— Он любил Сайну?
Панург пожал плечами:
— Любил или думал, что любит… Опихон был обречен. Аполлон не признает несовершенных с физической точки зрения жрецов. Он надеялся пережить затмение, до которого осталось совсем немного времени. Аполлон отверг бы его, и Хронтис занял бы место своего учителя. Все было решено… неделей раньше, неделей позже — так должно было случиться. Я думаю, именно в такие моменты человеком может овладеть слепая безответная любовь. Вероятно, он поддался секундной слабости… попытался изменить судьбу Сайны. Кто знает? Смерть или любовь играет большую роль в жизни человека? Я рад, что мы, фавны, не знаем ничего подобного.
— Почему Хронтис убил его здесь и именно сейчас? — спросил я, кажется, начиная понимать, что же здесь на самом деле произошло.
Ответ Панурга удивил меня.
— Чтобы Опихон не спас тебя. Я думаю, Опихон решил: если кто-то живой сможет помочь Сайне сейчас, так это только Язон. Правда, ты предал ее, но он считал, что ты сделал это только для того, чтобы, в конце концов, спасти ее. Ты — слуга Гекаты. Он так считал. Без тебя у него не осталось бы никакой надежды, и он пытался освободить тебя, пока еще не поздно.
— И не смог?
— Умер, — поправил меня Панург. — Хронтис рассмеялся и ушел, решив, что рано или поздно ты сойдешь с ума… У меня нет времени, я тоже ухожу. Теперь ты все знаешь.
— Где Сайна сейчас?
— В темнице. Сейчас она в безопасности. Хронтис поведет ее на алтарь только в час затмения.
— Сколько у меня времени?
— Чтобы все узнать, ты должен побеседовать с Хронтисом. Только он точно знает время затмения.
— Я спрошу у него, — кивнул я. — Можешь отвести меня к нему?
У Панурга отвисла челюсть.
— Что? — переспросил он. — Ты, должно быть, сошел с ума! Хронтис будет…
— Он расскажет мне то, что я хочу знать. Я уверен. Ты поправишь меня, если я ошибаюсь. Ведь так? — я усмехнулся, поражаясь собственной самоуверенности, которой никогда раньше не отличался. Странно, но свет Аполлона прочистил мне голову, я словно проснулся после долгого сна. Теперь я знал ответы на многие вопросы. Я стал другим, перестал словно слепой бродить во мраке.
— Ты жил на Эя в те времена, когда там побывал первый Язон, — объявил я. — Не удивлюсь, если ты знаешь, почему золотое руно обладает такой силой.
Фавн растерялся.
— Руно? Оно могущественно. Но… этому есть много объяснений.
— Я знаю, — отмахнулся я. — Руно подобно некоему биологическому механизму. Первый Язон думал, что это волшебство, но в моем мире все имеет научное объяснение. Что я хочу сказать… Маску надо принести в Гелиос.
— Она никогда не покинет Эя.
— Но в ней живет душа первой Цирцеи. Она, как и Язон, должна снова возродиться, чтобы помочь найти выход из создавшегося тупика.
Панург усмехнулся.
— Ты говоришь, словно герой, — с иронией заметил он. — В час затмения твоя храбрость может растаять как туман, но я тебе помогу. Я отведу тебя к Хронтису, и пусть Геката поможет тебе.
10. Новая сделка
Час спустя я пил вино с Хронтисом. Вот жрец вновь передал мне кубок. Слуга Аполлона считал, что я пьян гораздо сильнее, чем было в действительности. Вино Гелиоса оказалось слабее тех напитков, которые мне приходилось пить в моем родном мире.
— Я знаю… Тебе не нужно повторяться, — бормотал я. — Не каждый, посмотревший в глаза Аполлона, остается в своем уме, но я из другого мира. Я не испытываю ненависти к тебе за то, что ты хотел избавиться от меня. Ты бы убил меня, если бы смог. В моей смерти — твое спасение. Но я — жив. И теперь равновесие сил сместилось.
— Вероятно…
— Очевидно, ты не хочешь, чтобы кульминация войны между Аполлоном и Гекатой произошла при твоем правлении?
— Да, иначе мы все можем погибнуть. Я смотрю несколько дальше, мне нравится жить.
Он говорил вполне искренне.
— К тому же вы не верите в богов. Но я ведь тоже не так прост. Твоя долгая жизнь может неожиданно оборваться, если Аполлон встретится с Гекатой.
Жрец снова налил мне вина.
— Они не могут встретиться просто так, как это делаем мы. Только при определенных условиях они могут сразиться, и только определенным оружием, не знаю уж почему так, — я остановился, выпил еще вина.
Хронтис пододвинулся вперед, теперь его лицо выражало крайнее нетерпение. Я внимательно оглядел его… нет, он еще не выиграл. Я напомнил себе: осторожно! Этот жрец Аполлона не дурак, а логик.
— Если же боги не смогут встретиться… — проговорил я и, вновь сделав паузу, отхлебнул вина.
— Это был мой план, — категорично заявил Хронтис, — столкнуть тебя и Сайну, сделать вас бесполезными для Гекаты.
Я рассмеялся и, притворившись пьяным, опрокинул чашу. Золотое вино полилось на пол.
— Жизни людей! — продолжал Хронтис. — Вы думаете, Геката не найдет кого-нибудь другого вам на замену? Люди легко уходят из жизни, но оружие богов остается. Боги — не люди. Они обладают страшной силой, но им необходимо их оружие.
— Они могут создать новое оружие?
— Нет. Маску сделал Гермес, которого убил Аполлон. Ее хранят для тебя… Да, именно так… — протянул он, разглядывая лужу вина. — Да, вероятно…
— Не для меня. Меня ведь тоже можно уничтожить. Ты думаешь как раз об этом.
— А чего ты хочешь достичь?
— Посмотри, Хронтис, — я пододвинулся и положил руку ему на плечо. — Мы — люди, не боги и не полубоги. Мы — умные люди. Пусть так называемые боги воюют, преследуя собственные цели, и не вмешивают нас в свои дрязги. В моем мире есть знания, которые были бы для вас очень полезны.
Он молчал. Видимо, я не убедил его.
— Ты не хотел убивать меня! — Я сказал это с полной уверенностью и добавил: — И больше того… Я далек от чувствительности… Я ведь мог оказаться для вас очень полезным.
Я должен был заставить жреца поверить, что я — старый Язон. Старый! Он почти поверил, решил, что я выпил чересчур много. Я нетерпеливо выжидал.
Мы долгое время молчали, а потом Хронтис спросил:
— Что такое маска?
— Полагаю, что это матрица, в которую заключен искусственный разум. Я бы назвал ее радиоатомным коллоидом, где каким-то образом запечатлены основные характеристики настоящей Цирцеи, — я взял одну из простых глиняных скульптурок, обожженных в огне, и показал Хронтису отпечаток пальца под глазурью. — Отметка пальца мастера. Вероятно, скульптор давно умер, но эта часть его еще живет. Понимаешь?
— Отпечатки — да, — согласился жрец. — Но мысли! Разве мысли — реальная вещь?
— Они реальны, — уверил его я. — Они — энергия, которая может быть записана. Сознание первой Цирцеи живет в маске, которая является механизмом. Молодые Цирцеи, поклоняющиеся Гекате, обычные женщины. Богиня появляется перед ними, только если они надевают маску, — я сделал паузу, наблюдая за слугой Аполлона. То же и руно, — я говорил медленно, — это тоже машина, не более. Если его можно разрушить — то нужно это сделать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});