в легких.
Он поднял конверт и зажал его между пальцами.
— У тебя есть выбор. Либо ты прямо сейчас заглянешь в этот конверт, либо я расскажу тебе то, что, по моему мнению, тебе необходимо знать. — Он достал из кармана пиджака позолоченную зажигалку Zippo. — Но, если ты решишь не открывать его, я сожгу его вместе со всем, что в нем находится, прямо сейчас. — Его большой палец щелкнул по кремневому колесику, и пламя запылало под коричневой бумагой. — Я предоставляю тебе этот выбор, Мила.
— Почему? — Мой голос надломился. — Зачем тебе его сжигать?
Выражение его лица было ясным, совершенно лишенным каких-либо эмоций. Но его глаза были похожи на грозовые тучи, сильные и угрожающие.
— Жизнь, это выбор. Вопрос в том, достаточно ли ты сильна, чтобы нести последствия сделанного тобой выбора?
Это было там. Я слышала его. Вызов. Смелость. Тихий, соблазнительный шепот, побуждающий меня взять перчатку. Я хотела. Я хотела показать ему, что я достаточно храбрая, доказать, что он меня не пугает, хотя пот струился по моей шее. Но могла ли я ему доверять? Могу ли я верить, что он расскажет мне все, что мне нужно знать? Конечно, нет. Этот человек похитил меня, черт возьми. Он забрал меня против моей воли после того, как хладнокровно убил Брэда. Не было никаких переговоров, никаких обсуждений. Он просто ворвался в мою жизнь, беззастенчиво создавая хаос, как будто другого выхода не было. Этому человеку нельзя было доверять, особенно когда он смотрел на меня этими обманчивыми голубыми глазами. Подобно океану, он заманивал меня в свои объятия и держал под водой, пока я не тонула в его красоте. Этот человек был дьяволом в костюме от Армани и итальянских кожаных туфлях.
Я не могла ему доверять. Никогда. Но, как глупый мотылек, я не могла остановить свой полет на пламя, хотя знала, что оно испепелит меня. Взяв себя в руки и уверенно подняв подбородок, я встала на ноги перед ним, наши глаза выровнялись и сфокусировались.
— Сожги его.
Победная ухмылка дернулась по краям его рта, а кончик языка провел по центру нижней губы. Не говоря ни слова и не отрывая взгляда от моих глаз, он поджег конверт, пламя на его стороне становилось все ярче и ярче, пока он не бросил его в стальную урну рядом со своим столом.
Я не разрывала зрительного контакта, но краем глаза видела, как пламя сжигает все ответы, которые я когда-либо хотела получить. Комнату заполнил запах сожженной бумаги, на которой, как я могла предположить, находились страницы с секретами. И долгое время, пока Святой не сводил с меня глаз, мне казалось, что мое тело вот-вот вспыхнет.
Внезапно он протянул руку, схватил меня за бедро и притянул к себе. Он протиснул свое мощное бедро между моими ногами, и его прикосновения стали жесткими и непреклонными, а пальцы впились в плоть над моей бедренной костью. Мои губы разошлись, по телу пронеслась вспышка грязного вожделения.
— Что, если я скажу тебе, что ты только что совершила самую большую ошибку в своей жизни?
Его рот находился на расстоянии шепота от моего, и я втянула воздух, как будто могла почувствовать его вкус через воздух между нами.
— Я бы сказала, что почти не удивлена.
— Тогда зачем это делать?
Я посмотрела на мусорное ведро и светящиеся угольки того, что осталось от всех моих ответов.
— Потому что я боюсь, что то, что было в этом конверте, еще больший дьявол, чем ты.
Я только и успела, что затаить дыхание, когда он взял мой подбородок между пальцами и заставил повернуться к нему лицом. Его взгляд опустился к моему рту, когда он положил большой палец на мои губы, сильно надавливая, и медленно повел его вниз. Он прикусил губу, словно желая почувствовать вкус моих. В воздухе витал сексуальный голод и первобытные желания, которые заглушали страх и панику ядовитым соблазном. Я понятия не имела, что происходит и почему мое тело так реагирует на его прикосновения. Но в этот момент я была беспомощна перед ним.
Его бедро зашевелилось между моих ног, и каждая мышца в моем теле напряглась, заставив меня закрыть глаза. Мои губы издали легкий чмокающий звук, когда его большой палец наконец отпустил меня.
— Поверь мне, Segreto. Нет большего дьявола, чем я.
Если его целью было вызвать страх, то это не сработало. Не тогда, когда его твердое тело было прижато ко мне, его бедро находилось между моих ног, а его губы были так близко к моим. Но если его целью было соблазнить меня, чтобы я выполнила его просьбу, я бы сказала, что он на правильном пути и близок к достижению этой цели.
Просунув руку между нашими телами, я постепенно продвигала ее вверх, дюйм за дюймом ощущая его напряженное тело сквозь ткань рубашки. Голубые вихри превращались в темные спирали, а наши глаза оставались прикованными друг к другу. Дойдя до его груди, я несколько секунд любовалась каждым изгибом твердых мышц кончиками пальцев, прежде чем оттолкнуться от него, и отсутствие его бедра заставило меня сжаться. Сжав губы, я сделала еще один шаг назад, нуждаясь в некотором расстоянии от него, отчаянно пытаясь погасить пламя, которое горело внутри меня.
— Теперь ты должен сказать мне, что, по-твоему, я должна знать.
Ленивая ухмылка превратилась в злую усмешку.
— Ты уверена, что готова?
— А разве это важно?
Мои глаза опустились к его промежности, ткань туго натянулась вокруг его заметного стояка. Я тяжело сглотнула, снова сжимая бедра. На его лице отразилось искреннее веселье. Он точно знал, на что я смотрю, а мои щеки, вероятно, выдавали, насколько я взволнована.
Поправив пиджак, он прочистил горло и занял свое место за столом.
— Сядь.
— Думаю, я хочу постоять. — Я все еще пыталась дышать нормально.
— Без разницы. Сиди. Лежи.
— Господи, — пробормотала я, неохотно опустив задницу в кресло.
Он откинулся назад, выглядя расслабленным и в то же время чертовски всемогущим, как король, готовый сжечь целый город дотла, не моргнув глазом.
— Ты когда-нибудь слышала о Торрес Шиппинг?
— Нет. А должна была?
— Вероятно, ведь это компания твоей семьи.
Мое сердце затрепетало, как растерянная птица, попавшая в клетку. Святой воспринял мое молчание как сигнал к продолжению.
— Твоя семья — одна из самых богатых семей в Италии, Мила.
— Что? Этого не может быть.
Выражение его лица не изменилось, и я поняла, что это не бред. Я покачала головой.
— Если они такие богатые, почему… почему они отдали меня? — Я