Робин вышла из-за деревьев, одергивая тунику и подтягивая штаны, как будто она отошла поискать место поукромнее и вот теперь возвращается обратно на дорогу.
Тридцать пар глаз с подозрением следили за ее приближением. Но когда путники увидели, что при ней нет ни меча, ни лука и что она не является предвестником появления оравы вооруженных разбойников, некоторые даже поприветствовали ее — неразборчиво, но дружелюбно.
Разговорившись по дороге с этими людьми, Робин выяснила, что все они — жители двух деревень. Девушка думала, что из-за ее норманнской внешности к ней отнесутся с подозрением, но если крестьяне и вправду что-то подозревали, то никак этого не показывали. Ближе к середине утра одна женщина даже пригласила Робин устроиться у нее на повозке, ссадив на время одну из своих внучек. Уставшая Робин с благодарностью приняла предложение.
Поначалу шли молча. Примерно через милю пути — все это время тишину нарушало лишь громыхание колес, скрип повозки да редкое фырканье волов — женщина обратилась к Робин с вопросом. Выговор крестьянки сложно было разобрать, но Робин поняла.
— Ты откуда, малый? Кто твой хозяин?
— Из Винчестера, — ответила Робин, радуясь, что ее, как она и надеялась, приняли за юношу, — Я свободный человек. Зовут меня… Вульф.
Женщина трижды кивнула, словно отчеканивая эти сведения в памяти.
— Я Элва, — представилась она, — Вдова. Мои сыновья — тоже свободные люди. Они держат надел от Генри Молине.
— А он хороший господин? — спросила Робин.
— Получше, чем тот, что был до него.
— У норманнов много плохих господ, — произнесла Робин. Она заметила, что женщина бросила взгляд на ее короткие волосы, и добавила: — Мой отец был англом, а мать — норманнкой.
— До сэра Генри нашим господином был англ. Когда стало известно, что он нашел свой конец при Сенлак-Хилл, мы плясали от радости.
Робин смерила крестьянку гневным взглядом и собралась спрыгнуть с повозки. Но женщина поймала ее за локоть.
— Я не имела в виду ничего дурного, парень. Что англские господа, что норманнские — мне без разницы. Все, больше ничего не скажу.
Робин опустилась на прежнее место. Они перестали разговаривать, но через некоторое время напряжение развеялось, и молчание сделалось дружелюбным.
Теперь Робин смотрела по сторонам, наслаждаясь свежим воздухом и солнечным светом. Ей уже несколько лет не доводилось выходить днем из леса. Сейчас она видела, что земля вокруг стала более процветающей, чем раньше. Больше овец на склонах холмов, больше крестьянских домов, и за дорогой явно хорошо следили.
Когда крестьяне остановились, чтобы восстановить силы и дать покой волам, пока солнце стоит в зените, Робин поблагодарила Элву, пожелала всего хорошего и пошла дальше. Телом она чувствовала себя отдохнувшей, но в уме теснились мысли, порожденные мирной дорогой, довольством крестьян и богатством окружающей земли. Девушка пыталась убедить себя, что за землей ухаживают, как за ягненком — кормят на убой, — но это противоречило и тому, что она видела, и тому, как вели себя люди.
Через милю ее взору предстал Винчестер — древняя столица королей Англии. Когда-то этот город был ее домом. Робин не видела его больше трех лет. Она думала, что Винчестер будет выглядеть так же, как прежде, ведь первые двенадцать лет ее жизни он не менялся. Но город стал другим, совсем другим. Робин остановилась на дороге и в изумлении уставилась на него.
Старый деревянный частокол исчез, сменившись куда более высокой белокаменной стеной, соединенной с тремя старыми и четырьмя новыми каменными сторожевыми башнями. Сначала Робин показалось, что от старого королевского дворца — чертога, размещенного на невысоком холме, — ничего не осталось, но потом она поняла, что старый дворец встроен в новый замок. Получилось укрепление, которое полностью господствовало бы над городом, если бы его не уравновешивало аббатство с колокольней, не столь воинственной, но не менее высокой. Аббатство тоже изрядно разрослось и изменилось с той поры, как Робин видела его в последний раз. Гарольд не благоволил последователям Христа Божьего Сына, а вот Вильям, говорят, оказывал его жрецам всяческий почет.
Войдя в город через новые ворота, сооруженные из свежеотесанного камня — каменщики все еще трудились над фасадом, — Робин очутилась в толпе, и на несколько мгновений ее охватил неописуемый страх. Она не привыкла к такому шуму и суете вокруг, к случайным прикосновениям людей. Но девушка продолжала проталкиваться вперед, к рыночной площади, где обычно свободнее. Она решила, что уж рыночная-то площадь не могла слишком сильно измениться.
Однако добравшись, Робин обнаружила, что и тут все не так, как она ожидала. Площадь не пустовала, как бывало семь дней из четырнадцати, и не была забита продавцами, покупателями, товарами и мелкой домашней живностью, как другие семь дней.
Вместо этого по периметру площади была натянута грязно-красная веревка, ее держали вбитые в землю железные столбы. В каждом углу поля стояла небольшая группа воинов в доспехах, а посредине находилась огромная, грубо обтесанная глыба песчаника, лежащая на боку, словно опрокинутый эоловый столб. Из нее торчал меч. Даже на расстоянии шестидесяти футов Робин чувствовала, что здесь замешана магия железа. Меч вогнали в камень при помощи какого-то сильного заклинания.
Но присутствовал и отголосок магии падуба. Толком разобраться у Робин не получалось, но это было как-то связано с лежащей на камне рядом с мечом грудой веточек, — не то птичьим гнездом, не то чем-то подобным. Только вот в этом «гнезде» ощущалась мощная магия падуба, да и рябины тоже. От такого близкого соседства двух магий — падуба и железа — Робин охватило необычное чувство, и ее слегка замутило.
— Странно, правда? — донесся шепот у нее из-под локтя. — Посеребри ручку, и я расскажу тебе всю историю.
Робин оглянулась — и отступила. Безногий калека — у него не было обеих ног по колено — улыбался ей и протягивал ладонь. Видно было, что этот англ некогда отличался ростом, силой и красотой. Теперь же он сделался нищим — хотя, как предположила Робин, достаточно преуспевающим, потому что одет был вполне прилично, а для культей были сделаны мягкие подушечки.
— Ты потерял ноги при Сенлаке? — спросила она.
Робин решила дать калеке монету, если он окажется одним из людей ее отца.
— Не-е, — улыбнулся калека. — Несчастный случай при постройке замка. Королевский судья заплатил мне за увечье, но денежки давно разошлись. Давай же, не скупись. С тебя серебряный, с меня — история про меч.
— Нет, — отрезала Робин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});