потом освобожден). Александру Ульянову было предложено написать прошение о помиловании. На этом свидании он сказал буквально следующее: «Представь себе, мама, двое стоят друг против друга на поединке. Один уже выстрелил в своего противника, другой еще нет, и тот, кто уже выстрелил, обращается к противнику с просьбой не пользоваться оружием. Нет, я не могу так поступить». Необходимо признать, что во время следствия и на суде Александр Ульянов вел себя достойно. Он спокойно признал свою вину, более того, попытался отвести из-под удара некоторых своих товарищей, в частности, изготовителя бомб Иосифа Лукашевича. Тот до 1905 года содержался в Шлиссельбургской крепости, а после Октябрьской революции 1917 года стал профессором химии Вильнюсского университета. В результате на скамье подсудимых оказались 15 человек: Ульянов, Осипанов, Андреюшкин, Генералов, Шевырев, Лукашевич, Новорусский, Ананьина, Бронислав Пилсудский (между прочим, брат будущего маршала Юзефа Пилсудского, одного из руководителей Польши), Пашковский, Шмидова, Канчер, Горкун, Волохов и Сердюкова. В качестве обвинения на судебном процессе фигурировало воззвание, подготовленное Александром Ульяновым, которое должно было быть распространено после убийства царя. В этом воззвании фигурировали следующие политические требования: 1) постоянное народное правительство, выбранное свободно, прямой и всеобщей подачей голосов; 2) широкое местное самоуправление; 3) самостоятельность общины как экономической и административной единицы; 4) полная свобода совести, слова, печати, сходок и передвижений; 5) национализация земли; 6) национализация фабрик, заводов и орудий производства; 7) замена постоянной армии земским ополчением; 8) бесплатное начальное обучение. Судебный процесс завершился обвинительным приговором, по которому 5 человек были приговорены к смертной казни: Шевырев, Ульянов, Андреюшкин, Генералов и Осипанов. После этого Александр Ульянов все-таки написал прошение о помиловании, но выглядело оно несколько странно: «Я вполне сознаю, что характер и свойства совершенного мною деяния и мое отношение к нему не дают мне ни права, ни нравственного основания обращаться к Вашему Величеству с просьбой о снисхождении в видах облегчения моей участи. Но у меня есть мать, здоровье которой сильно пошатнулось в последние дни, и исполнение надо мною смертного приговора подвергнет ее жизнь самой серьезной опасности. Во имя моей матери и малолетних братьев и сестер, которые, не имея отца, находят в ней свою единственную опору, я решаюсь просить Ваше Величество о замене мне смертной казни каким-либо иным наказанием.
Александр Ульянов
Это снисхождение возвратит силы и здоровье моей матери и вернет ее семье, для которой ее жизнь так драгоценна, а меня избавит от мучительного сознания, что я буду причиной смерти моей матери и несчастья всей моей семьи. Александр Ульянов». К Александру III обратился категорический противник смертной казни, знаменитый отечественный правовед Николай Степанович Таганцев, который призывал не казнить организаторов покушения. Но все эти обращения Александр III не стал принимать во внимание. 8 мая 1887 года А. Ульянов, П. Шевырев, П. Андреюшкин, В. Генералов и В. Осипанов были повешены в Шлиссельбургской крепости. Интересно, что в 1921 году был раскрыт заговор так называемой Петроградской боевой организации. Ее руководитель, сын Н. С. Таганцева, был арестован (всего было арестовано более 800 человек, в том числе знаменитый поэт Н. С. Гумилев). Н. С. Таганцев обратился с письмом к В. И. Ленину с просьбой о помиловании сына (есть версия, что такого обращения не было), в котором он в числе прочего указывал на то, что в свое время заступался за брата Ленина — Александра Ульянова. Ответа на это письмо Н. С. Таганцев не получил. Его сын В. Н. Таганцев, жена сына Н. Ф. Таганцева (в девичестве Марцинкевич) были расстреляны. Всего был расстрелян 61 человек, включая Н. С. Гумилева (в 1992 году Гумилев был реабилитирован). Из 253 томов уголовного дела о Петроградской боевой организации в настоящее время доступны только три — остальные засекречены).
Элита польского общества решила проявить гуманизм к организаторам убийства Перацкого, и смертная казнь всем троим была заменена пожизненным тюремным заключением. Это тем более выглядело странно, что в то самое время, когда судили Бандеру, во Львове были убиты профессор филологии Львовского университета Иван Бабий, а заодно и его студент Яков Бачинский. Судебная экспертиза довольно быстро установила, что они были застрелены из того же револьвера, из которого был убит министр Перацкий (этот револьвер, как было указано выше, был передан Ивану Малюте). Таким образом, Бандера, едва услышав приговор по одному делу, тут же был вынужден слушать другой приговор: он обвинялся в организации и этих преступлений. Любопытно, что Бандера не стал отрицать, что именно он отдал приказ о ликвидации Бабия и Бачинского, хотя мог бы уйти от ответственности, ведь в момент убийства он был в тюрьме. Но Бандера уверенно заявил, что Бабий и Бачинский были уничтожены как пособники польской полиции по его личному указанию. Видимо, это была его позиция — стать народным героем-мучеником и тем самым подвигнуть украинцев к массовому выступлению против поляков. Однако и на этот раз вопреки, может быть, ожиданиям многих Бандеру не казнили. Он был приговорен в общей сложности по совокупности двух приговоров к семи пожизненным заключениям.
Листовка ОУН о варшавском процессе
По делу Перацкого вместе с Бандерой на скамье подсудимых оказались Дарья Гнативская, Ярослава Карпинца, Богдан Пидгайный, Николай Климишин, Иван Малюца, Яков Чорний, Евгений Качмарский, Роман Мигаль, Екатерина Зарицкая, Ярослав Рак, Николай Лебедь.
Бандера не упустил такого замечательного шанса, чтобы открыто начать пропагандировать свои идеи. Он подговорил остальных подсудимых, и те отказались отвечать на любые вопросы, если они задавались на польском языке. Более того, на польском языке отказались говорить даже свидетели со стороны защиты подсудимых. Пропагандой украинских националистических идей занялись и защитники подсудимых. Даже польские юристы вынуждены были отметить, что еще никогда суд не отклонял столько заявлений и ходатайств защитников. В польском журнале «Бунт Млодых» от 20 декабря 1933 года было записано: «Таинственная ОУН — Организация украинских националистов — сильнее всех легальных украинских партий вместе взятых. Она господствует над молодежью, она формирует общественное мнение, она действует в страшном темпе, чтобы втянуть массы в круговорот революции». В другом польском журнале «Вядомосьцях Литерацьких» было сказано: «Теперь вот вместо “типов с угрюмым видом, видим двух девушек и нескольких ребят, молодых, и даже молоденьких, которые смотрят нам в глаза смело и ясно. “Исподлобья" как писала пресса, не смотрит ни Гнативская, ни Лебедь, ни тот 26-летний руководитель революционной Экзекутивы и ее Трибунала, свихнувшийся студент политехники Бандера,