оказался лаборант, а не учёный, отставал на пару сантиметров. Вот так вот. И что хочешь, то и думай. Раньше таких свечений я не видел совсем. То есть, получается, что за всю мою жизнь, мне не встречались ни люди, ни предметы с таким эффектом. А теперь сразу три в одном месте. И что это за свет, тоже пока не понятно.
Двух других учёных звали Пётр Валентинович Сумской и Игорь Леонидович Кашин. Я представил им их коллегу, Эдуарда Карловича. Сказал, что теперь они будут работать вместе. Они уже были в курсе нового члена своего общества, и недовольств не проявили.
Я стоял и размышлял, феномен свечения меня смутил, а учёные ходили вокруг этого камня, и тщательно осматривали его, пока не прикасаясь. Они тоже не понимали, судя по всему, что это такое, и почему из-за этого камня столько шума. Никто ничего лишнего не замечал. Эти двое со свечением, тоже ничего особенного не заметили. Выходит, что свет этот вижу только я.
Молодому лаборанту надоел этот хоровод вокруг камня, и он спросил у меня:
— Простите, э-э, — замешкался он, — военный, а что это такое? — И дотронулся до камня.
И как только он это сделал, камень вдруг треснул ровно пополам вдоль по верху и по торцам, и половинки откинулись в стороны. Все замерли от неожиданности. Лаборант даже побелел, стал выглядеть как стена.
— Я ничего не сделал, — испуганно запричитал он, — я только дотронулся до него. Он сам сломался, честное слово.
— Успокойся, Алексей, — неотрывно глядя на внутренности камня, произнёс Северов, — тебя никто ни в чем не упрекает. Скорее наоборот, — ухмыльнулся он, — тебя следует наградить. Это, видимо, именно то, — указал он рукой на то, что находилось внутри этого камня, — из-за чего его сюда привезли.
А внутри находились книги. Много книг. Стенки камня толщиной были сантиметров десять, и всё свободное пространство занимали книги. Кстати, после того, как камень раскрылся, свет от этого артефакта пропал. Совсем. Я увидел на одном из столиков молоток, взял его, и легонько ударил по уголку этого каменного саркофага, и уголок легко откололся. Мне стало ясно, крепость этому камню придавал именно этот свет. Лаборант послужил ключом для открытия саркофага. Свет лаборанта и камня — родственны. И это именно то, что не хватало, чтобы открыть его. А если бы я не убрал ту красную кляксу ранее, то вероятнее всего, ничего бы не произошло. В лучшем случае. А в худшем, могло произойти что-нибудь очень плохое. И сдаётся мне, что свет этот — это как раз и есть манна. Не то, что я принимал за неё раньше, а именно этот свет. А то, что я вижу в ра-хат, это возможно тонкие тела или духовная сила. Не знаю, как это назвать. У нас нет ничего, чтобы могло объяснить всё с этим связанное. Выходит, что никакой я не маг. И лаборанта с профессором назвать магом тоже будет неправильно. Они имеют магическую энергию, но не видят её, я же — вижу, но не имею. Вот так вот. А обидно-то как. Я-то, думал, что маг, а оказывается так, погулять вышел.
Книги, что находились внутри, тоже не светились внутренним светом, и в ра-хат я тоже ничего не заметил. Более того, я на всякий случай посмотрел на них и в ЭМИ. С этими неожиданностями уже и не знаю, чего и ждать. Но нет, в ЭМИ тоже было спокойно. Тогда я подошёл, и взял одну из них в руку. Другие участники этого шоу уже опасались что-то предпринимать.
Что могу сказать? Книга, как книга. Только не из бумаги. Обложка из материала, напоминающая кожу, но это не кожа. Сама мягкая, а когда я провёл ногтем по поверхности, не оставила ни одного следа. Цвет обложек у них был разный, в руках я держал с коричневой обложкой. Название книжки на передней корочке состояло из непонятных символов, впрочем, как и содержание этой книги. На некоторых листах были даже картинки, на которых были изображены различные камни с пояснениями к ним, какая-то ещё непонятная субстанция. Для меня пока ничего понятного не было. Учёные тоже облепили меня вокруг, и жадно рассматривали книжку. Брать из кучи пока не решались. Тогда я отдал эту книжку Андрею Павловичу, а сам взял голубую книжку. На ней попадались картинки с летательными аппаратами различных форм и размеров, в разрезе и без, но вероятно атмосферного базирования. Тогда я взял чёрную книжку, и в ней я увидел космические аппараты. Подобные аппараты я уже видел. Именно такие корабли были на видеофайле, которые я демонстрировал Главе, и Георгичу с Олегом. Из таких кораблей состоял наш будущий флот!
— Ох, ты ж, ни хрена себе, — выразился Кречет, заглянув в книжку, — что это, Хват?
— Это наше будущее, Кречет, — широко улыбнулся я, — и это наше спасение. Ради этого, — положил я руку на открытую книгу, — я бы не пожалел ничего. Так что, крути дырочки на кителе.
— О-о, — радостно воскликнул лаборант Алексей, — а эти знаки нам уже знакомы, мы уже работали с ними. И вот ещё, и вот, — стал он показывать пальцем на знакомые символы.
— Отлично, — обрадовался я, — значит, расшифровка не займёт много времени?
— Молодой человек, — укоризненно сказал, Пётр Валентинович Сумской, — расшифровывают знакомую письменность, а тут совершенно другой язык. Тут надо учиться этому языку с самого начала. И да, знакомые символы и картинки нам помогут в этом.
— И как много времени это может занять? — Спросил я.
— Извините, э-э… — замялся Андрей Павлович.
— Хват, — пришёл я ему на помощь, — зовите меня Хват.
— Так вот, хм, Хват, — усмехнулся он, — говорящий позывной. Так вот, у нас сейчас есть очень мощные компьютеры, с принципиально новой системой программирования, позволяющие сократить время работы на порядки. «Скормим» эти книжки им, а они поработают. На выходе будем иметь книжку уже на русском языке. Картинки в этом сильно помогут. Надеюсь, что у нас не возникнет трудностей. Да, надеюсь.
— К-хм, — кашлянул Эдуард Карлович, — теперь мне немного понятно, зачем вам был нужен этот камень. Вот только я не понял, как он открылся? Мы чем только не пытались его сломать, но нам не удалось его даже слегка повредить. А тут, одно прикосновение, и камень распался.
— Эдуард Карлович, — повернулся я к нему, — вам ещё надо будет подписать кучу бумажек, принять Российское гражданство, или сначала гражданство, а потом бумажки, не важно. Главное здесь в