свои шрамы, – без колебаний сказал Эндрю.
Такого Нил не ожидал – возможно, потому Эндрю этого и потребовал. Нил открыл рот, собираясь возразить, но слова застряли в горле. Ваймак и Эбби уже видели его шрамы, Лисы о них знали. В ноябре он приложил руку Эндрю к своей изуродованной коже, чтобы завоевать его доверие. Он пообещал рассказать недостающую правду, если они переживут этот год, и никак не думал, что Эндрю предпочтет смотреть, а не слушать.
– Когда? – наконец спросил он.
– Завтра едем в Колумбию, – объявил Эндрю. – А теперь проваливай и скажи тренеру: пусть лучше беспокоится о своей зарплате. В следующий раз я такого не потерплю.
Нил ничего не понял, но кивнул и ушел. Дождавшись, пока дверь за ним закроется, шестерка игроков возобновила игру. Когда Кевин сделал бросок по воротам, Эндрю отправил мяч едва ли не в противоположную стенку. У Нила возникло ощущение, что очень скоро Лисы пожалеют о его вмешательстве. Играть стало безопаснее, однако теперь всякий раз, когда Эндрю отражал удар, Кевину и Дэн приходилось нестись за мячом через все поле.
Нил вернулся к Ваймаку и передал послание Эндрю. Он предполагал, что тренер просто пропустит угрозу мимо ушей, но вместо этого Ваймак фыркнул и сухо произнес:
– Только обещай, что это не создаст нам проблем.
– Что? – не понял Нил.
– Ты вправду дебил или прикидываешься? – Глядя на Нила, который все так же хлопал глазами, Ваймак потер виски, словно прогонял головную боль. – Пожалеть бы тебя, но Эндрю прав: мне не так много платят, чтобы я разбирался еще и с этим. Сам пошевели мозгами, только в свободное время. А сейчас займись чем положено – изучай тактику техасцев. – Он взял со скамейки планшет и начал что-то писать. Нил перевел взгляд на поле. – До свидания, – отрезал Ваймак.
Нил затолкал поглубже все свои вопросы и поплелся в помещение.
* * *
В пятницу после тренировки старшекурсники отправились на ужин в город, но сперва заскочили в общежитие переодеться. Эндрю появился на пороге комнаты Нила сразу после ухода Мэтта и принес с собой целый пакет одежды. Нил до сих пор не понимал, почему при каждой поездке в Колумбию обязательно надевать что-то новое, однако уже давно перестал сопротивляться. Он отнес пакет в спальню, а когда хотел закрыть дверь, увидел, что Эндрю стоит прямо у него за спиной. Миньярд молча показал пальцем на его футболку.
Поколебавшись, Нил бросил пакет на кровать Мэтта и взялся за подол футболки. Снимать и надевать одежду с каждым днем становилось все легче, но задирать руки было все еще больно, а при попытке повернуться вбок он почувствовал, как натянулись швы. Нил стянул футболку через голову и оставил ее на локтях. В конце концов Эндрю надоело смотреть на эти мучения, он окончательно сдернул футболку и швырнул ее в сторону. Куда она приземлилась, Эндрю даже не посмотрел – его куда больше интересовали шрамы и кровоподтеки на торсе Нила.
Первым делом он потянулся к перевязанным запястьям; Нил позволил ему размотать бинты и отлепить пластырь. Порезы выглядели хуже, чем в день возвращения из Западной Виргинии. Эбби была права: раны требовалось подсушивать на воздухе. Нил медленно поднял глаза с уродливых полос, перечеркивающих запястья, на лицо Эндрю. Что он ожидал увидеть – тень жестокости, с которой столкнулся в среду, или бездушную, циничную ухмылку, не сходившую с физиономии Миньярда весь прошлый семестр? Ни того, ни другого Нил не обнаружил. Выражение Эндрю было таким отрешенным и бесстрастным, как будто в эту минуту он находился за тысячу километров отсюда.
На правом плече Нила темнел шрам от ожога – след раскаленного утюга. Эндрю приложил к нему левую ладонь; кончики пальцев накрыли бугорки от дырочек в подошве утюга. Большим пальцем правой руки он провел по шишковатому шраму от пули. В тот раз Нил чудом остался жив, а после почти месяц ходил в бронежилете и даже спал в нем. Мать с трудом заставляла Нила снять его хотя бы для того, чтобы помыться.
– В тебя стреляли, – заметил Эндрю.
– Я говорил, что за мной охотятся, – напомнил Нил.
– Это, – Эндрю сильнее надавил на отметины, оставленные утюгом, – не от того, что ты убегал.
– Папаша постарался. К нам в дом пришли люди, стали расспрашивать его о работе. Я молчал, но, видимо, сидел недостаточно тихо. Он припечатал меня, как только за ними закрылась дверь. Вот почему я открыл тебе свое второе имя – Абрам. Первое у нас с отцом одинаковое. Не хочу, чтобы меня называли так же, как его. Я его ненавидел.
Эндрю долго молчал, потом его рука скользнула ниже, к рубцам поперек живота.
– Рене сказала, ты отказался взять наши ножи. Тому, кто притягивает убийц как магнит, не стоит разгуливать без защиты.
– Так есть же защита. Ты вроде как прикрываешь меня до конца сезона, разве нет? – Эндрю вновь поднял глаза; лицо его оставалось непроницаемым. Он ничего не ответил, но Нил не отставал: – Ты ведь не социопат?
– Никогда такого не говорил.
– Но позволяешь другим так считать. Мог бы их и поправить.
Эндрю небрежно отмахнулся.
– Меня не волнует, что там думают обо мне другие.
– Тренер в курсе?
– Разумеется.
– В таком случае твои таблетки… Они вообще действовали как антипсихотики или?.. – осторожно спросил Нил.
– Слишком много вопросов задаешь, – бросил Эндрю и вышел из спальни.
Одевшись в одиночестве, Нил нашел всю компанию в коридоре. Ники оценил его новый образ сияющей улыбкой, тогда как Аарон не удостоил и взглядом. Кевин проверил, не стерся ли на лице Нила грим. Эндрю двинулся к лестнице, едва щелкнула закрывшаяся дверь. Между третьим и вторым этажами он успел прикурить две сигареты и одну из них через плечо передал назад Нилу. Тот держал ее в руке, пока они не подошли к машине.
Ники открыл заднюю дверь и покосился на него с подозрением.
– Ты же не куришь.
– Не курю, – подтвердил Нил и затушил тлеющую сигарету о подошву. Бычок он спрятал в карман, решив приберечь на потом.
Прежде чем Ники успел открыть рот, он сел на переднее пассажирское сиденье и пристегнулся ремнем безопасности. Как только его спутники заняли свои места, Эндрю не мешкая тронулся в путь.
После того, что случилось в ноябре, Нил был бы рад больше никогда не появляться в Колумбии, но остальные держались совершенно спокойно. Они как ни в чем не бывало сделали остановку в кафе «У красотки» и заняли первую же свободную кабинку. Ники что-то рассказывал об учебе, однако Нил его просто не воспринимал – слова влетали в одно ухо и вылетали из другого – и молча ел мороженое.
В «Райских сумерках», как всегда, все было забито до отказа. Один охранник, сидя на табурете, проверял у