Топот лошади Алвана, галопом нагонявшего их, не разрядил напряжения. Остин вопрошающе посмотрел на своего друга, не видя порученной ему кобылы. Аверилл многозначительно посмотрел на кузину.
– Я оставил клячу в гостинице. Если ты собираешься отвезти кузину назад у себя в седле, тебе не помешает веское оправдание.
Насмешливый тон Алвана заставил Обри выпрямиться и показать ему язык. Остин улыбнулся при виде столь детского, но благоприятного для него ответа, а сердитое замечание Алвана сделал его улыбку еще шире.
– Вы оба ведете себя как пара избалованных сопляков, вместо того чтобы ужасаться своим поступкам. Думаю, сейчас в ваших головах мысли только о еде, а не о предстоящем разговоре с герцогом.
Обри захихикала и вопросительно посмотрела на кузена. Несмотря на худобу, Алван был знаменит способностью поглощать неимоверное количество пищи за один присест. А последний присест был у него слишком давно.
Алван показал на сумку, висящую на луке его седла.
– Свежий хлеб, мясо, сыр и эль. Надеюсь, вам сейчас не до еды.
– Алван! – с упреком воскликнула Обри.
Остин быстро подыскал ближайший поросший травой пригорок и без особых церемоний ссадил на него Обри. Прежде чем она успела возмутиться, он отвел коня в сторону и реквизировал у друга его сумку.
– В жизни я предпочитаю простые удовольствия, Берфорд, – сказал граф. – Как бы я ни восхищался присутствующей здесь леди, твоей кузиной, она все же очень далека от простоты. Л потому отвлекись от своих грязных мыслей, садись и ешь быстрее. Кажется, мне предстоит неприятная беседа.
Глава шестая
Обри нервно расхаживала по гостиной, время, от времени поправляя прическу у зеркала в золоченой раме. Она раздобыла щетку и гребень и привела себя в некое подобие порядка. Правда, у нее не нашлось ленты, чтобы собрать волосы, и она опасалась, что ее вид все еще не соответствует ожиданиям отца. Она показала язык отразившемуся в зеркале ребенку. Жаль, что у нее такой курносый нос, он делает ее моложе, чем на самом деле. Ей хотелось иметь нос, более приличествующий леди.
Обри поправила блузку и еще раз проверила пуговицы на жакете. Со складками на юбке ничего не поделаешь. Но жакет уцелел. Возможно, если она сможет выказать достаточно зрелости и ответственности, отец прислушается к ее доводам.
Стук в дверь заставил ее еще раз торопливо оглядеть себя, прежде чем она откликнулась, приглашая войти. Хитмонт на несколько часов замкнулся с ее отцом, и, судя по сердитым голосам, изредка долетавшим до ее ушей, беседа проходила бурно. Оценивая деликатность легкого стука, она решила, что, возможно, удалось достичь какого-то приемлемого соглашения. Быть может, отец успокоился и внял голосу разума.
Хитмонт вошел после ее приглашения и увидел перед собой тщедушную фигурку в полумраке огромной гостиной. С распущенными волосами, ниспадающими за спиной, она казалась школьницей, и на губах графа появилась гневная гримаса. Хотя без сюртука, с развязанным галстуком, он сам выглядел распутником, если не хуже.
Обри держалась уверенно.
– Итак, милорд, наверняка он поверил вам. Алван может за нас поручиться.
– Не сомневаюсь, что он поверил мне. – Хитмонт прошел вперед, глаза его потемнели от гнева. – Однако же вы были ораны, когда говорили, что он откажется выслушивать оправдания. Он утверждает, что вашей репутации нанесен непоправимый ущерб, Я пришел сюда просить вашей руки.
Обри слушала его с ужасом, не веря своим ушам. Мрачное лицо Остина выражало ее худшие опасения, и она отвернулась в бессильном гневе.
– Сколько он вам предложил? – спросила она с презрением. – Сколько сейчас стоит сбыть с рук трудного ребенка?
Ее презрение жалило как плеть, но Остин не дрогнул. Его гнев был обращен больше на себя самого, чем на человека, ожидавшего в соседней комнате.
– Достаточно, чтобы обеспечить вам безбедное существование на долгие годы.
Он подошел к окну, избегая смотреть на искаженное болью бледное лицо Обри. – К ее сведению, ему предложили целое состояние. Это не было честной сделкой, но в этом мире мало, что бывает честным. Он угрюмо уставился на пейзаж за окном.
Обри почувствовала, как холодок страха прополз по ее спине, когда она увидела напряженную спину Остина. Ее предупреждали о его репутации, но она не вняла предупреждениям. Она не могла поверить, что незнакомец, находящийся здесь, был тем же мужчиной, который нежно обнимал ее прошлой ночью. Этот мужчина был холодным и твердым, и она никогда не выйдет за него, никогда.
– Сожалею, что разочаровываю вас, но я не могу принять ваше предложение, – холодно сообщила она.
– У вас выбора не больше, чем у меня. – Остин повернулся и посмотрел на Обри. Она, как приведение, парила во тьме дальнего угла, желтовато-коричневый верховой костюм казался туманным пятном на фоне темной мебели. – Ваша репутация пострадала, и неважно, было или нет что-либо между нами. В этом ваш отец нрав. Л моя репутация в обществе такого сорта, что сразу же заставляет предполагать худшее. Я не имею права думать о том, выгоден мне этот брак или нет, поэтому выслушайте меня, прежде чем ответить. Выбор будет неприятным, но я приму любое ваше решение с уважением. Я не мог поступить иначе, хотя мне нечего предложить вам.
От такого вступления Обри вздрогнула, ее глаза пытались определить, правду ли говорит Хитмонт. Он не оправдывался перед ней, а без прикрас изложил суть дела. Она понимала его гнев, но решила испытать его честность.
– Любопытное предложение, милорд. Как это мой отец решился выбрать мне мужа, которому нечего мне дать?
Глядя на ее лицо, Хитмонт непроизвольно сжал кулаки. Он предпочел бы столкнуться с ее яростью, но не с грубой холодной рассудительностью.
– Не знаю. Я пытался объяснить ему, насколько это глупо, но он убежден, что на карту поставлено ваше счастье. Он знает, что не сможет пристроить вас должным образом, а кто-то вбил ему в голову, что все, что вам нужно – это муж. После событий последней ночи единственный, кого вам удастся заполучить – это я.
Пошатнувшись, Обри присела на ближайший стул, не потрудившись снять чехол голландского полотна. Она по-прежнему не могла найти слов, подходящих к ситуации. Какой смысл в таком повороте событий?
– Может быть, вы разъясните мне, в чем заключается наш… выбор, – только и нашлась она.
Граф принялся расхаживать, не обращая внимания на хромоту, сжав кулаки и играя желваками.
– Вначале я должен передать вам, что именно сказал вашему отцу. – Остин выпрямился и огляделся вокруг. Обнаружив стул с прямой спинкой, он перенес его поближе и уселся напротив нее. Сидя, он отчаянно пытался найти слова, оправдывающие их незавидную помолвку.