как ребенок? — он вскинул бровь и бросил на неё косой взгляд, немного оскорбленный, даже если это и было правдой. Его вопрос граничил с нытьем.
— Воспринимай это как хочешь. Сейчас мы здесь. Она включила поворот и замедлила ход.
Через некоторое время они съехали с шоссе, и она свернула на просёлочную дорогу. Подумав, что поездка почти подошла к концу, он обрадовался.
Но он ошибался.
Прошла, казалось бы, целая вечность, а они всё ещё ехали, и это объясняло его предыдущий, немного детский, вопрос: «Мы уже приехали»?
— Мы на месте, то есть у тебя дома? — он хотел уточнить, прежде чем снова обнадёживать себя.
— Да, в доме моей семьи, — подтвердила она, и он сел на сиденье чуть ровнее.
Большую часть пути было тёмно.
Он уже давно потерял интерес к тому, чтобы попеременно смотреть в окно на чёрное зимнее небытие и просматривать приложения на своем мобильном телефоне, когда был сигнал, что случалось редко.
Пейзаж превращался из черно-коричневого в белоснежный, чем дальше они двигались на северо-запад. Но, к сожалению, детский восторг от вида снега мог длиться лишь до тех пор, пока не надоедало и это.
Но когда фары осветили каменную стену и колонны, обрамляющие богато украшенные железные ворота, оставленные открытыми для въезда на территорию, интерес к дому вернулся.
Хотя дом показался ему менее точным описанием, чем усадьба, особняк или даже музей.
Он понял, что его челюсть отвисла, и сделал над собой сознательное усилие, чтобы закрыть рот.
— Дом, милый дом, — пробормотал он.
Если она и услышала его остроумный комментарий, то, похоже, это её не задело. Она заглушила двигатель и посмотрела в его сторону.
— Пора знакомиться с семьёй.
— Это должно быть интересно, — сказал он в основном самому себе, открыв дверь.
Когда они садились в машину, он отказался от пиджака, поэтому сунул мобильный телефон в задний карман брюк, спустился из высокой машины… и тут же почувствовал, как земля ушла из-под ног на скользкой поверхности.
Не успел он сообразить, что происходило, как оказался лежащим на спине и смотрящим в ночное небо, пока над ним не появилось лицо Мерри.
— О, Боже мой! Ты в порядке? — она нависла над ним, пока он осознавал, что у него болело.
— Это ещё предстоит выяснить, — признался он, не двигаясь с места.
— Я должна была предупредить тебя, что в это время года булыжники во внутреннем дворе становятся скользкими.
Двор из булыжников. Он что, вдруг попал в диккенсовскую Англию?
— Конечно. Скользкие в это время года. Понятно, — согласился он, пытаясь сесть, но снова был сбит с ног двумя клубками меха с языками.
— Фенимор, Купер, стойте! Сидеть! — когда собаки, конечно, у неё были собаки, действительно послушались, она сказала. — Прошу за них прощения.
— Ничего страшного, — ответил он, гадая, что ещё могло с ним случиться, ведь уже первая минута их прибытия была переполнена происшествиями.
Мерри протянула ему руку. Гордость давно закончилась, и он принял её помощь, обратив внимание на её обувь. Сапоги на резиновой подошве выглядели водонепроницаемыми и практичными, и в них не было такой вероятности поскользнуться, как в его итальянских кожаных туфлях.
Он хмыкнул, поднимаясь на ноги и стараясь не упасть снова.
— Бет! Нет ли у двери мешка с каменной солью? Здесь опасно, — обратилась Мерри к кому-то невидимому, пока он размышлял, что будет хуже — снова упасть или испортить обувь солью.
Это был выбор.
— Я в порядке. Правда, — хотя он был уже более чем готов оказаться в доме.
— Держись за меня. Я выйду и заберу сумки позже, — она обхватила его одной рукой и притянула к себе.
— Я сам могу донести свою сумку, — может быть, он и городской житель, но всё ещё был мужчиной. То, что его заведут в дом, как инвалида, было уже плохо, но будь он проклят, если позволит ей тащить ещё и его багаж.
Она прищурилась.
— Не в этих туфлях.
— Посмотрим.
Она вздохнула.
— Насколько большая у тебя нога?
— Прости? — спросил он, нехотя позволив ей вести его к двери в обнимку.
— Какой у тебя размер обуви? — уточнила она.
— О. Одиннадцатый. Одиннадцатый с половиной, в зависимости от обуви. А что?
— У нас, наверное, есть какие-нибудь ботинки, которые тебе подойдут. Ты можешь носить их, пока находишься здесь, и не рисковать своей жизнью в туфлях. Если в доме их нет, то в конюшне они точно должны быть, и мы сможем достать их утром.
— В конюшне. Конечно. Там же я храню свои запасные ботинки, — он закатил глаза… и снова чуть не поскользнулся.
— Тон, — предупреждающе произнесла Мерри, указав подбородком на выходящую из дома женщину с большим белым пластиковым пакетом в руках. Когда она подошла к ним, Мерри сказала. — Моя сестра, Бет.
Другими словами, началось их шоу, в котором они с Мерри стали новой счастливой парой, о чём свидетельствовали их совместные фотографии, которые она выкладывала всю неделю.
— Всё в порядке? — спросила её сестра Бет.
— Думаю, да, — ответила за него Мерри. Ему стало интересно, не войдет ли это у неё в привычку.
— Кто-то оделся не по погоде, — Бет улыбнулась, посмотрев на него в рабочей рубашке на пуговицах, брюках от костюма и непрактичных туфлях. Она протянула правую руку, которая теперь была свободна после того, как она переложила пакет в левую. — Я Бет. Очень приятно познакомиться, Александр.
— Ксандер, пожалуйста. Приятно быть здесь, — ответил он и пожал ей руку, не слишком задумываясь о том, имеет ли он это в виду или нет, поскольку это ещё предстояло выяснить.
Всё, что он знал, — это то, что пока всё было интересно. И немного больно — он чувствовал, что утром тело будет болеть. И чертовски холодно — надо было взять более теплую одежду.
— Мама уже внутри, с нетерпением ждёт встречи с ним, так что идите туда. Я позабочусь о льде.
— Спасибо, — пропела Мерри, когда её сестра, одетая в практичные ботинки и толстое пальто, двинулась к машине.
Он заметил сходство между сестрами, за исключением того, что Бет была блондинкой, а Мерри — рыжей. Но это было лишь мимолетное наблюдение, поскольку Мерри в сопровождении двух взволнованных собак провела его к боковой двери и завела внутрь, в относительное тепло прихожей, а затем и кухни.
И вот тут-то он и познакомился с таинственной и неожиданной семьей Кларк.
ГЛАВА 11
Мерри вздрогнула, увидев, как её семья, все до одного, уставились на Ксандера.
Ей не следовало предупреждать их заранее о том, что она приведёт в