Читать интересную книгу Одержимые Зоной - Анна Китаева

— Он… что?

— Попал под выброс.

Бандана смотрел в сторону и говорил угрюмо, с непонятной злостью.

— Он меня спас. Столкнул в подвал, когда уже выброс начался. В итоге я-то в порядке, только морда разбита… — он бережно пощупал синяк, скривился, — а напарник твой, сам видишь…

Подвал? Выброс? Последнее, что помнила Мышка, это как Кайман тащит ее на плече. Вниз головой.

— Не люблю должником быть, — цедил по словечку Бандана. — Все знают, Корсар долги отдает. Ему тоже отлам. Выброс кончится, на базу рванем, к доктору. Только…

— Может не дожить, — произнес тот же голос, который назвал Каймана «пока что» живым.

Бандана, то есть Корсар, резко обернулся.

— А ты не каркай, Шаман! Достал уже.

Мышка вытянула шею, чтобы рассмотреть неприятного Шамана. Тот оказался высоким, тощим, сутулым типом. Он что-то вертел в пальцах — как видно, принадлежал к тем беспокойным людям, которые не терпят, если руки пустые.

— Мне бы «ледяную сосульку», — Шаман пустил мимо ушей резкий тон Корсара и говорил как бы сам с собой. — А лучше плазменную. Я бы ему поставил блокаду. А потом «душу», или «светляка», или хоть «гантель». Тогда можно откатить назад. А доктор ему все равно не поможет…

Мышка сперва и не поняла даже, что Шаман перечисляет артефакты — тем более что названий большинства она прежде не слышала. А сталкер продолжал:

— Совсем бы хорошо, если б «елочка» была, или тем более «хрустальный вензель», да где их возьмешь так сразу? А тут чем быстрее, тем больше шансов.

Он вдруг сделал порхающее движение кистями рук, словно шулер, тасующий карточную колоду, и протянул к Мышке раскрытую ладонь.

— Возьми, пацан, положи ему на переносицу. «Монпансье» — это, конечно, мелочь. Но польза будет.

Мышка недоверчиво приняла из рук Шамана странную конструкцию из проволочек, в которой поблескивали не то бусины, не то кусочки оплавившегося шлака. По ее ладоням разлилась мелкая, едва уловимая вибрация.

— Не бойся, — сказал Корсар. — Шаман потому и Шаман, что с артами шаманит. Если сказал, что от сборки польза — значит, польза.

Девушку убедили не столько его слова, сколько вид. Корсару явно полегчало на душе. Чуть помедлив, она опустила перепутанную проволочку Кайману на переносицу. Бусины, коснувшиеся кожи, тотчас прилипли. Больше с виду ничего не изменилось.

— Теперь что? — выговорила она.

— Ждем, когда выброс закончится, — Корсар обвел взглядом сталкеров. — Кстати! Федор, а ну пойди глянь. Может, уже закончился?

Кто-то с дальнего краю, неразличимый в потемках, встал с места и пошел прочь, подсвечивая себе фонариком. Через пару минут он крикнул издалека, и голос его донесся неразборчиво, отраженный углами и стенками:

— Щас уже вот-вот стихнет. Можно выходить.

— Ага. — Корсар стал деловито-сосредоточен. — Значит, Шаман со мной. Корень, проверишь могильник с юга. Федор с тобой пойдет. Сухарь, а ты глянь восточный край, только сам не лезь, понял? Будка, сиди пока тут со своей ногой. Ну, пошли.

— Эй, вы чего? — не поняла Мышка. — Каймана же надо к врачу быстрей!

Сталкеры двинулись в ту сторону, куда раньше ушел Федор. Никто Мышке не ответил. Грузный немолодой Будка заворочался у стены. Кряхтя, он пристроил поудобнее больную ногу с обмотанным тряпкой коленом.

— Ты, пацан, как там тебя… — сипло сказал он.

— Мышонок, — сердито назвалась Мышка. Будка ухмыльнулся.

— Да уж, точно тебя прозвали. Слушай, Мышонок, на старшего нашего не наскакивай — не по чину. Тем более видишь, он злой. Удава и Пулю мы потеряли. Если б не твой напарник, больше бы наших легло, да и сам Корсар того…

Сталкер со значением замолчал.

— Так что? — возмутилась Мышка. — Он же обещал Каймана к врачу, сразу!

— Ну да, — кивнул Будка. — Сразу и двинем. Как только наши хабар возьмут.

— Хабар!

Мышка отвернулась к стене. Ее душили слезы. Дебил этот, Будка, даже не понимал, судя по всему, о чем она говорит! Он просто представить себе не мог, что ради жизни Каймана они могли бы отказаться от хабара. Уроды! Барыги поганые! А она сидит тут и ничегошеньки сделать не может. Черт подери… Мышка попыталась взять себя в руки. Нельзя реветь, а то в ней заподозрят девчонку. И… и что тогда? Озвереют, станут насиловать по очереди, сделают секс-рабыней и будут держать на цепи где-нибудь в таком же подвале? Бред какой, нормальные мужики…

Вот только хабар для них превыше всего.

— Ты это… — подал голос Будка. — Ты на доктора не особо надейся. Кайман твой, как видно, правильный был мужик, спасибо ему. Но чудес не бывает. Зоне все равно, по понятиям ты живешь или бес-предельщик. Сожрет, только косточки выплюнет.

— Чего-о?!

Мышка вскочила, нависла над сталкером.

— Почему «был»? Ты его зачем хоронишь?

— Сядь, малец, — вздохнул Будка. — Ты еще жизни не нюхал. И как тебя брат в Зону отпустил? Я думал, он умней. Ладно, ваши дела. Так вот, я тут уже восемь лет, понял? Видел всякое. Сталкеров, выживших после выброса, тоже видел. Выживает тело, но человека в нем нет. В самом лучшем случае, если только краешком самым задело, можно потерей памяти отделаться. Но Каймана по полной программе припечатало. Он, скорее всего, уже овощ. Понял?

— Я сейчас тебе как дам пинка по коленке! — звенящим от злости голосом выкрикнула Мышка. — Сам ты овощ! Причем от рождения!

Будка даже не разозлился, только головой покачал.

— Что с тобой говорить, — уронил он и замолчал, поглаживая ногу.

Мышка села на место. Посмотрела на Каймана. Сталкер лежал покойник покойником. Проволочная загогулина Шамана мешала рассмотреть, движутся ли глазные яблоки под закрытыми веками.

А если правда? Если помощь опоздает? А если ему уже не помочь?

Что же… Она пошла в Зону за братом, а не за Кайманом. За настоящим своим младшим братом Матвейкой, а не придуманным для отмазки. И если Кайман погибнет, если его не спасут, она не прекратит поисков. Придумает, как найти помощь. Не остановится, пока не найдет брата.

Вот только Каймана все равно жалко.

Он не такой скаредный и черствый, каким показался ей поначалу. Совсем не такой. Он притащил ее сюда, в безопасный подвал. Он спас Корсара. Значит, для Каймана их жизни оказались дороже хабара, верно?

А, ч-черт!

Мышка вскочила. Надо что-то делать! Не может она сидеть просто так и ждать непонятно чего. Она сейчас пойдет и хотя бы скажет им… скажет что? Пообещать и Корсару клад Бюрерши, что ли? Как говорила бабуля, семь бед — один резет…

Загрохотали ботинки. Подвал заполнили возбужденные голоса.

— Не, ну надо же! Надо же! — повторял кто-то как заведенный. — Вот это свезло!

— Эй, Сухарь, Корень, тащите его сюда! — заорал кто-то от входа. — Старший велел наверх вынести доходягу!

Мужики оттеснили Мышку, сноровисто подхватили Каймана — один за плечи, другой под колени. Девушка, растерявшаяся от шума, побежала за ними следом, натыкаясь в полумраке на выступы и углы. Когда она выбралась наружу, размазывая по лицу слезы от яркого с непривычки света, Каймана уже уложили прямо на бетонный пол. Шаман возвышался над ним торжественный, как поп на пасхальной церемонии. В руках у него было нечто, принятое Мышкой сперва за кусок льда. В следующий момент она рассмотрела, что голубовато-прозрачный предмет имеет сложную форму.

Артефакт был по-настоящему красив. Он мог сойти за творение мастера-ювелира, за произведение искусства. Только неоткуда было взяться на свалке посреди Зоны точеному мастером из хрусталя топологическому чуду, замысловатому переплетению веточек из нетающего льда. Сравнить его можно было с морозными узорами на стекле, если бы вдруг из плоскости стекла те продолжились в третье, пространственное измерение. В глубине хрусталя изредка вспыхивали и гасли искры холодного света.

— «Хрустальный вензель», — сдавленно прошипел кто-то над головой у Мышки. — Никогда не видел такую диковину. Даже не думал, что сподоблюсь увидеть.

— Начинай, Шаман, — приказал хмурый донельзя Корсар. Мышка заметила его только сейчас. Как и все остальные, она затаила дыхание и смотрела лишь на артефакт. Не надо было и объяснять, что это величайшая редкость. От «хрустального вензеля» исходило какое-то воздействие, вряд ли поддающееся описанию словами. В общем, становилось понятно, что главный здесь — он, а не люди. Что, может быть, вся Зона возникла ради того, чтобы создать этот артефакт. Что нет ничего в мире ценнее этой штуковины.

Так, наверное, в древности возникали религии…

Мышка встряхнулась в попытке избавиться от наваждения.

— Давай, Шаман, — повторил мрачный Корсар. — А то больно уж чертова хрень на мозги давит.

Шаману, похоже, гипнотическое излучение вензеля было пофиг. Ему и Корсар был, как обычно, пофиг.