Читать интересную книгу Охота на орлов - Бен Кейн

– Смерть! – выкрикнул из толпы какой-то легионер.

Подобно тому, как один камень рождает обвал, его голос вызвал дружный рев сотен мятежников:

– Смерть! Смерть! Смерть!

Забыв о приличиях, Тулл начал теснить Цецину к проходу в принципию.

– Внутрь, господин. Немедленно! – Правитель провинции не сопротивлялся, остальные командиры спешили за ним нестройной кучкой.

– Фенестела, всем назад! – крикнул Тулл, молясь богам, чтобы его солдат не разорвали в клочья.

К его огромному облегчению, мятежники не атаковали. Фенестела и остальные отступили в принципию, и вход снова перегородили повозкой. Через вал доносились оскорбления, презрительные насмешки и издевательства:

– Трусы! Шлюхины дети с гнилыми потрохами! Неженки! Выходите и сражайтесь!

– Проклятье, чуть до сшибки не дошло, – произнес Фенестела. – Если б еще малость помедлили, были бы уже на полпути в преисподнюю.

– Для Септимия доброе слово найти трудно, но такой участи он не заслужил, – сказал Тулл.

– Ты знаешь, что Костистый был одним из солдат Септимия?

Тулл почувствовал, как в груди снова полыхнул гнев.

– Его убил собственный солдат?

– Да. Я почти уверен, что близнецы и толстоносый тоже служили в центурии Септимия.

Тулл длинно и замысловато выругался. Надо запомнить их лица, подумал он.

– Что будем делать дальше? – вполголоса спросил Фенестела, наблюдая за Цециной; по тону опциона было ясно, что он думает о поведении правителя.

– Цецина был прав, когда удержал меня, – признался Тулл, совладав с гневом. Фенестела удивленно посмотрел на товарища. – Нас просто перебили бы, и больше ничего. И могут еще перебить, если не получим подкрепления.

Фенестела покивал головой и сплюнул.

– Страшная вещь – смотреть, как человека убивают у тебя на глазах. Даже если это Септимий.

– Да, – согласился Тулл. Искаженное ужасом лицо центуриона стояло перед его внутренним взором. Еще один человек, за которого надо отомстить, подумал он.

– Что дальше?

– Пошлют гонцов в Рим, если еще не послали, и к Германику. Мы закончим ров и вал – и будем удерживать позицию. В середине ночи можно пойти на вылазку и пошарить по складам, взять воды и еды, чтобы продержаться какое-то время. Потом будем ждать. Вот и все, что мы можем сделать.

– Лучше бы Германику поскорее прибыть сюда.

«Фенестела прав, – подумал Тулл, прислушиваясь к воплям бунтующих легионеров. – Если Германик не поспешит, он найдет здесь только трупы».

Глава 7

В большом летнем лагере прошло три дня. Пизон с товарищами часто стояли в карауле, наблюдая за окружавшими лагерь мятежниками. Успокаивало лишь то, что попыток нападения на принципию те не предпринимали. Бóльшую часть времени бунтовщики были заняты поисками вина, словно задались целью выпить в лагере все до капли. Когда стало окончательно ясно, что штурма не будет, моральный дух в принципии значительно окреп. Мятежники пьянствовали, и Пизон с Вителлием не возражали, когда Тулл посылал их по ночам принести воды и стащить что-нибудь из пищи.

Каждый день Цецина отправлял несколько всадников на розыски Германика, постоянно повторяя, что схватить могут одного, двух, но не всех гонцов: кто-нибудь доберется и Германик вскоре узнает об их бедственном положении.

Эти рассуждения мало убеждали Вителлия.

– Как Германик сладит с бунтовщиками? – спрашивал он у Пизона снова и снова. – Другого способа, как удовлетворить их требования, не существует. Но он вряд ли пойдет на уступки.

Пизон не отвечал, но помнил, как Тулл говорил, что Германик знает, что делать, – и этого было достаточно. Оставалось только ждать появления полководца. Вот почему легионеру не понравилось, когда на четвертый день рано утром Тулл дал им задание покинуть принципию и разведать, что творится в лагере и каковы намерения бунтовщиков.

– Это будет не слишком опасно, – заявил Тулл. – Дурни поставили всего лишь двух часовых с тыла принципии и по ее сторонам. Проскочить мимо нетрудно.

– Не так уж легко, центурион, – возразил Пизон; из осторожности он осмелился не согласиться с Туллом. – Что, если нас узнают?

– Наденьте плащи с капюшонами. Избегайте расположение Пятого легиона. Идите и посмотрите, что происходит возле палаток других легионов. Если заметите знакомые лица, двигайтесь в другом направлении. Довольно трудно привлечь к себе внимание в лагере из семнадцати тысяч человек.

Центурион был прав.

– Хорошо, – согласился Пизон.

– Вот и славно. У вас все получится. – Тулл положил руку ему на плечо. – Я пошел бы с вами, но Цецина запретил. Говорит, я нужен ему здесь.

– Кто-нибудь еще идет? – спросил Вителлий.

– Еще шестеро из нашей центурии, – ответил Тулл. – Все будут передвигаться парами. Большие группы привлекают больше внимания. Надеть туники, пояса, мечи и плащи с капюшонами, больше ничего не брать. Я скоро вернусь. – Кивнув, Тулл оставил их одних.

Пизон и Вителлий обменялись многозначительными взглядами.

– Хуже, чем в лесу, не будет, – пробормотал последний.

Слабое утешение, подумал Пизон. Опознают – забьют до смерти как предателей.

– Готов? – прошептал Пизон. Они уже перебрались через вал и ров, окружавший принципию. Видно никого не было, но обстановка могла быстро измениться, даже в столь ранний час. Не все мятежные легионеры спят до полудня.

– Готов.

Они зашагали на север. Пизон хотел как можно скорее оказаться подальше от палаток Пятого легиона, расположенного возле южных ворот лагеря. Кроме горстки старых товарищей по Восемнадцатому, он никого не знал в остальных трех легионах – и был только рад этому.

– Капюшоны будем накидывать или нет? – спросил шагавший рядом Вителлий.

– Сердце говорит «да», а голова – «нет», – ответил Пизон. – Сейчас ведь не холодно.

Вителлий опустил руку.

– Наверно, ты прав… А в капюшоне вид страшнее, правда?

– Да уж, клянусь богами. – Пизону приходилось делать над собой усилие, чтобы не трогать рукоятку меча. Теперь он незаметно потер висевший на шее амулет в форме фаллоса. – О чем поговорим? Молча идти нельзя – выглядит подозрительно.

– Нет ничего проще, – ответил, усмехнувшись, Вителлий. – Охота, выпивка и шлюхи – об этом можно говорить часами. А если кости добавить, то еще дольше.

– Начинай.

– Ладно. – И Вителлий пустился в долгое повествование о трехдневной пьянке, которую устроил однажды с Афером и еще двумя приятелями по Восемнадцатому.

При упоминании имени Афера сердце Пизона сжалось. Он был его первым другом на армейской службе. Теперь его кости гнили в лесу, как и кости многих тысяч легионеров. Афер погиб, но перед этим успел спасти жизнь Пизону, и тот постоянно помнил о друге. Как бы там ни было, Вителлий подавал историю просто уморительно, и слушатели обычно покатывались со смеху и расплескивали вино. Грубый солдатский юмор позволил на время забыть об опасностях, которым они подвергались.

Выйдя на широкую улицу между палатками, они взяли курс на северо-западную часть лагеря. Сколько хватало взгляда, пространство было занято аккуратными рядами палаток из крашенных дубовой корой козлиных шкур. Десятки, сотни, тысячи палаток, и в каждой – легионеры. В самих палатках не было ничего необычного, скорее наоборот. Их внешний вид и расположение было привычно глазу Пизона, но мысль о том, насколько они с Вителлием здесь чужие, наводила тоску.

Солдаты стояли у палаток, беседуя, готовя что-то на кострах, или валялись на одеялах в палатках, и все они были мятежниками. Вителлий продолжал бубнить за спиной, но Пизон почти не слушал. Взгляд его скользил по ближайшим к ним легионерам. Вот один вышел из палатки и потягивается, другой бьет кресалом по кремню, высекая искру над сложенной растопкой костра, третий, скребя щетину на подбородке, дружески кивает им с Вителлием, – но все эти люди для них больше не товарищи. Они бунтовщики, готовые выпустить кишки каждому, кто остался верен присяге. Они – враги.

– Есть хочешь? – спросил Пизон, уловив знакомый запах каши.

Недовольный тем, что его перебили, Вителлий раздраженно посмотрел на друга.

– Я перед выходом перекусил. Решил, что до вечера такой возможности может не представиться. А ты?

– Ни крошки не проглотил. По правде говоря, в рот ничего не лезло, – признался Пизон. – Зато теперь – надо же! – голоден, как волк.

– Придется потерпеть, – прошептал Вителлий, злорадно улыбаясь. – И чтобы я не слышал твоего нытья, понял? Сам виноват.

– Да пошел ты, – шутливо ругнулся Пизон и дал Вителлию тумака. Оба засмеялись.

– Хотите поесть? – донеслось до них.

От страха пересохло в горле. Какая неосторожность… Разболтались так, что их подслушали. Пизон медленно обернулся. В пятнадцати шагах от них над костром склонился крепкий коренастый солдат в заляпанной тунике. Из поставленного между пылающих поленьев закопченного горшка валил пар.