Читать интересную книгу В лабиринте "Ведьм" - Александр Горобец

— Я не поеду ни в какую больницу. У меня такое было. Это — по-женски, пройдёт.

— Давай-ка, подруга, на кухне командуй, — отрезал Китяж и, найдя фамилию Мухин, нажал вызов, — Василий Максимович, здравия желаю. Тяжин беспокоит. Да, да, тот самый… Благодарю вас, у меня — отличное… Нет, у подруги моей… говорит, что бок болит. Утверждает, что это — по-женски и скоро пройдёт… Есть температура… Тридцать девять, не меньше… В двадцать шестую?… Понял вас… Кого спросить??? Одну минутку, Василий Максимович, я запишу, — Кирилл схватил со стола газету и начал писать прямо на ней, — Записываю. Сафин, Малик Григорьевич… Сослуживец ваш?… Конечно, передам… Обязательно, Василий Максимович… Да, пишу. Василий Степанович. Тезка ваш… Я понял вас, Василий Максимович… И вам, всех благ… Спасибо… Всего доброго. Одевайся быстро, — скомандовал он Жене, — В больнице когда-нибудь лежала? — Женечка покачала головой, а на её глаза накатились слёзы, — Какие твои годы, малыш. Бери смену белья, душевые и умывальные принадлежности и попрыгали.

— Ага, — возмутилась Женя, — ЩАЗ!

— Женечка, надо, съездить и показаться доктору. Доктор, старый приятель одного моего знакомого профессора. А профессор плохого не посоветует, — Кирилл пытался успокоить буйную подружку. Хотя и знал уже, чем это кончится. Мухин сказал ему диагноз, — Мы посмотрим, доктор назначит лечение, и мы уедем.

— Точно, уедем? — переспросила Женя.

— Чтоб мне пусто было! — нарочито наигранно ответил Китяж, а сам скрестил в кармане пальцы и подумал, — «Не считается, не считается. Бе-бе-бе.»

— Ну, смотри.

— Давай, маленькая. Собирайся.

Женя собралась довольно быстро. Весь её не хитрый багаж уместился в одном полиэтиленовом пакете и вскоре они мчали по московскому шоссе, в сторону города.

К двадцать шестой городской больнице, что на улице Костюшко, они подъехали довольно поздно — в половине двенадцатого ночи. Минут двадцать потратили на уговоры медсестры в приёмном покое, чтобы та, хотя-бы, пригласила дежурного хирурга.

— Не положено. Нет регистрации — отрешённо отвечала медсестра, разглядывая Женин паспорт, — Вот пусть в свой Новокузнецк едет. Там её осмотрят.

Кирилл готов был растерзать эту каменную бабу за окошком.

— Не положено? Так я положу!!! — он вынул из бумажника свеженькую, хрустящую «тысячную» и сунул её под нос медсестре.

Сестра внимательно посмотрела на купюру, затем на Китяжа, затем, снова на купюру. Победила сине-зелёная деньга. Медсестра сделала такой вид, будто делает великодушное одолжение, сгребла купюру и, спрятав её в лифчик, встала из-за стола и куда-то пошла.

Вернулась она через двадцать минут.

— Может, поедем отсюда, Киря, — всё это время Женя зудила под ухом Китяжа. Похоже, она тоже обладала неким шестым чувством, — Ну, поехали, Кир. Мне уже лучше.

— Мы поедем отсюда, когда нас осмотрит врач, — Кирилл был неумолим.

В это время и вернулась «неподкупная» медсестра:

— Пойдёмте в смотровой кабинет.

По большому счёту, идти никуда было не надо. Кабинет находился как раз напротив топчана, на котором приютились Кирилл с Женей. Кирилл встал и подойдя к медсестре шепнул ей на ухо:

— Я хотел бы, чтобы её осмотрел Малик Григорьевич или Василий Степанович.

— А я бы хотела, зарплату, тысяч пятнадцать, мужа непьющего, квартиру новую и шубу, — язвительно ответила медбаба, — Вот дежурный хирург придёт, с ним и договаривайся. И вообще, кафедра Сафина к нам не относится. Это — Военно-Медицинская академия.

— Спасибо, милая, — чуть расстроено кивнул ей Китяж, — Обрадовала.

— Ну вы будете заходить или нет?

— Будем.

* * *

Фраза медсестры «Заводи Петровича!» напугала Женю, а Кириллу напомнила Ильфо-Петровскую «Выпускайте Берлагу!».

А Петровича, тем временем, начали заводить.

Нет, все мы конечно знаем, что доктора, в основной своей массе, выпивают. А некоторые, даже, пьют, по-чёрному. Но то, что увидел Китяж, ужаснуло и рассмешило его одновременно. Доктора Петровича, реально заводили в смотровой кабинет. Но проказник — доктор, был парень заводной, и заводиться сквозь двери, ну никак не хотел. Он мычал, икал и булькал, но, упёршись обеими руками в дверной проём, отказывался исполнять Гиппократову клятву. Он был мертвецки пьян. В дугу. Кривой, как патефонная ручка.

От увиденного, Жене стало совсем нехорошо. В принципе, она не боялась ничего. Ничего, кроме докторов. Кирилла же, данная ситуация даже забавляла. Очень ему хотелось посмотреть, как озорной доктор справится с поставленной задачей. Он был уверен, что Эскулап не протянет и пары минут, уснув на ходу. Но доктор собрался. Собрался, потрогал Женечке живот, написал «шифровку», на клочке бумаги и только потом, разобрался. Будить его никто не стал.

«Товарно-денежная» медсестра прочитала зашифрованное послание и бодро заявила:

— В гинекологию.

И Женечка выдохнула:

— Ну, я же говорила.

— Поживём-увидим, — задумался Китяж.

В приёмной гинекологического отделения Китяж просидел минут сорок, пока, наконец, не вышел доктор и отрицательно покачал головой.

— По нашей части — ничего.

— И это — хорошо, — Кирилл приободрился, — а что это может быть, доктор.

— А вот сейчас спуститесь на этаж ниже и узнаете, — он протянул Кириллу историю болезни Жени. А сама Женя выглядела немного растерянно.

— Спасибо, доктор, — кивнул Китяж и, взяв Женю за руку, повёл к лестнице.

— Из «спасибо» шинель не сошьёшь, — усмехнулся доктор.

— Разберёмся.

* * *

— Тяжин? — не отрывая взгляда от бумаг, сказал огромный сидевший за столом в ординаторской, дядька в синем халате.

— Точно так, — кивнул Китяж.

— Ну, где вы ходите! — дядька резко встал из-за стола и Кирилл, который и сам был далеко не маленького роста, понял, что по сравнению с этим человекам, даже он кажется малышом, — Иванов Василий Степанович, — представился доктор, протянув огромную, как лопата, ладонь, — Врач-хирург высшей категории. Ну, Кирилл вы и шороху на отделении навели. Сначала из Москвы позвонили, потом зав. отделением. Что у вас стряслось?

— Вот, — Тяжин отошёл в сторону. За его спиной стояла миниатюрная Женя.

— Ну что ж, — доктор потёр ладони, будто мальчишка, которого родители оставили наедине с огромным тортом, — Посмотрим.

— Смотрите, смотрите. Только, не сломайте, — ухмыльнулся Китяж, намекая доктору на его габариты. Иванов отреагировал со свойственным каждому доктору сарказмом.

— Да вы не бойтесь, Кирилл. На меня ещё никто не жаловался. Мёртвым-то жаловаться некому. Как вас зовут, девушка?

— Женя…

— Евгения?

— Сергеевна.

— Вы, Евгения Сергеевна ничего не бойтесь. Я вас в обиду не дам. Ложитесь на кушеточку. А вы, Кирилл, сходите, перекурите пока. Курят у нас прямо у лифтов, — Иванов показал Китяжу на дверь, и тот, послушно пошёл курить. Сигарета сгорела в его руке через минуту. Вторую он курил дольше. Давненько он так не нервничал. Судя по тому, что сказал ему по телефону Мухин, операция предстояла плёвая — простой аппендицит. Но Кириллу, почему-то было не по себе. И, вроде, сам относительно недавно лежал в больнице, и академик за докторов поручился, а, все равно. Не спокойно. Докурив, он помчался в ординаторскую.

— Так что, Евгения Сергеевна, — Иванов снова сидел за своим столом, а Женя сидела напротив него и еле сдерживала слёзы, — Вы не переживайте. Это — обыкновенный аппендицит. Мы его вам удалим и всё.

— Удалим? — от услышанных слов Женя поменялась в лице. Только что, она была «умирающим лебедем» и тут, на тебе, — Не надо мне ничего удалять. У меня уже ничего не болит. Я — здорова! Мне уже не больно.

— Вы так не скачите, Евгения. Ей богу, как маленькая, — усмехнулся доктор, — Вы поймите, у вас перитонит может быть. А в этой ситуации будет серьёзная операция. Шрам поперёк живота, — доктор показал руками какой огромный будет шрам. И, судя по тому размаху, что увидел Китяж, Женю должны был разрезать вдоль. От макушки до пяток, — оно вам надо?

— Не надо меня резать, — твёрдо сказала Женя, — Да, я маленькая. Мы, маленькие — такие злые! Не поверите, но я однажды…

— Давайте договоримся так, Евгения. Температура у вас сейчас растёт, — перебил её доктор, — Я вам сейчас сделаю укольчик, и мы посмотрим динамику. Вам придётся остаться здесь до утра… Не переживайте. Если к шести ноль, ноль у вас будет хотя-бы тридцать семь и пять, я вас отпускаю. Но, если температура будет, хотя-бы на одну десятую выше, мы делаем операцию. Договорились? — он, лукаво улыбнувшись, заглянул Жене в глаза и протянул её свою огромную ладонь.

— Договорились, — приободрилась Женя.

— В таком случае — в палату. Сестра на втором посту уже предупреждена.

* * *

Медсестра, которая была предупреждена о прибытии новой пациентки, как всегда оказалась не готова к её размещению и была немного раздражена тем, что её разбудили среди ночи и заставили работать.