Читать интересную книгу Р.А.Б. - Сергей Минаев

Я пробовал смотреть кино или слушать музыку в наушниках, но мозг все это не воспринимал. Единственное, на что он был способен – погружать меня в паутину собственных страхов и самых пессимистичных сценариев будущего. Я заменил музыку и кино интернетом. Я стал частым гостем форумов знакомств, но игривые обитательницы этих виртуальных борделей либо искали серьезных спутников, либо стремились продать свои ласки (что в данный момент времени представлялось невозможным), еще они могли оказаться тинейджерами, прячущими собственные комплексы за фотографиями отвязных порнодив, или извращенцами, заводящими знакомства с целью разыграть таких же мучающихся бессонницей одиночек. Самой ужасной категорией были девушки на позитиве – они быль столь веселы и разговорчивы, что мысль о том, чтобы разделить с ними свое унылое настроение, отпадала сразу.

Форумы знакомств сменились порно-сайтами, которые я запивал (заедал?) валиумом. На некоторое время я снова нормализовал сон, благодаря то ли лекарству, то ли мастурбации. В любом случае выяснять причину не хотелось, поэтому чаще всего я совмещал оба эти метода. Потом сон пропал опять. Я бесцельно слонялся по квартире или по сети – до четырех-пяти утра. В конце концов квартира стала давить. Я стал выходить на улицу, сидеть на берегу Москвы-реки (летом) или в салоне машины (в остальное время года). Так происходило два-три раза в неделю. Удивительно – но я даже приноровился высыпаться за четыре часа.

Однажды я попытался написать книгу о своей жизни. Я включил компьютер, налил себе «Dewars», разложил по столу бумагу и ручки и закурил. В общем, вооружился, как мне казалось, всеми писательскими атрибутами. Через два часа книга о моей жизни была готова. Все, что я хотел сказать обществу, уместилось на четырех страницах…

Я подумывал купить собаку, которая могла бы оправдывать мои ночные прогулки. Но надобность в ней ничем не подтверждалась – за шесть месяцев такой жизни я ни разу не был встречен дома всполошенной моим отсутствием женой. Заспанные глаза, испуганное лицо, лихорадочные эсэмэски, звонки на мобильный: все приметы поведения испуганной женщины – были не про нее. Возможно, и к лучшему. Не покупать же в самом деле собаку?

Полная луна светила через кухонное окно, отражаясь в экране телевизора, стаканах на столе и уголке металлической рамы с картиной. Полнолуние всегда вселяло в меня смутную тревогу. Я подходил к окну, подолгу смотрел на луну, вглядывался в мутное свечение вокруг. Потом я начал открывать окно, словно так было лучше видно, хотя на самом деле, по ощущениям, я скорее слышал луну. И закрытое окно в данном случае играло роль регулятора громкости. Я где-то читал о том, что если долго смотреть на луну, якобы можно заработать шизофрению. Бред, правда?

Минут пятнадцать ушло на поиск подходящего видео. Кончив под аккомпанемент двух матросов ближневосточного типа, неартистично изображавших изнасилование неопытной, но почти не протестующей пассажирки корабля, я вспомнил Рифата. Отчаянно захотелось марихуаны. Валиум начал медленно растормаживать меня. Прихватив сигареты и паспорт, я отвалил на улицу. Было очень тихо, лишь где-то далеко проехала машина, потом раздался гулкий клич: «В России нет еще пока…». Должно быть, футбольные фанаты – или просто гопники. Что, в сущности, одно и то же.

Набережная была пуста, последние влюбленные освободили скамейки, а первые собаководы еще не вывели своих маленьких чудовищ оглашать окрестности визгливым лаем. Я спустился к набережной, сел на траву и закурил. В такие минуты хорошо слушать музыку, но плейер я с собой никогда не брал из боязни не услышать подкрадывающуюся шпану. Хотя, честно признаться, мои ночные трансы оглушали похлеще любой музыки. Да и ценных вещей у меня с собой не было. Чего, впрочем, шпана знать не могла…

«Тебе не приходило в голову, что твоя работа напоминает работу сотрудника call-центра»…

Господи, Витя Колпин, если бы ты знал, что приходит мне в голову последние несколько месяцев! Я гоню от себя эту паранойю, я заставляю себя думать о том, что жизнь циклична, и сейчас просто тяжелый момент переосмысления ценностей. На самом деле я все делаю верно, двигаюсь в правильном направлении, и потом, я знаю, время от времени всех посещают такие мысли. Но выяснять у знакомых или коллег, мучаются ли они такими же проблемами, задают ли себе те же вопросы, я не стал. Страх показаться неуспешным, или сомневающимся, или озабоченным чем-то, кроме карьеры или ипотеки, был сильнее, чем страх перед этими ночными диалогами с самим собой. В конце концов их никто, кроме меня, не слышит.

«Переосмысление ценностей». То еще выражение. Как и «движение в правильном направлении». Я хотел стать менеджером, и все шаги по карьерной лестнице показывали, что когда-нибудь я сменю тертые джинсы торгового представителя на корпоративный костюм сотрудника солидной компании. Так оно и вышло. Это и было движением в однажды выбранном правильном направлении? Какие же ценности я переосмыслил или заново обрел?

В семнадцать я мечтал стать депрессивной рок-звездой, в двадцать – прогрессивным диджеем, в двадцать два – гениальным журналистом. Каждое из этих устремлений вначале взрывало мой мозг, а затем очень быстро исчезало. Виной тому были не жизненные препоны, не недостаток таланта, не отсутствие единомышленников, не малая работоспособность. Мне не потребовалось испытывать судьбу или козни завистников, я не подвергал детальному анализу каждую из профессий на предмет будущих бонусов, я не переосмысливал свои жизненные ориентиры. Все было гораздо проще – я так и не сделал ни одного шага навстречу своей мечте, не предпринял ни одной попытки доказать, в первую очередь самому себе, что у меня получится.

Мне казалось, что будущее странным образом предопределено. Я отчего-то был уверен, что так же, как и мои родители, стану обычным служащим, обычным семьянином, обычным соседом. И ввиду этой жизненной определенности мечты о сцене, диджейском пульте или разбитой клавиатуре ноутбука казались мне по-юношески романтичными, или несерьезными, или просто глупыми. Судьба обычного человека представлялась мне нормальной. Более того – единственно верной.

Я заканчивал институт, смотрел телевизор, встречался с девушками, употреблял легкие наркотики, посещал спортзал, смотрел кино, в меру пил, ходил на дискотеку, брал краткосрочные кредиты, менял компании – все это воспринималось мной как нечто временное – в ожидании настоящей работы, настоящей семьи, в общем – всего того – что сделает меня наконец обычным человеком.

Теперь мне кажется, что все это время я занимался тем, что предпринимал всевозможные попытки для того, чтобы не состояться ни на одном из жизненных поприщ. Как это теперь принято говорить – ввиду страха перед социальной ответственностью. Попросту говоря – ввиду страха.

В тридцать два года становится очень страшно. Если раньше ты подспудно понимал, то теперь даже боишься произносить вслух слово состояться. Единственным твоим желанием становится желание попросту удержаться на плаву. Твое прошлое бессмысленно, а будущее погружено в черное болото фатальной неопределенности. Определенно лишь то, что в нем будут стрессы, переутомления, болезни, надвигающийся упадок потенции и проблемы с психикой. Плохие, но зато единственно твердые перспективы. Все твои дни становятся борьбой с дурными предзнаменованиями и депрессией нереализованности. В последней винить некого, ведь ты даже толком и не пытался.

А потом приходит страх. Он будит тебя по ночам, покрывает спину потом, когда ты стоишь в пробке, душит в конце рабочей недели, легонько постукивает по затылку во время тихих семейных праздников. Ты находишь его всюду – в старых фотографиях, в глазах друзей, в рекламных постерах пенсионных фондов, в вечерних новостях, в выписках по кредитным картам, в эсэмэс, сообщающем тебе, что вчера (в воскресенье) ты пропустил звонок от начальника (не смог подойти, да?), в зеркале, во время утреннего бритья. Он всюду – и кажется, это единственное, к чему ты по-настоящему привязался. Теперь ты даже не задаешь себе вопроса «зачем?» по отношению к своей жизни. Слишком очевиден ответ.

Я часто стал плакать по ночам. (Валиум? Переутомление? Переутомление, вызванное злоупотреблением валиумом?) Я разрывался между мыслями о невыполненном плане, страхе потерять работу, одиночестве, ролике с двумя матросами, насилующими блондинку, обрывками текстов «Nirvana», нарастающей тревоге, желтой луне, увольнении Колпина, «завтра опять на работу», о жене, которая должна бы заметить неладное, но что-то ей мешает. (Дом-2? Несостоявшаяся поездка в Турцию? Поиски работы?) Я не мог остановить себя, проваливаясь в пустоту, между осколками этих мыслей. Не мог собрать все воедино, потому что где-то на периферии сознания рождалась мысль попробовать что-то изменить. Но осколков было так много, что они ее застилали. Или мысль была очень слабой. Или мне показалось?