Читать интересную книгу Чародей (ЛП) - Деннинг Трой

Он поднял сияющую руку. Очевидно, это форма ложной магической ауры, — сказал Хадрун. — Обычно используется на базарах и в подобных местах, чтобы обычное оружие казалось заколдованным.

Теламонт промолчал, а когда Хадрун больше ничего не добавил, повернулся к Малику. Решив в этот день больше не подвергать опасности свое положение, сообщая плохие новости, Малик тоже старался молчать.

— У нас в Нарджоне, где я был когда-то уважаемым купцом, есть поговорка: если кто-то наполняет твой сосуд с маслом песком, то это не потому, что он хочет дать тебе песок.

Теламонт и принцы молчали и продолжали смотреть на него.

— У вас нет масштабных жульничеств в Шейде? — раздраженно спросил Малик. — Это значит, что кто-то пытается вас обмануть. Тот, кто создал эту ложную ауру, хочет, чтобы вы поверили, что его заклинание – серебряный огонь.

— Фаэриммы! — Теламонт и Эсканор прорычали это слово одновременно.

— Это объясняет быстроту их заклинаний, — сказал Хадрун, поворачиваясь к Эсканору. — Меня удивляет, что вы не заметили этого в сражении.

— Если бы ты когда-нибудь был в сражении, возможно, ты бы…

— Хватит, — сказал Теламонт тем же холодным, опасным тоном. — Вы оба виноваты.

Он поднял руку и взмахом рукава отправил Хадруна на Эсканора. Они кувыркались по полу тронного зала, заключенные в объятия боли. Теламонт подождал, пока они не скрылись в тени, прежде чем повернуться к остальным принцам.

— Пусть это послужит вам уроком, — сказал он. — Во всем вы преуспеваете или терпите неудачу вместе. Если один подводит меня, то все подводят.

Глаза принцев потускнели от страха, а затем, каким-то образом говоря в безупречном унисоне, они сказали:

— Мы понимаем, Высочайший.

Теламонт пристально посмотрел на них, потом махнул рукавом в ту сторону, куда упали Эсканор и Хадрун.

— Позаботьтесь о ранах своего брата и своих собственных. Эта война слишком близка, чтобы потерять еще одного принца.

Принцы поклонились и отступили в тень, оставив Малика и других слуг наедине с Теламонтом. Высочайший обнял Малика за плечи, развернул к помосту и начал подниматься обратно к трону.

— Мне приятно, что ты счастлив здесь, Малик.

— Очень счастлив, — сказал Малик. — За исключением, пожалуй, частых покушений на мою жизнь.

— Ах да, — вздохнул Теламонт. — Хадрун.

Малик ждал, что Высочайший скажет, что ему больше не нужно беспокоиться или что с этим что-то будет сделано, но они продолжали подниматься в молчании, пока не подошли к ступеньке, на которой обычно останавливался Малик. Теламонт обнял Малика за плечи, ведя его на тронный помост. Это вызвало удивленный ропот среди слуг внизу, но звук затих, когда Высочайший занял свое место и посмотрел в глаза Малику. Хадрун не так уж сильно отличался от тебя, когда-то, если ты простишь сравнение с эльфом.

От этого откровения у Малика отвисла челюсть, потому что он никогда не видел достаточно окутанного тенями лица Хадруна, чтобы заметить изогнутые брови или заостренные уши.

— Было время, когда он служил мне так же хорошо, как твой совет служит сейчас, — продолжал Теламонт. — Я говорю тебе это, чтобы ты знал, что я вознаграждаю тех, кто помогает мне, вечной преданностью, даже после того, как они потеряли свою полезность и стали обузой.

Малик склонил голову.

— Для меня большая честь, что ты так со мной обращаешься.

— Я мог бы, — сказал Теламонт, и в его голосе снова зазвучала опасная холодность, — если бы в этом фиаско не было твоей вины.

— Моей вины? — Малика прошиб холодный пот. — Как я мог провиниться, Высочайший?

— Это произошло потому, что мы не предвидели плана фаэриммов. Мы не предвидели их плана, потому что у нас нет знаний, которые мой сын Мелегонт передал Галаэрону. У нас нет Галаэрона, потому что он все еще в Арабеле. Разве ты не говорил мне, что если мы пошлем Валу в качестве постельной рабыни Эсканора, Галаэрон вернется в Шейд и попытается спасти ее?

— Возможно, я сказал, э…ух... — Вынужденный проклятием Мистры сказать точную правду, Малик запнулся и остановился, затем был вынужден продолжить. — Я действительно сказал, что это самый верный способ отвлечь его в спешке. У меня нет ни малейшего ... э-э ... разумного убеждения, что мой план все-таки сработает ... в конце концов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глаза Теламонта стали белыми и ледяными.

— В конце концов, моему терпению придет конец. Можно даже сказать, что сейчас оно уже идет на убыль.

В горле Малика появился комок размером с кулак, но он все же сумел сказать:

— В самом деле?

Теламонт молчал. Малик почувствовал, как кровь отхлынула от его головы, и понял, что близок к обмороку, что вряд ли могло внушить доверие Высочайшему. Зная по своему долгому опыту торговца и шпиона, что лучший способ скрыть слабость – это блеф, он заставил себя встретиться взглядом с Теламонтом. Ты должен знать, что, служа Цирику, я получил сотни ран и похуже, — это было самое правдивое заявление, которое он когда-либо делал. — Если ты хочешь вдохновить меня, ты должен сделать что-то получше.

Темнота под капюшоном Теламонта замерла от потрясения.

— Ты смеешь требовать милости?

— Когда риск велик, награда должна быть еще больше, — сказал Малик. — Это первое правило бизнеса, которому научил меня мой мудрый отец.

Теламонт несколько мгновений стоял неподвижно, недоверчиво глядя на Малика. Наконец, фиолетовый полумесяц улыбки появился под его глазами.

— Тогда как хочешь, — сказал он. — Приведи ко мне Галаэрона Нихмеду, и ты назовешь свою цену. Потерпи неудачу... И я назову свою.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

16 Флеймрула, Год Дикой магии

Даже если бы между Галаэроном и Рухой не было гигантского разрыва в караване, группа богатых горожан, устроивших прощальную вечеринку у городских ворот, практически объявила, что Арис из Тысячи Ликов покидает город. Арабельцы явились во всем своем великолепии, многие стояли в задрапированных шелком повозках рядом со своими последними приобретениями – шедеврами из гранита и мрамора, купленными накануне по бросовым ценам. Все глаза были прикованы к длинной веренице всадников и тягловых животных, идущих по улице, и как только зрители увидели необъяснимое пространство, по которому шел невидимый гигант, они подняли сверкающие бокалы шампанского в молчаливой дани уважения.

— Я бы сказал, что твоя идея сработала, Руха, — тихо сказал Галаэрон. — Если бы мы наняли глашатая, чтобы он всю ночь бродил по улицам, мы не смогли бы быстрее распространить нашу «тайну».

— Да, я всегда считала, что самый верный способ заявить о чем-то –сказать, что нужно хранить это в тайне, — сказала Руха. — Я только надеюсь, что Арису не было больно расставаться с таким количеством работ так дешево.

— Почему это должно причинять мне боль? — прошептал Арис. — Их владельцы будут наслаждаться этими вещами еще больше, и мне не придется носить с собой так много золота.

— Есть много арабельцев, которые были бы счастливы взвалить на себя это бремя за тебя, — сказал Галаэрон. — Судя по тому, как они копят эту дрянь, можно подумать, что они ее едят.

Когда передняя часть каравана достигла сторожки у ворот, хозяин каравана выскользнул из очереди, чтобы заплатить налог за ворота. Казначей чопорно выпрямился и сделал вид, что подсчитывает каждое тягловое животное, проходящее через ворота. Его стражники стояли по стойке смирно, их взгляды были прикованы к противоположной стороне арки, а алебарды были выставлены в полный рост. Хотя кормирские чиновники считались в целом честными, по крайней мере, по человеческим стандартам, они были не более склонны к постоянному усердию, чем другие люди, и Галаэрон понял, что доброжелатели Ариса были не единственными, кто спустился, чтобы проводить их. Когда подошла их очередь проходить под аркой и пересчитываться, Галаэрон заглянул в стрелковую петлю позади стражников и обнаружил знакомый каскад золотых волос, сияющих в глубине сторожки. Он склонил голову в знак благодарности. Волосы придвинулись ближе, и знакомое лицо принцессы Алусейр появилось с другой стороны петли. Ее глаза были красными и стеклянными, хотя невозможно было сказать, от слез или от усталости.