может не выдержать действия яда и тут же умереть, — тоже знали. Заранее зная обо всем, они рисковали и шли на такое опасное дело сознательно и добровольно. Или... или. Горе или радость. Победа или страшная потеря. Так начинался путь будущего жолокчу.

...Сейчас в добром здоровье проживает один-единственный жолокчу на всю Киргизию — Абдыкайым Сатаров.

Предки Абдыкайыма были богатыми животноводами. Но примерно в конце прошлого — начале нашего века его дед Темирбай со всеми своими родичами внезапно разорился. Они обеднели от того, что на их несметные стада вдруг напали жолоки-клещи. И пока отыскали жолокчу — а их и тогда немного было — и привели его, все овцы погибли. Так неожиданно из богатых люди превратились в бедных.

Вот тогда-то дед Темирбай — самый старший в роду, поклялся во что бы то ни стало воспитать из своей семьи жолокчу и приготовил ему снадобье.

Через некоторое время после того бедствия жена младшего брата Темирбая родила. Хоть и родилась девочка, ее губы смазали разведенным порошком.

Девочка по имени Бюрайла выжила. Но она росла болезненной, слабой. Достигнув десятилетнего возраста, она все же начала исполнять обязанности жолокчу. Но постепенно стало ясно, что профессия совсем не женская. Было очень некстати посылать девочку на дальние места, куда ее звали как жолокчу. Как ее пошлешь? Притом она была очень слабой и больной.

В конце концов Темирбай решился назначить еще одного жолокчу, но только мальчика, потому что профессия — мужская. С этой целью он снова готовит пищу для будущего жолокчу. На этот раз выбор деда Темирбая пал на молоденькую жену своего сына Саттара. Она как раз была беременной.

Через несколько месяцев жена Саттара — Анжир — родила мальчика. Как и было решено, жена Темирбая, старушка Изат, смазала губы будущего жолокчу раствором сушеного клеща. Мальчик умолкает, мальчик молчит день, два и три. Он лежит без памяти. Только чуть-чуть дышит, подавая еле заметный признак, что пока жив.

Все ждут самого страшного. Старушка Изат журит своего старика Темирбая:

— Ты отравил и мальчика.

(К тому времени скончалась девочка-жолокчу — Бюрайла.)

— Ну что же, умрет так умрет, значит, такова его судьба, — отвечал на это хладнокровно Темирбай.

Через пять суток мальчик вдруг слабым голосом заплакал. Молоденькая мать Анжир, ни живая ни мертвая уже, дала ему грудь. Мальчик жадно начал сосать молоко. Старушка Изат от радости заплакала.

— Мой мальчик будет жить. Он не умрет, будет жить долго! Он живой!

Радостная весть облетела всех родных и соседей. Потом созвали людей. Мальчику дали имя Абдыкайым.

До шести лет Абдыкайым не знал, что он жолокчу. Однажды дед Темирбай сказал ему так:

— Сынок, ты ведь жолокчу. Ты можешь изгонять жолоков с овец. Для этого тебе достаточно набрать воду в рот, побрызгать на овец, и все клещи до единого осыпятся на землю. Идем, сынок, тебя зовет один человек. Ты помоги ему избавиться от жолоков.

И повел Темирбай внука куда-то.

Абдыкайым так мне рассказывал: — Там, в кошаре, куда меня привел дедушка, мне дали воду. Я набирал воду в рот и брызгал на баранов, которых гнали передо мной люди. Закончив обряд, мы ушли домой. На следующий день нам сообщили, что все жолоки с баранов опали на землю. За это дедушка меня похвалил. Вот так началась моя работа — жолокчу.

В послевоенные годы меня иногда вызывали в Ахунбабаевский, Алтыарыкский и другие районы Ферганской области Узбекистана. Что я делаю, смотрели и некоторые русские ветеринары.

Какими свойствами обладает вода, набранная мною в рот, какое воздействие производит эта вода на жолоков, мне не известно. После моего брызгания жолоки-клещи не дохнут, а просто осыпаются и уходят в землю безвозвратно. И на этом месте клещи долгие годы не прилипают к животным.

Обычно меня вызывают тогда, когда начинается падеж скота. Конечно, и, чабаны, и ветеринары сперва точно определяли, от чего начался падеж.

Я за свой век обрызгал водой много отар. Но ни от кого никогда не слышал жалоб о том, что не помог. Значит, я на самом деле настоящий жолокчу — изгонятель клещей. Когда я брызгаю водой на животных, я не наговариваю, и не заклинаю, и вообще никаких слов не произношу. Меня этому не учил мой дед Темирбай. Я просто набираю в рот воду и брызгаю на животных.

Я брызгаю водой не только баранов, но и коров, и верблюдов. Жалко смотреть на огромное существо — верблюда, когда он, вытянув свою длинную шею, лежит беспомощно и умирает, а мерзкие жолоки копошатся на нем.

 

Так говорил мне последний жолокчу, Абдыкайым Саттаров. Ему уже шестьдесят два года, и живет он в местечке Кысык в совхозе «Кадамжай» Фрунзенского района Ошской области Киргизии. И работает механизатором.

И вряд ли появятся теперь новые жолокчу — слишком суров и жесток древний способ его посвящения. Теперь ребенка кто даст? Кроме того, появились препараты.

А кусает ли жолок человека? Кусает, хотя редко, но, как говорится, метко. Жестоко кусает.

Если уж жолок укусит человека, у того моментально поднимется температура. Язык набухает, глаза закрываются. Он не может вымолвить ни слова, а только стонет и мечется от страшного жара во всем теле. Лечение от укусов жолоков было быстрым и решительным. Если есть поблизости проточная вода, укушенного несут к ней и, сняв одежду, опускают его в холодную воду и там держат.

Вначале человек совсем не чувствует, что лежит в студеной воде, и продолжает метаться от жара.

Проходит полчаса, час, а то и больше. Укушенный начинает приходить в себя. Он успокаивается, постепенно к нему возвращаются сознание, затем речь. Еще немного времени в воде, и он открывает глаза и произносит: «Мне холодно. Я замерз». А у самого зуб на зуб не попадает. Взгляд его уже ясен.

Вот и все лечение. Человек уже совершенно здоров, как прежде.

А если проточной воды нет поблизости, тогда, сняв с больного одежду, обливают его холодной водой.

Зато врачи делают укол, потом еще укол, и еще, и еще. Конечно, сбивают высокую температуру, и через месяц или два, больной будет нормально кушать, ходить. Но он становится сильно забывчивым и несообразительным. В результате превращается в нетрудоспособного инвалида.

Я встречал такого человека.

Тайтуре Батыркулов

Комментарий ученого

Сообщение Тайтуре Батыркулова крайне интересно. Оно почерпнуто из самых глубин народной жизни, куда порой не проникнет взгляд специалиста-этнографа. Но, кроме конкретного знания почти забытого ныне обычая, оно подтверждает правило об адаптивной по отношению к природе функции всего, что создал человек. Одно из самых кратких определений культуры следующее: форма адаптации человека к природе. Отломить от дерева сук, сделать из него орудие и убить им мамонта или кабана; обтесать камень, чтобы он стал ножом для разделки туши убитого животного; научиться по положению звезд на небе определять начало нового сезона и соответственно время перехода на новые стоянки — все это адаптация человека к природе. Но порою она принимала весьма жестокий облик, диктуемый суровыми реалиями жизни. В числе таких — воспитание, а по сути дела — сотворение жолокчу из новорожденного ребенка. В простоте способностей жолокчу заключена великая сила. Никакой мистический ореол его не окружает: ни молитв, ни камланий, ни тайных эзотерических приготовлений и снадобий. Все просто и ясно: он выжил, яд его не убил, напротив, сделал «ядовитым» его самого, а значит, он может помочь своим сородичам и соплеменникам спасти скот от клеща. Вся деятельность жолокчу и то, как им становятся, — это тоже часть культуры, в данном случае — киргизского народа. Возможно, сходные обычаи были и у других кочевников евразийских степей, ничего невероятного в таком предположении нет. Ведь, спасая основной источник существования людей, они спасали свой этнос. И этот этно-защитный механизм действовал неукоснительно, какими жестокими ни казались бы нам его приемы. И если кто-нибудь из читателей слышал от своих родителей, бабушек или дедушек — бывших кочевников о каком-то сходном обычае, мы просим его написать об этом в редакцию. Будем благодарны за всякую информацию и ветеринарным врачам, которым что-либо известно об этом или другом таком обычае и его биологическом механизме. Н. Жуковская, кандидат исторических наук