Читать интересную книгу География фамилий - Владимир Никонов

Черепанов (470 чел. — Шенк. у., в нескольких волостях). Отчество от прозвища Черепан, не по «наружному виду» (см. Елизаровский. С. 27); нарицательное черепан — в архангельских говорах «изготовитель глиняной посуды» (АПИ) или «житель г. Череповца».

Чуприков (30 чел. — Шенк. у., Предтеч.). Отчество от уменьшительной формы Чуприк из полного имени Чуприян (каноническое Киприан, древнегреч. — «происходящий с острова Кипр»). Мена у/и произошла еще в древнегреческом языке из-за изменения произношения гласного ипсилон, смягчение к/ч вызвано несвойственностью древнерусскому языку к перед гласными переднего ряда. Имя Чюприон на Севере документировано в Кевроле в 1578 г. (по документам Антониево-Сийского монастыря). Фонетический вариант — фамилия Чуфряков (54 чел. — Шенк. у., Предтеч.).

Чураков (230 чел. — Шенк. у.; 69 чел. — Холмог. у.). Отчество от прозвища или нецерковного имени Чурак, объяснение находим в сибирских говорах, где чурак — «обрубок дерева»; переносное — «глупый, темный» (Пал. Д. II. С. 270; III. С. 234).

Чухарев (56 чел. — Онеж. у.; 6 чел. — Холмог. у.). Отчество от прозвища Чухарь из онежского диалектного чухарь — «глухарь», переносно — «глухой человек» (МГУ).

Шадрин (302 чел. — Онеж. у.; 64 чел. — Шенк. у.; 6 чел. — Холмог. у.). Отчество от прозвища Шадра от диалектного шадра — «рябь на лице от оспы». Диалектное слово шадра и фамилия Шадрин продвинулись на Урал и Зауралье.

Шалгунов (57 чел. — Шенк. у.). Фамилия связана с местным словом шалкун — «дорожный мешок» (Боричевский. С. 153). Написание Шелгунов, очевидно, фонетический вариант, так как встречается там же, где и Шалгунов.

Шаньгин (404 чел. — во всех 4 уездах). В северных говорах шаньга — сдобная лепешка с творогом и сметаной.

Шаров (196 чел. — Холмог. у.). Вероятна связь с уральским диалектным шары — «глаза», а не с ненецким шар — «пролив» (в фамилиях на Двине ненецкая лексика не обнаружена).

Шелгунов — см. Шалгунов.

Шелегин (Шенк. у.). Северное слово шелега — «сало морского зверя» (Борич. 153).

Шестаков (во всех уездах). Четвертая по частоте фамилия в губернии; распространена также на Урале и в Сибири, нередка на северо-востоке Вологодской обл. Первоначальное значение — шестой ребенок в семье.

Шиморин (Шенк. у.). Фамилия связана с диалектным глаголом шиморить — «копаться над чем-то, возиться» (Даль. IV. 650, с пометой «архангельск.»).

Широкий (300 чел. — Мезен. у.; 4 чел. — Холмог. у.), Широких (9 чел. — Мезен. у.). Антонимичная пара узкий/широкий стала основой фамилий в своих значениях скудный/обильный; ср. «жить на широкую ногу», «широкая масленица» (см. узкий).

Шитиков (20 чел. — Холмог. у.; 100 чел. — Шенк. у.). В основе — диалектное шитик — разновидность лодки.

Шкулев (89 чел. Онеж. и Холм. уезды). Отчество от прозвища Шкуль. Существование прозвища документировано с 1561 г. — запись в писцовой книге: «против двора шкулева», «васюк шкуль, содовар» (МИЕС. II. С. 476). Прозвище — из диалектного псковского шкуль — «запас», тверского — «кошель», переносно — «скряга».

Штинин (25 чел. — Онеж. у.). Фамилия связана с архаичной формой шти — современная щи, как и фамилия Долгоштинов в д. Труфанова гора Пинежского у. в писцовой книге XVII в., очевидно, из прозвища Долгие шти; ср. неоднократно встреченные Высокие шти (в Муроме 1574 г., Ярославле 1671 г., Симбирске 1678 г.). Не были ли долгие и высокие шти кулинарными терминами?

Шумилов (366 чел. — Шенк. у.; 49 чел. — Онеж. у.; 18 чел. — Холмог. у.). Отчество от нецерковного мужского имени Шумило — «шумный, крикливый». Имя очень часто у русских вплоть до конца XVII в. означало крикливого ребенка. Фамилия на Севере старинная (как и сами имена с ‑ило — Будило, Твердило, Томило и др.). В Чухченемской вол. близ Архангельска она документирована в 1634 г.

Ядовин — см. Едовин.

Становление фамилий на Севере протекало значительно раньше, чем в средней полосе России, где большая часть крестьянства была закрепощена, а крепостным фамилий не полагалось. Если и возникали «уличные» фамилии, то они, нигде не записанные, легко дробились, менялись, исчезали; основная масса крестьян получила фамилии только после 1861 г. Приводимые исследователями даты различны. М. В. Витов писал: «В Обонежье фамилий в подавляющем большинстве случаев не было в XV—XVI вв.»[121]; П. А. Колесников считал, что «у большинства черносошных крестьян и ремесленников в отличие от крестьян крепостнического центра страны фамилии определялись уже во второй половине XVII столетия»[122]; Г. Я. Симина писала: «Письменные памятники Пинежья свидетельствуют, что фамилии там сложились лишь в XVIII в.»[123]

Кто прав? Становление фамилий не акт, а процесс, который длился не одно столетие. «Первых» фамилий не было: в фамилию постепенно превращались иные именования — отчества и дедичества: иванов, гришин, кузнецов, сорокин, т. е. сын или внук Ивана, Гриши, кузнеца, Сороки. Установить, фамилия это или еще отчество, можно, только располагая документальными данными более трех поколений, а такие случаи исключительны. В документах XVI в. по Ростовской вол. Важской земли (позже Шенкурский у.) встретилась фамилия Няников и в той же волости по переписи 1897 г. 11 семей Няниковых (70 чел.) — фамилия сохранилась в одном месте три столетия. Конечно, такие находки единичны, в документах XVI в. фамилии есть лишь у очень немногих. Со следующего столетия они уже несколько чаще. В 1897 г. Лисицыны и Толстиковы встречены там же, где они документированы в 1652 г. (Богословский. I. С. 88).

Но и в конце XVII в. до широкого установления фамилий еще далеко. Акты переписи часовен 1692 г. содержат огромные списки крестьян, привлеченных в свидетели (РИБ. XXV. С. 549—741), и только у небольшой их части, кроме имени и отчества, есть третий член именования. Но вот что с ним происходит: в Устьяновской вол. указаны «иосиф иванов сын кононовых да леонтий денисов сын лебедевых», а в заключение того же акта они поименованы уже «леонтий Денисов, осиф иванов» (РИБ. XXV. С. 549), «аверкий логинов сын поторочиных, симеон леонтьев сын чеснишин, яким тимофеев сын толпин»; через несколько страниц уже только «аверкий логинов, симеон леонтиев, яким Тимофеев» (РИБ. XXV. С. 533). И так почти в каждом случае: третий член именования необязателен и легко исчезает. Фамилию в современном смысле немыслимо представить такой мерцающей и факультативной. Случай позволяет заметить дату становления или смены фамилии: учитель М. В. Ломоносова до 1718 г. подписывался Семен Никита Смолиных, а в 1723 г. он — Сабельников[124], в 1897 г. Сабельниковы записаны в соседней волости.

Состав формы и частотность фамилий на Севере заметно отличаются от других территорий. Самая частая в Москве фамилия Иванов занимала на Севере в 1897 г. только 16‑е место, ее носили одни приезжие — служащие, купцы, духовенство. И лишь фамилия Кузнецов занимала там и тут второе место. Достаточно привести данные о шести самых частых фамилиях Архангельской губ. по 6 уездам, охваченным подсчетами, сопоставив хотя бы с двумя другими территориями в среднем по 10 тыс. жителей. Числа округлены до единицы, тире означает полное отсутствие.

Место обследования Попов Кузнецов Карельский Шестаков Некрасов Семаков Архангельская губ.* 216 35 88 39 39 34 Зауралье** 68 48 — 29 3 — Тульская губ.*** 14 96 — 3 1 1

* 1897 г. — Архангельский, Мезенский, Онежский, Пинежский, Холмогорский, Шенкурский уезды (Архив Архангельской обл. Ф. 6. Оп. 18, 19).

** 1897 г. — Ялуторовский и Ишимский уезды Тобольской губ. (Тобольский архив. Ф. 417), Курганский округ (Центральный исторический архив (Ленинград). Ф. 1290).

*** 1900—1911 гг. — Алексинский, Белевский, Епифанский, Чернский уезды (Архив Тульской обл. Ф. 4. Оп. 2, 6).

При такой резкой разнице наиважнейшая задача географии фамилий — сопоставительное изучение всей массы их на различных территориях. Эта трудоемкая работа у нас едва лишь начата.

* * *

Фамилии на ‑ский у русских принадлежали особым социальным группам: дворянству (в подражание княжеским и шляхетским), духовенству (из названий церквей и селений), с XIX в. — разночинцам. Во второй половине XIX в. они начали распространяться и у крестьян, вырвавшихся из общины и сменивших место жительства, но крестьяне — носители подобных фамилий были в ничтожном меньшинстве. На Севере они встречаются во много раз чаще, чем в других областях. В 1897 г. их имели в Шенкурском у. 3315 человек (459 чел. Едемских, 260 чел. Поженских, 227 чел. Бубновских и т. д.). В Архангельском и Холмогорском уездах фамилию Карельских носили 2164 человека. Большое число таких фамилий свидетельствует о том, что это фамилии не духовенства и не заезжих торговцев.