Ничего этого она не сказала, только наклеила на лицо светскую улыбку и равнодушно заметила:
— Проще было согласиться и сделать, нежели отказываться. Почему тебя это так волнует? В любом случае все уже закончилось.
— Да ну? А вот у меня такое чувство, что все только начинается. Вы двое просто не можете жить на одном земном шаре без того, чтобы между вами ничего не происходило.
— Ничего между нами не происходит, Трои. И вообще, мне пора идти готовиться к вечеру. В шесть тридцать придет машина.
Трои криво усмехнулся.
— Что ж, удачи. Не забывай улыбаться и лучиться счастьем, когда пойдешь по красной ковровой дорожке. И будь внимательнее.
— Чтобы не споткнуться и не грохнуться на глазах у всех?
— Чтобы не попасть в беду, Джу. Ты все еще его жена.
— Трои, не порть мне настроение, оно и так далеко от совершенства. Кому интересна бывшая жена Алессандро Кастельфранко?
— Я ему не доверяю. Этот парень ничего не делает без причины. Если он берет тебя с собой на этот вечер…
— Может, он собирается представить меня в качестве своего консультанта и помощника?
— Ага. Как же!
— Ему нужна декорация на вечер. Мало ли…
— Вы целовались?
Она замерла и прокляла свою белую кожу, потому что румянец уже полз от груди по шее к щекам, и через секунду Трою не понадобится прямой ответ…
— С какой стати?
— Я не идиот, Джуди. Когда вы рядом, от вас исходит волна чувственности. Нет, не волна. Цунами!
— Что-то я не помню, чтобы ты присутствовал где-то поблизости. Алессандро страшен в гневе.
— Я маскировался. Но на больших пресс-конференциях был. И в том приюте на Манхэттене, когда вы обходили сад и здание, а журналисты фотографировали вас, отталкивая в сторону несчастных воспитанников…
— И за это один из наиболее ретивых был собственноручно вышвырнут Алессандро за дверь!
— Шикарный трюк! Надо ввести его в перечень наших услуг.
— Трой, для циника у тебя слишком благообразный вид. Мне пора. Чтобы закрыть тему — мы не целовались, ибо нас постоянно окружает толпа людей с фотокамерами, и не поцелуемся, потому что сегодня вечером мы видимся в последний раз.
— Не сердись, рыжая. Дождь собирается… Тебя подбросить до отеля?
— Нет, пройдусь пешком. Голова разболелась. Пока, Трои. Завтра я буду отсыпаться до вечера, если ты не против.
Трой поцеловал ее в щеку, но провожать не стал. Бренди и кофе еще не принесли, а зачем отказываться от того, что все равно оплачено деньгами их клиента?
Джуди поймала себя на том, что злится на Троя. Словно обижена за Кастельфранко.
На улице потемнело и посвежело. Люди сновали по мостовой, машины гудели и перестраивались из ряда в ряд, словом, все было как всегда. Вавилонское столпотворение. И тем не менее она поняла, что Алессандро здесь, еще до того, как он ее окликнул. Он открыл дверцу машины рядом с ней и выставил длинную ногу, перегораживая ей путь. Джуди аккуратно задрала юбку до пределов разумного — и перешагнула преграду, не проронив ни слова.
— Ого! Какие ножки! Шеф, следуй за этой цыпочкой. Девушка, можно с вами познакомиться?
Не отвечать. Не смотреть. Не думать.
— Девушка, у вас колготки поехали! Садитесь в машину, довезу вас до магазина.
Она задрала голову еще выше — и тут же кара небесная настигла ее. Джуди застряла каблуком в решетке канализации. Положение — хуже не придумаешь. Джуди подергала ногой, стараясь делать это с достоинством, но ничего не вышло. Каблук сидел намертво.
В следующий момент машина плавно обогнала ее, Алессандро вышел, нагнулся и освободил ее ногу. От прикосновения теплых пальцев к ее лодыжке Джуди едва не потеряла сознание. Господи, да что же это такое?! Почему она так реагирует на него? Тем временем обольстительный мерзавец выпрямился и обнял Джуди на глазах у всей улицы.
— Отпусти меня немедленно, придурок!
— Ой, как это грубо и некультурно по отношению к самому лучшему твоему клиенту! Кстати, ты не находишь, что это звучит весьма двусмысленно — «клиент»! Может, в будущем вам стоит употреблять слово «воспитанник»?
— Воспитанник — это от слова «воспитание»? Тогда к тебе это никак не относится.
— Садись в машину, сейчас дождь пойдет.
— Я люблю свежий воздух. У меня болит голова. И ты мне до смерти надоел. Я пойду пешком.
— Вот! Уже первые капли упали. Сейчас хлынет. Джуди!
— Почему ты на меня кричишь?
— Потому что ты делаешь глупости! Дождь!
— Еще нет.
— Есть!
— Нет!
— Ливень!
— Нет никакого ливня!
В этот момент с небес хлынула стена воды. Летний ливень, как это обычно и бывает, был теплым, но очень сильным, и в считанные секунды Джуди промокла до нитки. Совершенно машинально она сорвала с себя пиджак и набросила на голову. С точки зрения здравого смысла это было абсолютной глупостью, так как волосы у нее уже были мокрые, да и пиджак тоже, но истинные масштабы трагедии открылись ей гораздо позже. Секунд пять спустя.
Она увидела, как изменился взгляд Алессандро. Доселе безмятежный, ироничный, насмешливый, он внезапно потемнел. Синие глаза стали почти черными, и в них зажглось чувство, к сожалению хорошо Джуди известное. Страсть.
О боже… Тонкий шелк ее кремовой блузки словно растворился в воде, а бюстгальтер Джуди носила редко. Короче говоря, сегодня она его не надела.
Перед Алессандро Кастельфранко стояла совершенно мокрая женщина с практически обнаженной грудью. Более того, она еще и подняла кверху руки, отчего грудь приобрела совершенно сногсшибательную форму, по раскрасневшемуся лицу катились дождевые капли, и Джуди машинально слизывала их языком. Если это не соблазнение в чистом виде — то как же тогда должно выглядеть соблазнение?
Эта мысль одновременно пришла в голову обоим, только у Джуди она вызвала панику, а у Алессандро — приступ плохо контролируемой ярости. Джуди потеряла всякую способность сопротивляться, а Алессандро потерял всякую возможность мыслить хладнокровно.
С глухим ревом мужчина сгреб женщину в охапку и затолкал в машину. Перепуганный шофер по собственному почину нажал кнопку—и уже через секунду тонированная и звуконепроницаемая перегородка отделила его от странной пары. Судя по тому, что он все-таки успел увидеть, до отеля ему удастся довести только два трупа. Два растерзанных тела.
***
Его губы были везде. Его руки были везде. Тяжесть его тела оглушала и одновременно делала ее невесомой. Она так хорошо ее помнила, оказывается…
Если Трои еще раз спросит, целовались ли они с Кастельфранко, она с чистой совестью скажет «нет». Потому что ЭТО — не поцелуи. Это — битва. Это — завоевание. Это попытка отобрать у нее возможность дышать. И ее сопротивление.