Читать интересную книгу История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

Аббатство строили и украшали наследники Вильгельма Завоевателя в XI–XVI веках. Как и другие монастыри, оно расширялось и богатело до 1532 года, пока король Генрих VII в процессе реформации не разогнал это заведение, завладев всеми его богатствами. Чарльз Диккенс пишет в своей „Истории Англии для детей“, что аббатство это „сохраняло свое величие во время многих смут, хотя теперь от него остались одни серые руины, увитые плющом…“

Впрочем, и сейчас Battle Abbey выглядит внушительно: его окружает высокая зубчатая стена, у входа возвышаются две величественные башни. Развалины храмов, трапезных и других монастырских сооружений производят большое впечатление своими размерами и архитектурой.

Само поле знаменитой битвы – Бэттлфилд – напоминает собой чашу со слегка приподнятыми краями.

Кое-где видны полосы леса, что должно быть удобно для прикрытия атакующих войск и для расположения скрытых резервов. На одном краю чаши расположено аббатство, на противоположном – обращает на себя внимание небольшая возвышенность – холм Кровавого озера.

По преданию, когда Вильгельм услышал это название, он воскликнул: „Это звучит зловеще! Мы прольем здесь не озеро, а целые реки крови…“ Примечательно, что Кровавое озеро существует и поныне, но сейчас это небольшой заиленный водоем, которому местная флора придаёт розоватый оттенок…»

Гарольд Саксонец, еще не остывший от жара недавнего сражения, так спешил сразиться со старым врагом, что даже не стал дожидаться подхода нортумбрийских и мерсийских ополченцев, отличившихся при Стамфордбридже. Сделай он это – возможно, исход битвы был бы иным, а на британском троне сегодня сидели бы представители совсем другой династии. Но Гарольд не зря слыл человеком горячим – к тому же он был слишком уверен в своих силах. Он даст Вильгельму бой с Калдбекского холма, и сам холм станет ему защитой. Кругом, сколько видно глазу, простираются непроходимые заросли черной ольхи. Единственный открытый участок земли, достаточный для сражения, лежал точно к югу (все хронисты напишут о том, сколь тесным было поле боя). Его окружали глубокие овраги и болота – лучшей ловушки для нормандского выскочки и придумать нельзя. Кроме того, из своей ставки у Старой Яблони Гарольд прекрасно видел все, что творилось внизу. В общем, его позиция была куда предпочтительней – и Вильгельм не мог этого не осознавать. Но корабли были уже сожжены – в прямом и переносном смысле. Он знал, что произошло, когда Гарольд внезапно атаковал Харальда Свирепого, и не хотел попасться в ту же ловушку… Нет, он нападет первым – и, выйдя на рассвете из Гастингса, спустя два часа его войско ступило на Бэттлфилд.

«…Итак, храбрые вожди той и другой стороны готовились к бою каждый по обычаю своей отчизны. Англы, как мы узнали, ночь напролет провели без сна, пьянствуя и распевая песни… Напротив, нормандцы, посвятившие всю ночь исповеди в своих грехах, утром укрепили душу принятием тела Господня. Пехота с луками и стрелами составила авангард, конница, разделившаяся по флангам, расположилась в арьергарде. Герцог с безмятежным лицом, громко возгласив, что Бог будет милостив к нему, ибо дело его правое, потребовал оружие. И когда в спешке слуги надели на него доспехи задом наперед, он исправил оплошность смехом, молвя: „Так храбрость обратит мое герцогство в королевство“. Потом он запел песнь о Роланде, дабы примером воинственного мужа вдохновить бойцов, и, по воззвании к помощи Божьей, с обеих сторон началось сражение…»

Нормандцы наступали от Кровавого озера. В центре – представителями знаменитейших родов, которыми командовал сам Вильгельм, слева – бретонцы Алана Ферганта, справа – фламандцы Эсташа Булонского. Лучники застыли впереди. Далее в семь рядов выстроились пехотинцы. Позади – отряды кавалерии. История сохранила цифры: войско Вильгельма составляло 7500 воинов, в том числе 4000 пехотинцев, 1500 стрелков и 2000 всадников. Последние были облачены в кольчуги (по обычаю того времени железные пластины нашивались на холст), вооружены дротиками и продолговатыми щитами.

На сей раз неожиданное появление противника стало сюрпризом уже для Гарольда. Впрочем, его позиция была продумана заранее – королевское войско расположилось вниз по склону, всего в двухстах метрах от армии Вильгельма. Перед вырытыми за одну ночь окопами стоял ударный отряд, выстроенный так называемым «англодатским клином», – честь его изобретения приписывают именно Гарольду. «Бронированный» равносторонний треугольник, первые ряды сторон которого составляли тяжелые рыцари, вооруженные острыми секирами и огромными щитами. В середине прятались стрелки. Наступая, «клин» оборачивался к врагу острием, обороняясь – широкой стороной. Конница затаилась в ближайшем леске. Второй отряд саксонцев расположился за окопами и высоким укреплением из ивовых прутьев, в котором было оставлено лишь три прохода – для вылазок. Это было ополчение свободных крестьян, вооруженное дубинками, вилами, секирами и «камнями, привязанными к палкам», то есть тем, что нашлось под рукой. Скорее всего, армия по численности примерно соответствовала нормандской (хотя в хрониках встречаются упоминания и о численном превосходстве англичан). В центре «командовал парадом» Гарольд.

«Сам король, пеший, стоял с братьями возле знамени, чтобы при общей, равной для всех, опасности никто и подумать не мог о бегстве. Знамя это Вильгельм послал после победы папе; на нем было роскошно вышито золотом и драгоценными камнями изображение сражающегося воина».

Судя по изображениям на гобелене из Байе, противоборствующие рыцари не слишком отличались друг от друга. Это подтверждает и хронист:

 «Все имели отличительные значки, по которым узнавали своих, так что норманн не мог поразить норманна, франк – франка».

Первым в атаку ринулся менестрель по имени Тэллифер. Увы, романтический порыв был тут же прерван двуручными мечами английских дружинников… Но героическая смерть отважного поэта послужила сигналом к началу настоящей битвы. Словно гром, прокатился по рядам нормандцев клич: «С нами Бог!» Войско англосаксов ответило оглушительным «Вон, Вон!». На староанглийском это звучало как «Ut, Ut!» – некое подобие барита (baritus – «рев, гул»), боевого клича германских воинов, известного еще со времен Тацита.

Тот писал:

«…по его звучанию судят о том, каков будет исход предстоящей битвы; ведь они устрашают врага или, напротив, сами трепещут пред ним, смотря по тому, как звучит песнь их войска… Стремятся же они больше всего к резкости звука и к попеременному нарастанию и затуханию гула и при этом ко ртам приближают щиты, дабы голоса, отразившись от них, набирались силы и обретали полнозвучность и мощь…»

При этом, как отмечал Вегеций в своем «Кратком изложение военного дела»:

«...крик, который называется „баррит“, не должен подниматься раньше, чем сойдутся оба строя. Признак неопытных и трусов – начинать кричать издали, тогда как враги более поражаются страхом, если этот ужас военного крика сочетается с ударами копий».

Вслед за этим раздалось «Olicrosse!» – «Святой Крест!». Появление этого клича в армии англосаксов также приписывают Гарольду. Ведь это именно он воздвиг в Эссексе аббатство Святого Креста, дабы хранить там свою реликвию – часть креста, на котором был распят Иисус… Но тут Вильгельм во главе первого отряда ринулся на англичан. Весь первый ряд англосаксонского «треугольника» опустился на колени – а второй по команде наклонился вперед, угрожающе подняв боевые палицы… Попытки обойти их были тщетны – повсюду стена щитов, разящие секиры, палицы, дротики. А смертоносная «начинка» клина разила врага тучами стрел.

В ответ нормандские лучники тоже открыли ураганный огонь. Но, увы, стрелять приходилось снизу вверх, и все удары отражались щитами англосаксов. Да и сами стрелы вскоре иссякли, а собрать их возможности не было – тот, кто отважился бы броситься вверх по холму под постоянным обстрелом, вряд ли вернулся живым… И, расстреляв весь свой запас, лучники отступили за ряды копейщиков – в рукопашном бою они были бесполезны. До сих пор спорят, были ли в войске Вильгельма арбалетчики, – во всяком случае, на гобелене из Байо они не изображены. Впрочем, этому есть вполне логичное объяснение – ковер был изготовлен по заказу епископа Одо, а арбалеты слыли столь смертоносным оружием, что церковь запрещала использовать их против братьев по вере… Так что, ежели арбалетчики и вышли в тот день на поле, мы об этом уже никогда не узнаем.

Видя, что стрелы причиняют врагу мало ущерба, Вильгельм бросил в атаку пехоту. Англосаксы вновь ответили шквалом огня – только теперь к их метким лукам прибавились пращи. Весьма незатейливое оружие – но разве не оно помогло библейскому Давиду поразить великана Голиафа? Поскольку стрельба велась с возвышенности, камни летели далеко и разили метко. Искалеченные пехотинцы один за другим падали на землю… Но отступать, как мы помним, было некуда. Отступать – означало для нормандцев умереть. И Вильгельм двинул вперед кавалерию. Добраться по крутому склону до стены из щитов и, метнув копье, вернуться назад за новым – почти непосильная задача. Лошади испуганно шарахались и падали, а англосаксы разили без промаха… Нормандцы так и не сумели разрушить их строй. К полудню бретонцы на левом фланге начали отступать, паника распространялась по отрядам нормандцев со скоростью стрелы. А тут еще коня Вильгельма смертельно ранили. Герцог, с трудом вырвавшись из окружения, на чужом коне поскакал к своему войску… По рядам нормандской армии понеслась ужасная весть – командующий убит!.. А воины Гарольда по-прежнему теснили бретонцев к болоту. И вдруг… «Глядите – я жив, и Бог поможет нам победить!» По рядам мчался Вильгельм. Чтобы все видели его лицо, он снял шлем, спутанные волосы развевались по ветру. Он и сам был подобен вихрю – и в едином порыве его верные солдаты рванулись вперед. Епископ Одо со своей кавалерией поскакал на левый фланг – и заставил англосаксов отступить. Но вернуться на исходную позицию им было уже не дано – слишком далеко от холма шел бой. Доблестные рыцари епископа буквально искрошили отступавших. С вершины холма Гарольд мрачно наблюдал эту кровавую картину. Среди тех, кто остался лежать на поле брани, были его братья Гирт и Леофвин. Их гибель тоже навек запечатлел гобелен из Байо… Как свидетельствует «История английских королей»: