— …необходимо продолжать и продолжать беспрерывно… необходима постоянная биостанция кон… айте Савину… самые …ические предположения… действительность… невероятно… озеро начало функционировать… ты… ужен…
Раскатистый громоподобный грохот заглушил передачу, и на какой-то момент зонд превратился в шаровую молнию. Потом все погасло и стихло, и снова возник страстный диктор:
— Мы передавали менгограмму с космического корабля “Королев”.
“Ты… ужен…” Как просто — нужен и все! А что, если он здесь тоже нужен? Хотя бы вот этим двум людям, что идут с ним рядом. Даже Юрка примолк и погрустнел. А на Нине лица нет. Как все нелепо… Он только что решил все окончательно, собирался сказать… И — на тебе!.. Снова…
Нужен, продолжал он, сидя в уютном домашнем кресле. Теперь — нужен. Когда эксперимент удался. А тогда… Тогда верил только он один. Кстати, Медведев тоже голосовал за лишение звания… А теперь — нужен!
Неправда, оборвал сам себя Андрей. Все это неправда. Вместе с ним верили ребята. И Медведев верил. И другие — незнакомые. Иначе не было бы экспедиции. Ничего бы не было. И он, “гениальный одиночка”, действительно никому не был нужен.
Просто теперь, после удачи, в нем заговорило запоздалое самолюбие. Ну-ка, скажи откровенно, Савин, ты-то верил на все сто процентов, что гипотеза подтвердится? Молчишь? То-то…
В конце концов, все это пустая нервотрепка. Ведь Медведев должен понимать — космос Андрею заказан. Совет не отменит своего решения, потому что оно принято правильно. Победителей тоже судят. И крепко судят. Если они виноваты. Иначе и быть не может.
Утро вечера мудренее…
Андрей встал с кресла, потянулся. Глянул на часы. Три часа — уже утро…
Он выключил свет. Оконный проем заметно голубел в темноте.
“Озеро начало функционировать…” Что это может значить?
Неожиданно за спиной тревожно замигала лампа вызова: Андрей еще вечером выключил звуковой сигнал видеофона, чтобы случайный звонок не разбудил Нину с Юркой.
На экране, потирая воспаленные красные глаза, появился Микаэлян.
Простите за ночной звонок, Андрей Ильич… Я знал, То вы не спите… Вы видели передачу с “Королева”?
— Да, Манук Георгиевич, видел.
— Поздравляю вас с победой. И от себя лично, и от Мени Совета. И особо — от Штейнкопфа. Он просил.
— Спасибо. Передайте Штейнкопфу, что я… я знаю, что полагается говорить в таких случаях…
Микаэлян слегка раздвинул в улыбке толстые губы.
— В таких случаях, дорогой, лучше ничего не говорить… Но я вам позвонил, сами понимаете, не рад поздравлений. Дело в том… Сейчас только кончило, срочное заседание Совета. Из-за помех в менгограмме Медведева много неясного. Ясно только, что на “Прометее” происходит что-то из ряда вон выходящее. Медведев настаивает на немедленной организации постоянной био-станции. В принципе вопрос решен. Где-то через неделю не позже, мы пошлем на “Прометей” оборудование монтажников и дополнительную группу биологов. Послезавтра после полудня… то есть для вас уже завтра состоится отбор конкретных кандидатур. Кстати, что может значить — “озеро начало функционировать”?
— Понятия не имею. Сам все время думаю… Был у нас с Медведевым один разговор… Но это слишком невероятно.
— Да, задачка… Так вы прилетите завтра в Москву?
— Простите, но зачем?..
— Я же сказал: будет отбор конкретных кандидатур. Или вы охладели к “Прометею”? Да, ведь у вас сын… Конечно, конечно…
— Я не о том, — очень тихо сказал Андрей. — Ведь решение Совета…
— Вах! — Микаэлян сразу ожил, просиял. — Конечно, дорогой, решение Совета остается в силе! Но ведь, кроме космонавтов на звездолетах бывают и пассажиры!
Андрей смотрел на погасший экран и думал, думал, обхватив руками плечи. Часы негромко выщелкивали торопливые секунды, медленные минуты…
В кают-компании тонко пахло сиренью. Традиционная веточка сирени — последний подарок Земли — за полгода превратился в целый сиреневый куст. И неожиданно зацвела…
Андрей обернулся.
Сзади стояла Нина.
От нее пахло сиренью, и Андрей не сразу сообразил, что это духи.
Он шагнул к жене, взял ее за руки.
— Нина, милая…
— Не надо. Я все слышала. Я все понимаю. Ты там нужен…
Бремя равных
(Зелёные двери Земли)
Сыну Юлию
посвящаю
1. Берег
Будильник пропел вовремя, и Нина отчетливо слышала его голос, но когда она, наконец, нашла в себе силы открыть глаза, за окном уже стоял сиреневый рассвет, а светящиеся на потолке часы показывали без пятнадцати четыре.
В углу беззвучно надрывался видеофон. Световой сигнал срочного вызова то наливался угрожающим багрянцем, то обмирал до нежно-розового, отчаявшись привлечь внимание.
Экран дернулся, и появился Андрей — усталый, волосы прилипли к мокрому лбу.
— Ты где?
— Все еще в Москве…
Невольно вырвалось жалостное:
— Ты не спал?
— Нет, Нинок. Все еще решаем…
— Ну и до чего дорешались?
— Боюсь, биостанцию с Прометея все-таки снимут…
— Почему? Это же отступление!
— Отступление, конечно. Но разве убедишь… Биостанцию построили, чтобы экспериментировать над планетой Прометей. В смысле распространения земной жизни. А сейчас получается, что экспериментируют над нами. Да еще неизвестно кто. Быть кроликом неприятно… И опасно.
— А как же с Антроповым? Куда его?
— В том-то все дело. Оставить на Прометее одного — все равно, что раненого в тайге бросить. Вернуть На Землю — почти убийство, врачи убеждены, что Антропов живет только за счет каких-то загадочных процессов, возможных только на Прометее…
— Ну, а Антропов? Как он сам-то?
— Что Антропов? Семен в этих делах не в счет… Мелочи вроде собственной судьбы его уже не интересуют… Да нет, он все понимает и сознает. Но в каком-то другом измерении, что ли. Биостанция шлет панические менгограммы: что делать?
Лицо на экране дернулось, но уже не от помех… Нина покосилась на часы, и Андрей заметил это.
— Прости, Нинок. Мало того, что не смог тебя проводить, так даже сейчас забиваю тебе голову своими горестями. Как твои старцы?
— Пока тихо. Насколько я понимаю, каждый в своей стихии. Карагодский среди журналистов и “научной публики”, а Пан — на “Дельфине”, набивает его своей аппаратурой.
— Затишье перед бурей. Передай шефу мой пламенный привет. Кстати, мне бы с Паном потолковать надо… Я с ним свяжусь, как только расхлебаем тут кашу. — Теперь на часы посмотрел уже Андрей. — Нинок, родная, не сердись…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});