Читать интересную книгу Творцы Столпотворения - Борис Долинго

Он вскочил, проковылял к дому, в котором скрылся старшина, и чуть не угодил в провал, зияющий в паре шагов от входа.

Щурясь в полумраке после яркого света улицы, Остапенко вглядывался в затхлый полумрак пыльного помещения, в котором были нагромождены непонятные предметы, какие-то статуэтки и различной формы геометрические фигуры. Других дверей в комнате не наблюдалось. Выбраться отсюда Николай мог только через наружную дверь, но он не выходил. Значит, свалился в эту яму.

– Коля, – негромко позвал он, – ты где?

Валентин, присев на корточки, принялся разглядывать темный провал, не забывая в то же время посматривать и на улицу.

Шорин упал то ли в погреб, то ли в какие-то подземные коммуникации – пол состоял из плит, которые разошлись в стороны. Стены ямы не были отвесными: когда глаза привыкли к полумраку, Валентин ясно увидел, что вниз вел вырубленный в скале скат, причем довольно-таки ровный.

Кривясь от боли в колене и от досады на пропажу друга, Остапенко всматривался в непроглядную черноту подвала. Наверняка Николай, скатившись вниз, сильно ударился и лежит без сознания. Нужно попробовать спуститься, значит, нужен фонарь и веревка с «кошкой» – все это как раз имелось в УАЗе.

Остапенко подобрал округлый камешек и, пустив его катиться по крутому наклону, прислушался – затихающее постукивание слышалось очень долго. «М-да, – мрачно подумал капитан, – глубоко, однако».

Валентин встал и, прихрамывая, осторожно пошел к машине, готовый при малейшем звуке упасть на землю. Подойдя к УАЗику, он заметил, что за ним привалилась какая-то фигура. Капитан окинул взглядом улицу – вроде бы больше никого. Тогда он пригнулся, выставив перед собой автомат, и стал обходить машину.

Сначала стали видны черные блестящие ноги, распластанные на земле, а потом и сам черный, привалившийся к колесу. В одной руке он держал оружие, немного похожее на гипертрофированный пистолет-пулемет «узи», а вторая безвольно вытянулась вдоль туловища, голова в шлеме свесилась в сторону.

Валентин решил, что пришелец мертв, но тот вдруг зашевелился и посмотрел на Остапенко, как бы лениво помаргивая тремя близко посаженными друг к другу глазками. Физиономия тоже была черной, лоснящейся и съежившейся, будто у дряхлого старика, на ней выделялся приплюснутый нос и очень похожий на лягушачий рот. Мочки ушей свисали из-под шлема почти до округлого, скошенного назад подбородка.

Валентин ждал, держа существо на прицеле.

Существо издало несколько хрипяще-булькающих звуков, рот его скривился, после чего пришелец, как показалось Валентину, мигнул и опустил голову.

– Что, припекло тебя? – негромко поинтересовался Остапенко, разумеется, не рассчитывая, что пришелец его поймет. – Вот так вот, родной!

Черный снова поднял на капитана взгляд и вдруг что-то затараторил, чуть двигая свободной рукой.

– Полегче, полегче. – Остапенко качнул автоматом.

Инопланетянин истолковал жест по-своему и попытался вскинуть оружие. Остапенко дал короткую очередь.

«Лягушку» разорвало чуть ли не пополам, полетели куски плоти, и брызнула мутная жидкость.

– Что ж, одной заботой меньше, – философски заметил Остапенко и сменил магазин.

Он залез в УАЗ и нашел «кошку», фонарь, веревку и моточек изоленты. Также он прихватил с собой аптечку и оружие пришельца. Проверив его, капитан понял, что именно эта штуковина стреляла шаровыми молниями. «Пушку» первого яйцеголового, Остапенко забросил в кузов. «Разберемся потом, что к чему», – решил он.

Превозмогая боль, Валентин трусцой добежал до шахты, закрепил в окне дома «кошку» и принялся спускаться, подсвечивая путь фонариком. Тоннель оказался прямым и ровным, только в углублениях стен на расстоянии метра-полутора друг от друга стояли странные фигурки. Первый раз, когда Остапенко осветил одну из них, пытаясь рассмотреть, что же это такое, он даже вздрогнул от охватившего его омерзения: фигура изображала оскалившее существо, вставшее на дыбы, одновременно напоминающее гиену и летучую мышь. Глазами чудовищу служили красноватые камни, и в свете фонаря они отливали адским пламенем.

Внимательнее взглянув на другие статуэтки, расположенные поблизости, Остапенко отметил, что все они, изготовленные весьма искусно, изображали одних и тех же существ.

«Местное божество, наверно», – подумал он, осторожно ставя фигурку на место. Пантеон? Подземная церковь инопланетного Сатаны?

Валентин не стал глубоко задумываться, что это могло означать и являются ли фигурки изображением некого местного божества. Куда больше его внимание привлекли свежие следы в пыли, по которым можно было определить, что здесь словно прокатился какой-то крупный предмет. Капитан был совершенно уверен, что это катился Николай – значит, он ищет в правильном направлении.

Он спустился уже метров на сорок по наклонной плоскости. Шахта оставалась такой же ровной и прямой, только каменные божества становились все мельче и отстояли друг от друга на все большее расстояние.

Неожиданно спуск пошел вниз очень круто, а потом стены шахты неожиданно разошлись в стороны, и Остапенко, едва успев сгруппироваться, спрыгнул на пол небольшой продолговатой пещерки. Стена впереди, всего в нескольких шагах, была совершенно гладкая, а вправо и влево уходили грубо пробитые в скале низкие тоннели, откуда тянуло холодом и сыростью. В их глубине фонарь не мог высветить никаких подробностей, но не это огорошило Валентина.

Главным оказалось то, что Николай отсутствовал.

– Что за ерунда?! – пробормотал Остапенко, водя по сторонам лучом фонаря.

Если старшина потерял сознание, то должен остаться лежать прямо здесь, под желобом. А если он очнулся, то зачем куда-то поперся в темноте?

В пыли, покрывавшей пол, отчетливо просматривалось множество следов – четырехпалых отпечатков с когтями и характерной раздвоенной пяткой, некоторые из которых почти достигали размеров ступни человека. Но самым тревожным было то, что в пыли капитан заметил длинную широкую полосу, ведущую в левый тоннель.

Такой след мог остаться, когда волоком тащили нечто большое и тяжелое. Например, человеческое тело.

Глава 4

Чтобы не занимать руки, Остапенко примотал фонарь к «калашникову» с помощью изоленты. Теперь, когда можно было одновременно освещать цель и наводить на нее ствол автомата, капитан осторожно пошел по странным следам.

Остапенко хотя и прихрамывал, но старался двигаться почти бесшумно по каменному полу. Впрочем, обольщаться не стоило – он понимал, что слух и зрение таинственных монстров подземелья наверняка превосходят его собственные.

Шагов через сто проход начал плавно изгибаться вправо с одновременным уклоном вниз. Влажность повысилась – на стенах блестели осевшие капли. Боковых ответвлений по-прежнему не встречалось, и это только радовало: не хватало еще оказаться в лабиринте!

Примерно еще через сотню шагов Валентин ощутил дуновение прохладного воздуха, и вскоре тоннель внезапно кончился. Стены разбежались в стороны, а луч фонаря затерялся, словно растворившись в пространстве огромной пещеры. Остапенко невольно пригнулся еще сильнее и, выключив фонарь, прислушался. Где-то невдалеке слышался тихий плеск.

Под ногами оказался не ровный камень, а громко шуршащая галька. Естественно, рассчитывать найти здесь следы не стоило. Остапенко уже подумал о том, чтобы подать Николаю сигнал выстрелом, – если тот жив, то услышит и, возможно, подаст ответный знак. Но, с другой стороны, это может привлечь неведомых врагов, и фактор внезапности, если таковой еще, дай бог, оставался за ним, будет потерян.

Валентин несколько секунд колебался, потом со злостью плюнул и выстрелил вверх одиночным. В темноте грохнуло, пуля с характерным звуком срикошетировала от невидимого каменного свода, а по пещере прокатилось гулкое эхо. Валентин, помотал головой и замер, вслушиваясь.

Когда он уже хотел, было, двинуться вперед в глубь пещеры, откуда-то справа послышался вибрирующий, протяжный визг. Эхо невозмутимо повторило и его.

– Дьявол! – одними губами прошептал Остапенко и, секунду поколебавшись, крикнул: – Эй, Коля! Где ты?

Визг повторился, теперь явно ближе. Стал слышен негромкий цокот и шуршание – навстречу двигалась неизвестная тварь. Когда-то примерно так же звучал скрежет по линолеуму коготков кота, жившего у Валентина дома. Правда, когда в полудреме слышался легкий топоток Кузи, Валентин всегда улыбался, предвкушая, как теплый и ласковый зверек прыгнет в кровать. Сейчас на психику давило совсем иное ожидание.

Валентин включил фонарь, направив его на звук. Раздалось недовольное ворчание, и луч света выхватил из мрака… тварь – иного слова у него не нашлось.

Поразительно, но это оказалось существо, изображенное в статуэтках, расставленных на спуске в подземелье. Ростом живой монстр не превышал полутора метров, хотя сильно горбился. Пятнистая морда, изборожденная морщинами, приплюснутый широкий нос, оскаленная пасть с торчащими кривыми клыками, маленькие, поблескивающие красным глазки, заостренные уши и пучок свалявшихся то ли волос, то ли шерсти на макушке. Тело было голое, в складках кожи, ноги короткие и кривые, ступни какие-то разлапистые. Широко расставленных пальцев на ногах с длинными когтями оказалось по четыре, а пятый, как у петуха, исполнял функции шпоры. Руки свисали ниже тощих колен, а сзади, за спиной, болталось нечто, смахивающее на рудиментарные крылья.