садилось, и за разбитыми окнами сиял розовый закат. Было очень красиво. Пилика тихо дремала в той самой позе, в которой села на пол. Адам посмотрел на её уставшее лицо. Затем встал и осмотрелся по сторонам. Осознание того, что его способности снова работали, медленно накрывало его. В нём смешали многие чувства: страх, отчаяние, беспомощность. Но, с другой стороны он чувствовал облегчение. Самый дорогой ему человек был в безопасности. Он знал, что его способности не действуют на Пилику, и был искренне счастлив, что девушка была в безопасности. Он встал у неё со спины и медленно потряс её за плечи. Она лениво открыла заплаканные глаза и посмотрела на него. Затем они крепко обнялись. Адам благодарил бога за то, что всё случилось именно так, а Пилика просто тихо наслаждалась тем, что Адам был в безопасности. Так они стояли в обнимку в закатном солнце, пытаясь прийти в себя.
Глава 7
Ребята опять пошли к лестнице. Они ещё не полностью отошли от недавних событий, и у обоих было плохое настроение. Адам подумал, что немного оптимизма им сейчас бы не помешало. Он попытался пошутить о том, что произошло, но получилось совсем не к месту. Хотя Пилика и выдавила из себя измученную улыбку, но Адам заметил это и замолчал. Они медленно пошли на восьмой этаж.
Наверху их ждала неожиданность. Восьмой этаж был завален каменными обломками. Как будто провалилась крыша. Попасть на его территорию было невозможно. Лестница тоже была недоступна, но здесь обломков было меньше, и разгрести их не казалось невозможной задачей. Адам не мог заставлять Пилику карабкаться по острым камням и терпеливо принялся разгребать завал.
— Адам, к тебе же вернулись способности? Почему не поднял Никиту на ноги? Ты же умеешь — неуверенно спросила Пилика. Адам грустно усмехнулся и ответил:
— Для этого надо, чтобы человек погиб от моей руки. Я не могу восстановить кровяной запас в теле человека. Как и не могу предотвратить результаты болезни или тот же инфаркт. Если организм повреждён, мне ни за что не вернуть человека к жизни. Так работают мои способности.
— Жаль. Ты, наверное, расстроен, что теперь всё будет также, как на поверхности?
— Я стараюсь об этом даже не думать, Пилика. Пока у меня хватает забот, дальше будет видно. Конечно это плохо, но оказывается, иногда это и жизнь спасти может. Не понимаю, что делать. Пульта у меня нет, как заглушить эту силу я тоже не знаю. Может это вообще разовый случай, и ничего не вернулось обратно. Кто знает.
— Да, может быть и так. Будем надеяться на последнее.
Адам, кряхтя, продолжал убирать камни с дороги, а Пилика просто села на пол, облокотилась о стену и ушла в свои мысли. Она анализировала своё состояние. Ей не становилось лучше и теперь, в добавок ко всему, её ещё и подташнивало. Слабо, но неприятно. Она терпела как могла, но этот монотонный дискомфорт отбирал у неё последние силы. У неё создавалось впечатление, что она не сможет идти дальше. Были мысли и о том, чтобы вскарабкаться Адаму на спину. Парень был сильным, он мог её дотащить до следующего этажа, а там она могла и вздремнуть. Только во сне девушка чувствовала себя комфортно.
— Пилика, ну что, совсем плохо? — взволнованно спросил Адам, увидев Пилику на полу. Она лениво повернула голову в его сторону.
— Боюсь я больше ни шагу не смогу сделать, Адам. Как думаешь, ты сможешь дотащить меня до следующего этажа?
— Да, конечно смогу. Как всё быстро ухудшается, не понимаю, что мне делать. Ты находишься в реальной опасности, и я не могу предотвратить дальнейшее развитие событий. Надеюсь мы выберемся от сюда вовремя.
— Может это надо просто перетерпеть, Адам. Может это не смертельно опасно, а так, временное недомогание.
— Вряд ли, Пилика. Нас предупреждали, что так делать нельзя. Надеюсь всё ещё поправимо — он вытащил очередной булыжник и отбросил в сторону. Пилика всё так же безучастно следила за его действиями.
— Знаешь, Адам. Всё же на поверхности было лучше. Когда мы все были вместе. Я, ты и Натан. Мы втроём и огромный неизведанный мир вокруг нас. Наша совместная жизнь дома у Артёма, вечерние прогулки, всё это — мои лучшие воспоминания. Честно говоря, иногда я вспоминаю, как мы встречались с Адамом. Как он ухаживал за мной. Это было лучшее время в моей жизни. Сейчас всё так серьёзно, так по-взрослому. Я никак не могу привыкнуть ко всему этому. «Проект» с поверхности, это место, мои отношения с тобой. Всё это до сих пор в новинку для меня. Не могу адаптироваться, а почему — не понимаю.
— Странно, а я быстро смирился с положением дел. Я вообще такой человек, умею приспосабливаться. Этому меня научила жизнь до проекта. Когда люди передо мной просто падали за мертво. Пришлось привыкнуть к этому. А потом я привык к тренировкам Артёма. И принял свою судьбу в «Проекте». Старался возмущаться как можно меньше. Мне кажется я и теперь смирюсь с положением дел. Способности вернулись, ну и бог с ними. Запрусь на последнем этаже, у нас дома. Никуда не буду выходить, буду просто работать. Можно же и так, минимум вмешательства в окружающую реальность.
— Адам, так жить нельзя. Тебе надо общаться с людьми, ты прекрасный человек. И свои способности, мне кажется, ты можешь научиться контролировать. Ты можешь через это пройти, хотя это и страшно. Я понимаю — это тяжело, но пожалуйста, не отворачивайся от людей. Возможно, что здесь придумают что-то получше пульта Артёма. А нет, так я принесу пульт с поверхности. Не переживай, ты сможешь жить в социуме. Я просто надеюсь на лучшее.
— Пилика, ты даже не представляешь, как мне приятно просто слушать твой голос. Честно говоря, я периодически благодарю судьбу, за то, что она свела меня с тобой. Красивейшая девушка на свете и простой проблемный парень, вроде меня. Такая нестандартная комбинация, у меня буквально внутри всё переворачивается, когда я об этом думаю. Я так рад, что ты ответила мне взаимностью, с тобой любое несчастье кажется мне по плечу. Так что не смей тут умирать, я не допущу этого.
— Да никто не собирается умирать Адам, ты что. Я просто немного устала. Разбудишь меня, когда закончишь здесь?
— Пилика, тебе нельзя спать. Я не знаю, чем всё это может кончиться. Пожалуйста, продолжай просто говорить.
— У меня очень болит голова. Каждое слово отзывается болью. Попробовал бы сам — рассмеялась Пилика.