Читать интересную книгу Кряка - Борис Тихомолов

Раз! Два! Три!.. Чёлн полетел как стрела, аж в ушах засвистело.

И уж так водится у уток: им непременно хочется быть там, где их не ждут. Увидев погоню, Кряка нажала ещё сильнее. Серёжа, пытаясь прибавить скорости, яростно ткнул шестом в дно и вдруг почувствовал, как чёлн, словно взбесившаяся лошадь, мчится вперёд, ускользает из-под ног, а шест, застрявший в илистом дне, тянет назад. Серёжа и глазом не успел моргнуть, как бултыхнулся в воду. Освобождённый чёлн, звонко хлюпая днищем, помчался вперёд, пересек Кряке дорогу и, уткнувшись носом в заросли чакана, остановился.

Выдёргивая шест, Серёжа видел, как Кряка, резко изменив направление, повела свою стаю домой. Серёжа погрозил ей вслед кулаком:

- Ну погоди ж ты у меня! Мы ещё с тобой встретимся!..

КАК ЖЕНЯ ЛАПШУ ВАРИЛА

У лимана уток обслуживать легче, поэтому дед Моисеич предложил разделить бригады на два звена, по пять человек. Дежурить по три дня, потом сменяться. Все с радостью согласились, особенно девочки.

Хорошая Елизавета Петровна, очень хорошая! Она вместе с ними лазила по камышам, загоняла уток, замешивала корм, мыла утиную посуду, делила радости и невзгоды, но всё же она была старшая. А девочкам так хотелось самостоятельности.

Елизавета Петровна не возражала.

- И правда, - сказала она, - пора вам, девочки, всё уметь делать самим. И распорядок дня соблюдать, и обед вкусно сварить, и всё в чистоте держать.

Назначила учительница старшей первого звена Аню Титаренко, забрала особой четырёх девочек и ушла.

Проводив учительницу, Аня сразу же собрала подруг.

- Девочки, давайте сделаем, так, чтобы у нас в палатке было чисто-чисто!

- И красиво, - добавила Дина. - Чтобы как дома: вышивки были, на стенах картинки.

- Пол мы выровняем, утрамбуем, обмажем, - подсказала Лида. - Я умею.

- Ну, тогда за работу! - загорелась Аня. - Лида, тебе придётся съездить на велосипеде в станицу. Сейчас мы составим список, чего привезти.

- Ниток для вышивания, - попросила Люба. - Разных.

- А мне книжки, - сказала Женя. - Я сейчас напишу какие.

Лида очень любила выполнять такие поручения:

ездить в станицу на велосипеде. Поэтому она поспешно переоделась: надела лёгкие шаровары, кофточку, повязала голову белой косынкой, вывела велосипед, попробовала пальцем шины:

- Ну, давайте список. Я готова!

Лида уехала. Аня с Любой уплыли на лодках за утками, а Дине с Женей нужно было готовить обед:

суп-лапшу с тушёнкой и компот. Но Жене не хотелось. Она сидела за столом перед старой, истрёпанной книжкой и, придерживая ладонью от ветра листы, тряслась в весёлом смехе над проделками Братца Кролика'.

- Женя, давай разжигай костёр, а я пойду за водой, - сказала Дина, повязывая фартук.

Женя, прервав смех, недовольно повела плечом.

- Ну вот ещё! - возразила она. - Чего это ты вдруг взялась командовать? А может, я за водой хочу пойти!

Дина развела руками:

- Пожалуйста! Можешь идти за водой, а я костёр разожгу.

- Ну я сейчас, - снова поворачиваясь к книжке, сказала Женя. - Дочитаю вот, тут мне немного осталось.

- Ну и читай! - обиженно выкрикнула Дина. - Хоть до вечера! А я вышивать пойду.

Сорвала фартук, бросила на стол и ушла в палатку.

Женя вскочила, с треском захлопнула книгу:

- Подумаешь, и слова сказать нельзя! Чуть что - обижается. Повариха какая нашлась! И без тебя сварю!

Схватила висевшее на деревянной рогатине ведро, побежала к роднику за водой.

Женя была очень недовольна собой. Зря обидела подругу. Ну ни за что! Нет, всё-таки с учительницей было лучше. Что скажет, то они и делают. Скажет кому-нибудь: "Разожги костёр!" - сразу же разжигают. "Принеси воды!" - принесут.

"Засыпай макароны!" - засыплют и слова лишнего не молвят. А тут поссорились.

Конечно, обидно немного: чего это она вдруг командовать принялась? Фартук надела. Главным коком хотела быть.

В тени, под кручей, возле выкопанного родника, сидели лягушки, лупили глаза, ловили мух. Увидев Женю, пригнулись, подобрали ноги и - вжик-вжик! - полетели в заросшее тёмно-зелёной плесенью болотце. Плесень раздалась и тут же сомкнулась.

Женя опустилась на колено и, придерживаясь левой рукой за врубленную в родник деревянную коробку, правой зачерпнула прозрачной, дышащей холодом воды. Вытащив ведро, поставила его и стала смотреть, как из-под зелёной плёнки осторожно высовываются любопытные лягушачьи глаза.

Женя топнула ногой:

- Вот я вас!

Но любопытство сильнее страха. Зелёная плёночка в болотце покрылась кочечками.

Раздвигая лапками плесень, лягушки высовывали свои широкоротые головы.

- Ах, вы так?! - сказала Женя.

Нагнулась, отломила от подножия кручи кусок влажной глины, отщипнула крошечку, скатала шариком и бросила в лягушку. Лягушка выставилась до половины, начала ворочать глазами. Женя бросила ещё. Лягушка - хлоп! подскочила, шлёпнула ртом, поймала ловко и тут же с брезгливой миной стала выплёвывать глину. Глупая лягушка! Она думала, что это муха.

Женя расхохоталась, хотела бросить ещё, но, вспомнив, что нужно готовить обед, швырнула глину в болотце, схватила ведро и побежала, расплёскивая воду.

Разжигая костёр, Женя, чтобы привлечь внимание Дины, нарочно громко запела песню. Но Дина не появлялась. Тогда Женя начала сердиться, ворчать, громыхать посудой: "Что я, в самом деле, одна всё должна делать? И костёр разжигать, и картошку чистить?"

А Дина в это время в палатке чистила картошку. Дочистила последнюю, положила в тарелку, понесла.

Костёр уже горел. И Женя, поставив на огонь кастрюлю с водой, сыпала на неё лапшу.

Дина подошла сзади, посмотрела. Что-то уж очень быстро! Неужели вода закипела?.

Но кастрюля была холодная - на закопчённых боках висели прозрачные капельки воды.

- Зачем же ты сыплешь? - спросила Дина. - Вода-то не закипела!

Женя сердито тряхнула косичками:

- А тебя не спросили! Сказала - сама буду готовить, ну и сготовлю!

У Дины на глазах навернулись слезы. Хотела помочь, а она... Поставила на скамейку тарелку с картошкой и ушла бродить вдоль берега.

Женя покосилась на тарелку: "Ну вот, опять зря обидела! И чего я сегодня - не с той ноги встала, что ли? - Прикусив губу, почесала за ухом: - Что она насчёт воды-то сказала?.. Ну, подумать только, ведь не один раз с Елизаветой Петровной обед готовила, а как лапшу варить, в какую воду сыпать, не запомнила!"

Женя взяла деревянную ложку с привязанной к ней длинной палочкой и принялась мешать. Кажется, ничего, всё нормально. Лапша разварилась, надо картошку закладывать, а когда прокипит - тушёнку.

Сполоснула картошку, высыпала в кастрюлю и тут же спохватилась - надо бы порезать. Ну ничего, так вкуснее будет. Посмотрела торжествующе вслед удалявшейся Дине.

"Ну и пусть идёт. Подумаешь какая! Ещё сама будет есть да облизываться".

Подложив в костёр палок, Женя уселась за стол, раскрыла книгу. Ох, уж этот Братец Кролик[1]! Как он ловко провёл Братца Лиса! А как к смолистому Чу-челке приклеился!

Хохочет Женя, косички трясутся, а из кастрюли пар валит и чем-то подгорелым пахнет. Покрутила носом - да, пахнет. Вскочила, схватила ложку, заглянула в кастрюлю. Кипит что-то мутное, не поймёшь. Пузырики какие-то лопаются, а из них - дым. Странно! Что бы это могло быть? Сунула ложку, а там, на дне, какая-то вязкая масса - не провернёшь. Стала мешать - сломала ложку. Тьфу ты! Вот беда-то какая!

Что же делать? Долить воды?

Взяла ведро, долила, помешала палочкой. Попробовать бы, да ложки нет. Лизнула палочку, поморщилась. Невкусно и дымом пахнет. Да, она забыла посолить! Черпнула горстку соли, бросила в кастрюлю. Опять помешала, опять лизнула. Фу, какая гадость! До чего же невкусно, хоть плачь! Нет, плохо без учительницы и без подруги плохо.

Посмотрела, а Дина уже далеко. Всё равно никуда не денешься - надо звать. Скоро Лида приедет, девочки утят пригонят, а обед не готов.

Женя поднялась, сложила ладони рупором, крикнула жалобно:

- Ди-и-на-а-а!..

Дина сразу же оглянулась, словно ждала, что её позовут, помахала рукой и побежала назад. Ещё не добегая, крикнула:

- Вываливай всё из кастрюли, живо!.. Обед в тот день получился на славу. Девочки ели и хвалили, а Дина с Женей прыскали от смеха.

Кряка со своей шайкой тоже была довольна: им досталась варёная с картошкой тестяная масса.

АДОВА НОЧЬ

Дед Моисеич не был у девочек дней пять и вдруг заявился. Лицо его выражало некоторое беспокойство. Хоть он и сам предложил Елизавете Петровне разделить бригаду на два звена, но всё же сомнения тревожили его. Как-никак, а девчонки.

Глупые ещё, несмышлёные.

Подойдя к обрыву, дед жадно всмотрелся и тут же облегчённо вздохнул. Там - внизу - всё было в порядке. Утята белой пеной окутали редкий прибрежный камыш. Сейчас стало их вроде больше. Растут не по дням, а по часам. Уже покрываются пером. Не успеешь и оглянуться, как будут настоящие утки.

В загоне, и отсюда видать, тоже как будто бы всё в порядке. Кормушки с поилками стоят чинно - рядами. Значит, следят, не то что у мальчишек. Вспомнив ребячье звено, в котором он только что был, дед нахмурился, сердито покрутил носом. Ведь какие лодыри! Кормушки не моют, время кормления не соблюдают. Постели себе хорошо сделать не могут. Спят, как поросята, - стыдно смотреть! - на соломе.