Читать интересную книгу Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века - Десмонд Сьюард

Даже такая ошеломительная катастрофа не оживила идеи Крестового похода. Однако банда безработных батраков из Северной Италии добровольно вызвалась отправиться в Акру, куда они и прибыли в августе 1290 года пьяной толпой. Тот год выдался урожайным, из Дамаска шли караваны, и столицу, которая была веселее прежнего, заполнили приезжие мусульмане. «Крестоносцы», пробыв в городе совсем недолго, подняли бунт и перерезали горло всем сарацинам, которые попались им на глаза, хотя пулены и члены орденов сделали все возможное, чтобы предотвратить побоище. Калаун пришел в ярость и приготовился к вторжению в Сирию. Шпионы тамплиеров снова прознали о его планах, но франки снова не пожелали прислушаться к предостережениям брата Гийома. Он был так встревожен, что по собственной инициативе попытался договориться с Каиром. Калаун выставил условия: по золотой монете за каждую голову жителя Акры. Жители прогнали магистра криками и обвинили в трусости.

Султан умер в ноябре, но перед этим заставил своего сына аль-Ашрафа поклясться, что он уничтожит христианскую столицу, и в марте 1291 года огромная армия мамлюков выступила на Акру: 160 тысяч пехотинцев и 60 тысяч всадников. Их артиллерия вселяла ужас, всего насчитывалось не менее 100 мангонелей. Две самые большие назывались «Альмансур» («Победитель») и «Гадабан» («Свирепый»), а катапульты поменьше, но почти такие же смертоносные назывались «черными быками». «Альмансур» метал камни по 50 килограммов. 5 апреля аль-Ашраф осадил город.

К тому времени франки успели хотя бы отчасти подготовиться. Ордена бросили в бой всех братьев, и таким образом из пятидесятитысячного населения 14 тысяч были пешими солдатами и 800 – тяжеловооруженными всадниками. В опытных руководителях не было недостатка. В городе находились все магистры: тамплиер Гийом де Боже, госпитальер Жан де Вилье и тевтонец Конрад фон Фейхтванген. К сожалению, третий смог выставить лишь нескольких немецких братьев. Орден Святого Лазаря предоставил 25 рыцарей, а орден Святого Фомы – 9 братьев вместе с магистром. Прочие войска включали контингент киприотов, пизанский и венецианский гарнизоны, французский полк под командованием Жана де Грайи, нескольких англичан под началом швейцарца Отто де Грандсона, вооруженных горожан Акры и итальянскую чернь, из-за которых все и произошло. Младший брат короля Генриха принц Амальрик был номинальными главнокомандующим. Войска разделились на четыре части, каждой была поручена оборона одного сектора двойных стен. Стены с двенадцатью большими башнями находились в превосходном состоянии, а большая часть города была защищена водой, и, так как франки сохранили контроль над морем, корабли могли в любое время подходить к городу с провизией и подкреплениями.

Ночью 15 апреля магистр Боже повел 300 братьев и английские войска на вылазку, чтобы сжечь осадные орудия мамлюков, но их лошади запутались в веревках, на которых были натянуты вражеские палатки, и их с позором отогнали назад в Акру, причем они потеряли 18 рыцарей. После этого госпитальеры осуществили еще один ночной рейд, на этот раз в кромешной тьме, но он окончился таким же провалом. Боевой дух упал, но возродился 4 мая после прибытия короля Генриха с Кипра с 500 солдатами пехоты и 200 рыцарями.

Но молодой король и его советники скоро поняли, что положение безнадежно. Турецкие инженеры непрестанно делали подкопы под башни, которые начали рушиться под градом огромных коней и бревен из-за беспрерывного обстрела города из султанских мангонелей. Более легкие орудия метали греческий огонь или горящую смолу, которые взрывались при столкновении с целью, и все небо горело от туч подожженных стрел. Генрих пытался провести переговоры, но безупречный аль-Ашраф не соглашался ни на какие условия, кроме полной капитуляции. 15 мая первая стена со всеми ее башнями была пробита. Заполнив ров телами людей и лошадей и мешками с песком, сарацины ворвались в главные ворота под воодушевляющий бой 300 барабанщиков на верблюдах. Конные тамплиеры и госпитальеры, разя врагов на узких улочках, сумели выгнать их, но к вечеру отчаявшиеся франки были вынуждены отступить за внутреннюю стену.

На следующий день многие горожане посадили своих жен и детей на корабль до Кипра, но, к сожалению, ненастье не позволило отправиться в путь по морю.

Перед самым рассветом в пятницу 18 марта 1291 года султан отдал приказ к общему наступлению, о чем сначала объявили огромные литавры, а потом оглушительный бой барабанов и целая батарея труб и цимбал, «чей голос наводил ужас». Мангонели и лучники обрушили на обреченный город бесконечный ливень огненных снарядов и стрел, которые падали «как дождь», а мусульманские «камикадзе» под предводительством офицеров в белых тюрбанах глубокими колоннами атаковали вдоль всей стены сквозь плотный дым. У ворот Святого Антония их отбросил маршал Матье де Клермон, главный боевой командир госпитальеров, который затем перешел в контратаку во главе отряда тамплиеров и госпитальеров, чтобы вернуть Проклятую башню.

Он не добился успеха, и после короткой передышки в Храме, где маршал увидел, как вносят безжизненное тело магистра, он сознательно пошел искать смерти. Хронист-тамплиер писал, что маршал вернулся в бой, взяв с собой всех своих братьев, причем ни один не пожелал остаться, и он вышел на «улицу генуэзцев» и там свирепо дрался «и вместе со спутниками убил многих сарацин и в конце концов погиб как отважный и доблестный рыцарь вместе с остальными, да смилуется Господь Бог над их душами».

Пожилой Гийом де Боже тоже пытался вернуть Проклятую башню, имея всего лишь дюжину человек. По дороге туда он встретил магистра иоаннитов, который присоединился к нему, и двое направились к мамлюкам, прокладывая себе дорогу среди бегущих солдат, по грудам мертвых и раненых, многие из которых были страшно обожжены греческим огнем, среди криков и стонов, под победные вопли мусульман, а порой и под редкие непокорные возгласы «За святого Иоанна» или боевой клич тамплиеров «Beau sire, beau seant». Однако маленький отряд в красно-белых сюрко ничего не мог сделать против торжествующей орды. Они так ослепли от дыма, пламени горящей нефти и пыли от падающих обломков, что не видели друг друга. И все же героические ветераны и их телохранители продолжали биться, и к ним присоединилась небольшая группа итальянцев. Наконец арбалетная стрела вонзилась брату Гийому в левую подмышку, и он покачнулся назад. Итальянцы молили его остаться, но магистр крикнул: «Господа, я не могу идти дальше, потому что мне конец – посмотрите на мою рану». Он рухнул, и спутники отнесли его в храм, где он вскоре и умер. Брата Жана тоже тяжело ранили, и братья унесли его на корабль, несмотря на протесты и слезы.

Акра была безвозвратно потеряна. Ее жители, женщины, дети и старики, бросились в гавань в ужасе и безумном отчаянии, а многие горожане, которые могли драться, погибли в бою. Король Генрих уже отплыл домой, и кораблей было слишком мало. На забитых людьми пристанях происходили ожесточенные стычки, и переполненные лодки шли ко дну. Тамплиер-дезертир Рутгер фон Блум захватил галеру и сделал состояние на том, что вымогал непомерные суммы за спасение у акрских женщин, бежавших от насилия, увечий и смерти или в лучшем случае рабства. В довершение всех ужасов налетела ужасная буря. Сарацины вскоре добрались до пристаней и перебили кричащих беженцев. Все рыцари-тевтонцы, кроме магистра, погибли в резне, а также и все братья орденов Святого Фомы и Святого Лазаря. Среди немногих взятых мамлюками пленников мужского пола было несколько тамплиеров, которые отреклись от христианства; через много лет в Каире видели рабов, которые когда-то были тамплиерами. Однако большинство их еще не погибших братьев продолжали держаться в храме у моря.

Обороной там управлял маршал ордена Пьер де Севре. Множество женщин и детей прибежало к ним, ища защиты, и тамплиеры показали, что могут быть великодушными: они посадили сколько могли беженцев на свои галеры и послали их догонять королевскую флотилию.

Для всех места не хватило, и все воины-монахи, даже раненые, остались на берегу. Очевидец того, как отплывали корабли, позднее написал, что, «когда подняли паруса, все остававшиеся в Храме издали громкий радостный крик, и с тем они и ушли». Через несколько дней аль-Ашраф предложил хорошие условия сдачи, которые брат Пьер принял, и нескольких мамлюков впустили внутрь. Они установили флаг с мусульманским полумесяцем, но потом стали насиловать женщин и мальчиков, после чего пришедшие в ярость тамплиеры их перебили, сорвали флаг неверных и снова подняли «Босеан». Той же ночью маршал отправил командора Тибо Годена на корабле с тамплиерской казной, святыми реликвиями и несколькими мирными горожанами. На следующий день султан снова предложил превосходные условия, признав, что его люди получили по заслугам, поэтому брат Пьер вышел, чтобы обсудить сдачу. Его тут же схватили и обезглавили. Среди братьев были старики, большинство страдало от ран, и все уже выбились из сил, однако они решили драться до конца. Они отбивали штурм за штурмом. «Они могут воевать за Господа и быть солдатами Христа. Убьют они врага или умрут сами, им нечего бояться». Но братья не могли ничем ответить на огонь мангонелей и подкопы, подрывшие фундамент. 28 мая взорвались мины. Часть массивной стены рухнула, и 2000 турецких войск ворвались в брешь, но встретили кровавый прием. Храм был уже слишком сильно поврежден, чтобы удерживать собственный вес, и рухнул, и сарацины вместе с тамплиерами приняли смерть в пылающей гекатомбе.